Каир – Для работающих в столице Египта журналистов четверг 3 февраля стал тем днем, когда они впервые смогли отдохнуть от насилия, сопровождавшего предыдущие дни протестов, и поразмышлять о происходящем. Но это длилось недолго.
Около 12:30 пополудни я вместе с несколькими своими коллегами-журналистами решил поболтать с простыми египтянами на улицах района Докки, где живет средний класс. Мы подошли к стоявшей на обочине тележке, хозяин которой продавал фуль - густое пюре из коричневой фасоли, являющееся национальным блюдом, и задали несколько безобидных вопросов о продовольствии и повседневной жизни. Открываются ли магазины? Возвращаются ли к работе люди?
Обстановка накалилась почти сразу. Вокруг нас собралась толпа разгоряченных местных жителей, которые потребовали показать наши удостоверения и начали выражать сомнения относительно наших намерений. Я так и не понял, приняли ли они нас за шпионов, или просто невзлюбили журналистов. Один человек агрессивно спросил: «Не с Джазиры ли вы, с этого отвратительного канала?» Я ответил, наверное, слишком насмешливо, спросив его, где он у нас увидел камеры.
Внезапно один человек замахнулся на меня, и окружившие нас люди в один миг превратились в буйствующую толпу. Меня как минимум четыре раза ударили по лицу. Моя коллега из National Public Radio Лурдес Гарсия-Наварро (Lourdes Garcia-Navarro) быстро сориентировалась и изобразила истерику с громким плачем, отчего толпа немного опешила и подалась назад.
Спустя минуту после начала драки люди поспокойнее оттащили меня в сторону и сказали, чтобы я садился в стоявшее неподалеку такси и уезжал. Я подошел к машине и обнаружил, что начинается новая заваруха. Мои коллеги, в том числе, Гарсия-Наварро и Джеймс Хайдер (James Hider) из Times of London были внутри такси, но их окружила рассерженная толпа. Люди стучали по стеклам и пытались забраться внутрь. Один человек остановил свой мотоцикл прямо перед автомобилем, чтобы перекрыть путь к бегству.
Поскольку я был единственным среди журналистов египтянином, весь свой гнев они сосредоточили на мне. А мой арабский, на котором я говорю с акцентом, поскольку вырос в Соединенных Штатах, лишь усилил их подозрения. Один человек прокричал мне прямо в лицо: «Ты не настоящий египтянин. Кто ты?» В ответ на их требования показать документы я сумел достать свой египетский паспорт. Мой водитель Гамаль также начал умолять толпу отпустить нас, говоря, что знает меня 10 лет и что знаком почти со всеми моими родственниками.
Но египетский паспорт сослужил мне плохую службу, так как там четко написано, что я родился в США. Для обезумевшей толпы, возненавидевшей иностранцев, он стал чем-то вроде дымящегося пистолета, полностью доказывающего мою вину. Толпа начала кричать, требуя, чтобы нас передали полиции или военным. Я ответил: «Да, пожалуйста! Найдите мне солдата. Я сам ему сдамся».
Когда я начал всерьез опасаться за нашу безопасность, на месте событий появился офицер из военной полиции, и люди быстро успокоились. Несмотря на протесты толпы, офицер посадил меня в такси, где было безопаснее, а затем доехал с нами до обнесенного забором двора. Там мы обнаружили еще одну группу напуганных журналистов. Это были египтяне, работающие в местной англоязычной газете. От разозленной толпы их тоже спасли военные. Совершенно очевидно, что подобные сцены разыгрывались по всему Каиру.
Не думаю, что произошедший с нами инцидент был частью кампании, организованной против журналистов. Напавшие на меня люди это обычные граждане Египта, чьи нервы были на пределе после 10 дней беспорядков и неопределенности. Государственное телевидение подогревало их обеспокоенность и страх постоянными сообщениями о заговорах и кознях, утверждая, что за возникшими в обществе беспорядками стоят какие-то таинственные внешние силы, и что иностранные журналисты крайне предвзято освещают события, занимая сторону противников Мубарака и таким образом активно способствуя свержению режима.
Казалось, что весь Каир начал открытую охоту на журналистов. Все началось днем в среду, а апогеем стала серия инцидентов, произошедших в четверг. Тех, на кого не напала толпа, арестовывала полиция или задерживали военные – якобы ради их же безопасности.
Шеф каирского бюро Washington Post Лейла Фадель (Leila Fadel) оказалась среди двух десятков журналистов, арестованных утром египетским Министерством внутренних дел. «Насколько нам известно, они находятся в заключении, но они в безопасности», - сообщило издание. В четверг вечером ее освободили.
По сообщениям сотрудников англоязычного канала Al Jazeera, по крайней мере, три репортера этого телеканала были арестованы военными, когда ехали из аэропорта. Греческого журналиста ранили ножом в ногу.
Известный местный блоггер, работающий под ником Sandmonkey, был арестован, когда пытался доставить медикаменты раненым демонстрантам на площадь Тахрир, которая стала эпицентром протестов. Позже он сообщил в сети следующее: «Со мной все в порядке. Я выбрался. Полиция устроила на меня засаду и избила. Они конфисковали мой телефон. Мою машину разбили, а медикаменты отобрали».
В среду толпа напала на корреспондента CNN Андерсона Купера (Anderson Cooper), который в тот момент был вместе с режиссером и телеоператором. Их избили, у них попытались сломать камеру. В четверг на Купера и его коллег напали снова.
Репортера журнала Time Эндрю Ли Баттерса (Andrew Lee Butters) задержали и избили гражданские лица, действовавшие по указаниям находившихся там же полицейских в штатском.
Масштабы и количество произошедших за один день инцидентов должны были немедленно опровергнуть заявления властей о том, что это отдельные и никак не связанные между собой случаи. Госдепартамент США уже отверг такую возможность. «Я не думаю, что это случайные события, - заявил представитель Госдепартамента Филип Кроули (P.J. Crowley). – Это похоже на попытку лишить журналистов возможности освещать сегодняшние события».
На самом деле, существует лишь одна причина для нападений на журналистов – если ты не хочешь, чтобы они сообщали внешнему миру о происходящем. Хотя у занявших площадь Тахрир демонстрантов день выдался относительно мирный, внезапная волна нападений на журналистов вызвала опасения в том, что надвигается настоящее цунами – и что власти и их сторонники не желают, чтобы мир это увидел.
Но у Мубарака и его сторонников также должны возникнуть опасения. Те силы, которые они спустили с цепи, непросто будет удержать. Та паранойя и ксенофобия, которую я увидел в четверг, стала чем-то особенным, чего я не наблюдал у народа Египта за все 13 лет работы в этой стране. Если в Египте, чья экономика полностью зависит от стабильного наплыва иностранных туристов, народ выступит против внешнего мира, то это будет иметь для страны катастрофические последствия на длительную перспективу.
Ашраф Халиль – работающий в Каире журналист. Он освещает события на Ближнем Востоке с 1997 года.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Для работающих в столице Египта журналистов четверг 3 февраля стал тем днем, когда они впервые смогли отдохнуть от насилия, сопровождавшего предыдущие дни протестов, и поразмышлять о происходящем. Но это длилось недолго. Казалось, что весь Каир начал открытую охоту на журналистов.
