Немцов – кому он полезен?

Волнение и возбуждение Запада из-за лидеров российской оппозиции совершенно не идет на пользу интересам западных стран, и зачастую никак не помогает тем оппозиционным деятелям, которых они пытаются поддержать. После ареста и вынесения двухнедельного приговора Борису Немцову журнал Economist заявил, что западные страны должны считать этого человека «узником совести», и призвал пригрозить России исключением из состава «Большой восьмерки», если Кремль продолжит нападки на оппонентов. Но спустя неделю срок Немцова все равно закончился, и его выпустили из тюрьмы. Возмущение Запада никоим образом не ускорило его освобождение, а лишь укрепило Кремль и многих россиян в мысли о том, что политические интересы Немцова и Запада совпадают. Западные государства и средства массовой информации в очередной раз ухватились за случай, не имеющий к ним никакого отношения, и превратили его в источник напряженности между Западом и Россией.

Критики ареста Немцова жалуются, что задержание оппозиционных деятелей на митинге накануне Нового Года свидетельствует о «правовом нигилизме», который ранее осудил президент Медведев. Но хоть кто-то верит в то, что зарубежная агитация в пользу политических оппозиционеров в России приведет к улучшению условий их деятельности? Неужели люди Запада, выступающие с угрозами и предостережениями в адрес других государств и жалующиеся на состояние их судебной и правоохранительной системы, надеются на положительный и благожелательный ответ этих стран?

Если бы Немцова посадили не на две недели, а на более длительный срок, рискнуло бы хоть одно крупное государство своими отношениями с Россией, выступив с протестом против такого приговора? Ответ на все эти вопросы отрицательный, а это заставляет задать еще более важный вопрос. В чем цель показной обеспокоенности Запада по поводу состояния здоровья российских (или любых других) оппозиционеров?

Даже если согласиться с тем, что другие страны могут и должны высказываться по таким вопросам, стоит задуматься всего на пару секунд, и ты понимаешь: требования о проведении содержательных реформ или об изменениях в поведении способны превратиться в реальность только в том случае, если их выдвигают внутренние критики, которые не связаны и не ассоциируются с Западом, и у которых не возникает с самой первой секунды позыв начать требовать от западных стран введения санкций против своего собственного государства. Понять это не сложно. Это всеобщий закон политики: те внутренние критики, которые ассоциируются с целями и устремлениями иностранных государств либо ведут агитацию против осознаваемых национальных интересов, никогда не обретут весомую политическую поддержку в стране.

Справедливо это или нет, но внутренние критики дают властям, против которых они выступают, бесплатные боеприпасы для стрельбы по ним самим всякий раз, когда взывают к внешней помощи. В Соединенных Штатах те политические движения, которые носят недостаточно националистический характер, чрезмерно критикуют действия правительства и с симпатией относятся к целям и взглядам других стран, не в состоянии набрать политический вес и завоевать поддержку. То же самое можно сказать практически о любой другой стране в мире. С самого начала российские либералы и деятели, претендующие на звание сторонников политических и правовых реформ, допустили ошибку, выступив на стороне западных интересов и против интересов своей собственной страны в том виде, в котором эти интересы осознаются населением. Анатоль Ливен (Anatol Lieven) написал в 2009 году на страницах National Interest по этому поводу следующее: «Как это ни трагично, но многие российские либералы из-за той политики, за которую они выступали в 90-е годы, и из-за того высокомерного презрения, которое они демонстрировали своим согражданам, лишили либеральное движение на большей части России возможности прихода к власти на срок жизни целого поколения, а может, и дольше. Судя по обсуждаемым сейчас и прочим сочинениям либералов, они абсолютно ничему не научились на основе собственного опыта. Они думают, что создают некую форму оппозиции нынешнему российскому истэблишменту. На самом деле, они мощное орудие Путина, помогающее ему усилить враждебное отношение к российскому либерализму – причем настолько мощное, что если бы их не было, у Путина наверняка возник бы соблазн их изобрести».

Немцов выглядит еще более жалко, поскольку считает, будто его посадили из-за того, что он представляет серьезную угрозу для Кремля, хотя на самом деле этот человек не более чем мелкое неудобство для власть предержащих. Пожалуй, единственный еще более злополучный момент заключается в том, что западные сторонники оппозиции уверены: они поддерживают оппонентов Кремля. Но на самом деле они просто дают властям, которые сами поливают грязью, весьма полезное прикрытие, которое в случае ненадобности легко можно уничтожить. А это приводит лишь к новым причинам и поводам для наращивания напряженности между Москвой и Западом, а также создает предлог для отхода от двустороннего сотрудничества между США и Россией.

В действительности, российские либералы с самого начала принадлежали к лагерю противников «перезагрузки». Похоже, эти либералы не понимают одну простую вещь: их американские союзники в своих попытках саботирования «перезагрузки» между США и Россией больше всего хотят, чтобы российский либерализм и все политические реформы потерпели крах. В этом случае им будет легче поносить Россию и способствовать укреплению антироссийской политики на постсоветском пространстве. Они делают всю работу за те силы Запада, которые желают им поражения. И в процессе либералы лишь усиливают негативное представление россиян о себе. С другой стороны, западных сторонников Немцова и их жалобы не следует воспринимать слишком серьезно, принимая за чистую монету. Значимость и важность оппозиционеров и диссидентов для западных политиков и журналистов то усиливается, то снижается в зависимости от режима, который те критикуют. И эти оппозиционеры нужны западным критикам лишь до тех пор, пока они помогают им реализовывать свои конфронтационные и агрессивные политические цели.