Медведев перешел от Давоса к реальности

Москва — На прошлой неделе должен был настать решающий момент для российского президента — нацеленного в будущее, обожающего Обаму, постоянно возящегося со своим iPad’ом Дмитрия Медведева. Он должен был выйти из тени своего бесцеремонного наставника — премьер-министра Владимира Путина — и выступить с ключевой речью на Всемирном экономическом форуме в швейцарском Давосе. Мог ли Медведев лучшим образом, чем этот, показать, что перед его страной лежит светлое будущее, а также еще больше утвердиться в своей роли реформатора?

Но в понедельник в зале международных прилетов в главном аэропорту страны взорвался террорист-самоубийца, от чего погибло по крайней мере 35 человек (в том числе граждане стран Запада), а пресса запестрела заголовками, подобными этому, появившемуся в одной из главных российских газет: «Спокойно, как в Багдаде».

Во мгновение ока оказалось, что надежды Медведева на будущее России в XXI веке стали практически недостижимыми. Можно подумать, что преодолеть вечные болезни страны — мятеж исламистов на юге, коррупция в рядах представителей судебной власти и служб безопасности, наконец, вечная тенденция к социальному разладу — будет в общем и целом невозможно.

Медведев отложил свою поездку в Давос, а все же приехав туда, выступил с речью, которую даже отдельные его сторонники назвали тусклой. Он провозгласил десять принципов, положенных им в основу политики модернизации, но также сказал и такое, что отдавало советской эпохой, когда его предшественники вставали в оборонительные позы: «Мы все еще учимся и готовы слушать дружеские советы, но поучения нам не нужны».

Россия веками колебалась между трансформацией и консолидацией, между дружбой с Западом как залогом перемен и отворачиванием от него как от опасности для России в том виде, в котором она существует. Восьмилетний период до 2008 года, когда Путин правил страной в качестве президента, по всеобщему мнению, стал периодом, когда страна сосредоточилась на стабилизации, обратившись внутрь самой себя и восстанавливаясь после болезненного десятилетия, прошедшего после падения Советского Союза в 1991 году.

В последнее время, однако, в правящих кругах начали понимать, что одной лишь стабильностью обходиться нельзя, потому что стабильность, окостеневая, переходит в стагнацию. Надежда состоит в том, что инновации, идущие извне, исправят это положение.

В ответ на это Медведев провозгласил (и даже сделал основной темой своего правления) открытую политику модернизации. Он регулярно говорит о модернизации в самых разных контекстах, в частности, когда выдвигает инициативы по борьбе с коррупцией и когда предлагает построить в Подмосковье центр высоких технологий по образцу Кремниевой долины. Недавно компания PepsiCo купила крупную российскую фирму-производитель напитков и пообещала обновить ее заводы, и это тоже было приведено как пример модернизационного процесса.

Конечно, терроризм в любой стране опасен для возвращения ее к жизни. Но это не единственная постоянная проблема, мешающая России двигаться вперед. Еще до взрыва террориста-самоубийцы в аэропорту успешность визита Медведева в Давос (как и вся его политика модернизации в целом) находилась под вопросом из-за притязательности системы правосудия в России, могущей отпугнуть иностранцев. Эта проблема вышла на первый план лишь в декабре, когда некогда самому богатому человеку в России Михаилу Ходорковскому был вынесен второй обвинительный приговор, и теперь ему предстоит сидеть в тюрьме до 2017 года.

Ходорковский был арестован в 2003 году, после того, как он бросил вызов Путину, поддержав оппозиционные политические партии. Его дело долгое время считалось символом того, как власти манипулируют судами с целью вынесения наказаний тем, кто их критикует, — эта советская практика существует до сих пор невзирая на обещание Медведева заняться проблемой существующего в России, как он сам выразился, правового нигилизма.

Выступая в Давосе, Медведев постарался снизить накал беспокойства из-за этого дела.

«Думаю, любой инвестор, будь то российский или американский инвестор, должен подчиняться закону, — сказал он, давай интервью Bloomberg Television. — В противном случае он получит тюремный приговор, как это произошло с Ходорковским и как это произошло с Бернардом Мэдоффом (Bernard Madoff), который получил более длительный срок».

Но приговор Ходорковскому и взрыв террориста в аэропорту вкупе друг с другом подчеркивают сложности, с которыми вынужден сталкиваться Медведев. Не менее сложно ему будет и доказать, что ему хватит политического веса, чтобы выполнить свои обещания. Вполне возможно, что слушавшие его выступление в Давосе задавались очевидным вопросом: а что об этом думает Путин?

Россияне считают Путина своим верховным лидером; по данным опросов, они сомневаются в том, что у Медведева есть реальная власть. Путин говорит о модернизации гораздо реже, чем Медведев, производя впечатление, что все это — лишь личный проект Медведева, который, возможно, даже ни к чему не приведет.

Неясно даже, сколь долго еще Медведев пробудет президентом. Выборы состоятся в следующем году, и он, похоже, хочет остаться еще на один срок. Но если Путин решит, что сам хочет занять эту должность (а это вполне возможно), то Медведев, как ожидается, уйдет в сторону. Оба участника правящего тандема говорили, что не намерены соперничать друг с другом на выборах.

«Ясно, что Путин пока не сообщил своему помощнику, разрешается ли ему остаться на второй срок, — пишет политический комментатор Дмитрий Травин из Центра изучения модернизации при Европейском университете (Санкт-Петербург). — Но поскольку сам Медведев этого не знает, чего стоят его десять давосских принципов? Можно изложить хоть сто принципов, если спичрайтеры хорошо работают. Но ничего общего с реальностью они иметь не будут».

Неофициальный советник Медведева Игорь Юргенс, возглавляющий исследовательский институт, имеющий связи с прогрессивным крылом Кремля, сказал, что взрыв террориста и приговор Ходорковскому — события неприятные, потому что они иллюстрируют постоянно всплывающие проблемы российского руководства с возникающими кризисами, а также с решением застарелых проблем, оставшихся с советских времен.

По словам Юргенса, Медведев не смог произвести хорошее впечатление в Давосе, скорее всего — из-за того, что ему сложно было погрузиться в панибратское общение с бизнесменами сразу после многочисленных встреч с военачальниками и разведчиками, посвященных проблеме терроризма. Тем не менее, у Юргенса и Медведева нет иного выбора, кроме как встряхнуть страну, что молодые реформаторы в России и делали еще со времен Петра I, то есть с XVIII века.

«Это цивилизационный сдвиг, — пояснил Юргенс. — Нужно довести до сведения общества, жаждавшего стабильности, что стабильность его не спасет. Необходимо рискнуть и начать реформироваться. Стабильность — это не панацея. Иначе начнется стагнация и возврат к 1980-му году. Брежнев, часть вторая», вот что это будет.