Зал прилета московского аэропорта «Домодедово» напоминал поле битвы: глаза ел густой дым, кучами лежали тела людей. Возле разрушенного «Азии-кафе» валялось по крайней мере пятнадцать перемешанных в кучу трупов.
«Было много людей с ужасными ранами, многие лишились рук или ног, — рассказывает двадцатисемилетний таксист Александр Димченко, находившийся, по его словам, всего в десяти метрах от взрыва, но уцелевший благодаря бетонной колонне. — Мы грузили трупы на тележки для багажа ... Взрывное устройство начинили металлом, и он разрывал тела».
По последним подсчетам, погибло тридцать пять человек, ранено сто шестьдесят восемь. Среди погибших — известный украинский драматург Анна Мишутина, о чем сообщила ее подруга Наталия Антонова. В эпицентре взрыва в зале прилетов аэропорта была найдена голова темнокожего мужчины; милиция подозревает, что она и принадлежала террористу.
Когда по российскому телевидению показали кадры из ярко освещенного зала получения багажа после международных перелетов в аэропорту «Домодедово», многие москвичи вновь ощутили неприятное чувство, охватившее их менее года назад, когда в московском метро из-за взрыва террористок-самоубийц погибло свыше сорока человек. Многим жителям столицы бежево-красный интерьер «Домодедова» почти так же знаком, как и само метро.
Московский аэропорт «Домодедово» — это символ нового процветания, которое принесло россиянам правление Владимира Путина, свободы перемещения, полученной в постсоветскую эпоху, а также, как показал прогремевший в понедельник взрыв, неспособности российского государства обеспечивать безопасность своего народа.
С десяток лет назад россияне пришли к очень четкой, хотя и негласной договоренности с Кремлем. В сентябре 1999 года в Москве и на юге России в череде не нашедших объяснения взрывов было уничтожено несколько многоэтажных домов, погибло 293 человека. Владимир Путин, бывший тогда относительно малоизвестным отставным агентом, получил пост премьер-министра и пообещал защитить Россию от террористов-сепаратистов из отколовшейся от России республики Чечня. За считанные недели в Чечню вторглись российские войска, и так началась политическая карьера Путина. Общий итог предложенной россиянам Путиным сделки был таков: электорат отказывается от многих из тех свобод, которые у них были в беспорядочные ельцинские годы, и получает в обмен на это защиту. Многие российские избиратели были только рады всему, что произошло потом, — усилению Кремля, путинскому подавлению олигархов, преследованиям независимых СМИ и прекращению практики местных выборов, так как считали, что государство выполнит свою основную роль, то есть обеспечит безопасность своих граждан.
К сожалению, этого не произошло. Собственно Чечню быстро привели в подчинение, жестоко, но эффективно, вооружив одну из групп повстанцев, которая пытками, убийствами и притеснениями обеспечила победу. Но победа клана Кадырова в Чечне, а также общий обеспеченный Россией мир на Северном Кавказе не положили конец терроризму. Подобно раковым метастазам, терроризм и исламский радикализм распространились по всему Северному Кавказу и заразили собой нестабильные соседние республики — Дагестан и Ингушетию.
В результате этого путинская эра прошла под постоянный барабанный ритм всплесков терроризма — от захвата театра в Москве (2002) до резни в бесланской школе (2004) и взрывам в московском метро (весна прошлого года), в общей сложности унесших 495 жизней. Но помимо этих прогремевших на весь мир терактов, на южных границах России с Северным Кавказом более мелкие теракты происходят чуть ли не каждую неделю. Если учитывать лишь те инциденты, в которых погибало по десять и более человек, то за последние двенадцать месяцев взорвали: ипподром в Нальчике, рынок во Владикавказе, культурный центр в Ставрополе и военную базу в Буйнакске. Кавказские террористы организовали крушение скоростного поезда Москва — Санкт-Петербург, подорвали электростанцию, а также устроили взрывы во множестве отделений милиции по всему региону. Кремль по сути дела ведет на юге России малоинтенсивную войну. Но если десятилетие назад Россия воевала с чеченскими повстанцами, имевшими четко определенный ряд конкретных целей (с акцентом на независимость Чечни), то теперь врагом является непонятное сборище совсем маленьких исламистских группировок, затаивших разные обиды на российское государство — от кровной вражды то банальнейшего национализма на этнической основе.
Но ясно одно: метод борьбы с повстанцами, который избрали власти, — от похищений родственников подозреваемых до внесудебных казней, о чем много писали правозащитники, — не помогает. Есть даже сведения, что группировки террористов, некоторые из которых движимы простой жаждой мести, организовали тайную сеть и собираются провести ряд терактов.
«В Москве действует очень хорошо законспирированная сеть террористов со взрывчаткой, — считает отставной полковник КГБ Геннадий Гудков, ныне возглавляющий комитет безопасности при Думе. — Террористам в Москве помогают эти подпольщики. Я считаю, что подобный теракт, с взрывным устройством весом в несколько килограммов, нельзя было организовать без помощи организации подпольщиков».
Пожалуй, самое удивительное в десятилетии террора — это то, что российские избиратели явно не собираются винить власти в плохой ситуации с безопасностью. Наоборот — Путин построил свой образ сурового мужика именно на бахвальстве и фразах вроде «замочим террористов в сортире». Опросы постоянно показывают, что люди больше склонны доверять Путину в вопросах безопасности, чем его лично подобранному преемнику с детским лицом Дмитрию Медведеву. В том, что на Кавказе не удалось установить долгосрочный мир, виноват, вероятно, Путин, но от терактов пострадают, вероятно, не его рейтинги, а рейтинги более либерального Медведева.
«Если по России ударит новая волна терактов или вооруженный конфликт, люди будут надеяться на Путина, — считает Алексей Гражданкин из московского Левада-центра. — Его считают сильным защитником российского государства».
А вечером понедельника Медведев объявил, что отменяет свой визит на конференцию в Давос, чтобы разобраться с терактом.
Суровость Путина — это не просто слова. По его приказу на Кавказе целых десять лет применялось самое настоящее насилие, хотя и почти безрезультатно. Никто не сможет на разумных основаниях обвинить Кремль в организации омерзительного взрыва в самом загруженном аэропорту Москвы. Но не менее ясно и то, что Путин создал полицейское государство, которое хорошо умеет преследовать инакомыслие, но плохо — обеспечивать безопасность, не говоря уже о том, чтобы соблюдать элементарную договоренность с народом, отказавшимся от своих свобод ради спокойной жизни.