Для Кремля террористы-смертники намного более полезны, чем реальная демократическая оппозиция.

Теракт в аэропорту «Домодедово», осуществленный на прошлой неделе исламистами с Северного Кавказа, унес жизни 35 человек. Менее года назад, в марте 2010 года, в результате взрывов в московском метро, также осуществленных чеченскими исламистами, погибло 40 человек.

До теракта в метро взрывов в Москве не было почти шесть лет. Летом 2004 года боевики по приказу своего чеченского лидера Шамиля Басаева организовали серию террористических атак в ряде российских городов. Кульминацией стал захват школы в маленьком осетинском городе Беслане в сентябре 2004 года. Когда российские войска пошли на штурм, погибло 333 заложника, включая 186 детей.

Моя бесстрашная коллега из «Новой газеты» Анна Политковская должна была освещать события с захватом заложников. Однако по дороге в этот регион ее отравили российские спецслужбы. Поэтому вместо нее поехала я.

В 2004 году козырной картой Басаева стали осетинские дети. Он потребовал, чтобы Кремль освободил группу чеченских террористов, и что более важно, он потребовал признать независимость Чечни и заключить соглашение о прекращении огня в обмен на жизнь заложников.

Но школьники были просто новой особенностью старой практики. В 2002 году чеченские боевики захватили театр в центре Москвы и потребовали от русских прекратить боевые действия в Чечне. Террористы выдвигали похожие требования в 1996 году, когда захватили роддом в Кизляре, и в 1995-м, когда заняли больницу в Буденновске. (Оба нападения были осуществлены во время первой чеченской войны 1994-1996 годов.)

После ужасов бесланской бойни российские власти заявили, что устранили практически все террористические угрозы.

Да, они добились очевидных успехов. Так, были ликвидированы некоторые видные лидеры исламистского подполья в регионе: Хаттаб, Абу-Дзейт, Басаев и многие другие. Но в 2005 году российская Федеральная служба безопасности (ФСБ) также уничтожила Аслана Масхадова, являвшегося единственным законным лидером чеченских сепаратистов. Вместе с ним были уничтожены все шансы на мирное урегулирование конфликта в Чечне.

Несколько лет тому назад Кремль начал вкладывать огромные финансовые ресурсы в восстановление Чечни, которая была разрушена во время второй чеченской войны. Москва также назначила президентом этой неспокойной республики Рамзана Кадырова. Под его руководством Чечня превратилась в тоталитарное государство в государстве.

Варварская жестокость и репрессии Кадырова, вызывающие в памяти картины сталинского периода, привели на какое-то время к подавлению деятельности боевиков в период с 2007 по 2008 год. Это позволило премьер-министру Владимиру Путину объявить миру, что ситуация в Чечне стабилизировалась. Тем временем, нападения боевиков происходили все чаще в соседних республиках Северного Кавказа. А со временем они вернулись и в Чечню. Сегодня в огне весь Северный Кавказ, а подрывники-смертники играют в этом страшном спектакле ведущую роль.

Все шесть лет после Беслана теракты на Северном Кавказе происходили еженедельно. Но когда находящиеся под контролем Кремля средства массовой информации пишут об этом регионе, они поступают подобно людям, говорящим о покойнике, и сообщают либо только хорошее, либо ничего. Взрыв в аэропорту «Домодедово» стал мрачным напоминанием Москве о том, что, несмотря на  молчание российских СМИ, угроза никуда не делась.

Проблема заключается в  том, что российские правоохранительные органы и спецслужбы в борьбе с боевиками на Северном Кавказе полагаются исключительно на репрессии и убийства без суда и следствия. Да, им удается уничтожать главарей боевиков. Но благодаря этой тактике ряды террористов постоянно пополняются новобранцами.

Сегодня безымянные террористы-смертники для Кремля безопаснее и полезнее, чем мирная демократическая оппозиция. Террористы не требуют восстановления демократических институтов и соблюдения прав человека. Тот страх, который порождает в российском обществе каждый теракт, лишь усиливает власть нынешнего режима.

Первое, что сделал Путин после трагедии в Беслане, это отмена выборов губернаторов в регионах. Поступив таким образом, он усилил собственную власть. Первое, что сделал президент Дмитрий Медведев после взрыва в «Домодедове» – он обвинил в халатности руководство лучшего в стране аэропорта.

На первый взгляд, это выглядит нелепо. Но этим заявлением он мог подготовить почву для дальнейшего распространения путинской власти. В прошлом году российский министр транспорта Юрий Левитин (так в тексте, министра зовут Игорь – прим. перев.) объявил о намерении Кремля сделать так, чтобы всеми московскими аэропортами – «Шереметьево», «Внуково» и «Домодедово» – управляла единая компания. Не удивляйтесь, если на эту должность назначат путинского дружка.

Родственники погибших во время взрыва должны получить беспрецедентную компенсацию – по два миллиона рублей, или примерно по 67000 долларов за труп. Но через месяц о погибших никто и не вспомнит, кроме безутешных родственников. Точно так же за прошедшие девять месяцев никто ни разу не вспомнил о жертвах взрывов в московском  метро. Все будет как всегда, до следующего теракта, который уже сейчас кажется неизбежным.

Елена Милашина – автор журналистских расследований, корреспондент «Новой газеты». В 2010 году за свою активную деятельность она была удостоена премии имени Элисон де Форж.