Там, где телевидение, печатные средства массовой информации и радио контролируются государством, только интернет предоставляет платформу для всех тех, чьи взгляды не совпадают с официальным мнением. Так было в ходе «цветных революций» в Восточной Европе. Это можно было наблюдать в Тунисе и в Египте. И в России интернет считается «островом свободы мнений», здесь активно действуют либеральные блогеры на онлайновой платформе «Живого Журнал», и здесь же готовят свои акции оппозиционные группы художников. С другой стороны, российское руководство стремится использовать сетевые ресурсы в своих интересах, и его представители размещают на просторах всемирной паутины – в том числе в блогах и в твиттере – свои посты.
Но с каким успехом? Именно этому вопросу и была посвящена международная конференция «Язык власти в России и его противники в интернете», проходившая в Университете Пассау (Passau). Ее организатор Дирк Уффельманн (Dirk Uffelmann) пригласил в числе прочих Гасана Гусейнова и Романа Лейбова – либеральных пионеров интернета и российских политических блогеров. Гусейнов, работающий преподавателем в Московском университете имени Ломоносова, не верит в революционную взрывную силу российского интернета. «Как дискуссионное поле, как техническое вспомогательное средство интернет очень хорош. Но там не возникает реальное общественное движение», - отмечает он. Так называемые социальные сети, по его мнению, связывают многих людей, однако этой коммуникации не хватает совместных действий. Только при помощи акций в реальном мире можно чего-либо добиться в политическом плане. Дирк Уффельманн также считает, что такого рода активности недостаточно в России: «Оппозиция блогеров, если они вообще представляют собой движение, остается виртуальной», - подчеркивает этот профессор, преподающий славянскую литературу и культуру.
В России глубокое недоверие ко всем политическим процессам препятствует тому, чтобы критические по отношению к правительству дискуссии в сети действительно выливались в политическую активность, считает Гусейнов. «Многие блогеры интересуются политикой, но, вместе с тем, они рассуждают следующим образом: мы можем здесь болтать, но мы не способны чего-то добиться». В любом случае эта позиция отражает общее отношение населения России к политике.
Кроме того, доступ в интернет не является в России самоочевидным для всех. «Основным источником информации продолжает оставаться телевидение», - отмечает Галина Миажевич (Galina Miazhevich) из Оксфорда в своем докладе и указывает на совпадение с утверждениями сетевого критика Евгения Морозова, который, среди прочего, с цифрами в руках опровергает тезис об иранской «твиттерной революции». Тине Розен (Tine Roesen) из Орхусского университета (Aarhus) в Дании показала, каким образом сеть систематически исключает целые сектора населения. По ее мнению, создается новое классовое общество. «Существует overclass (англ.: высший класс – прим. перев.) - глобально ориентированная властная элита, определяющая дискурс, а также средний класс, состоящий из тех, кто имеет доступ в интернет; существует также низший класс, не принимающий участия в развитии событий», - подчеркивает она.
В Рунете действуют – и об этом говорилось во всех докладах – свои собственные правила поведения, которые нужно знать для того, чтобы перемещаться в сети. Так, например, российское интернет-сообщество пишет на «олбанском» языке – варианте русской орфографии на основе фонетических принципов. Таким образом осложняются цензурные ограничения в отношении запрещенной вульгарной лексики. Одновременно тот, кто не знает правил, исключается из дискурса.
Хотя влияние сетевого мира на реальное российское общество и невелико, российское правительство с недоверием взирает на происходящее в интернете и пытается использовать эти технологии в своих целях. Лучшим примером этого является президент Дмитрий Медведев, охотно представляющий себя как «президент 2.0». Он сообщает в блоге и в твиттере о политических делах, но еще больше о своей частной жизни, отмечает Майкл Горхэм (Michael Gorham) из Университета Флориды. «Он был активен в сети и до того, как стал президентом», - подчеркивает Горхэм. Это, естественно, прекрасно вписывается в провозглашенную им модернизацию. Российский президент сообщает в режиме онлайн о своих хобби (фотография, футбол), или рассказывает о встречах с богатыми и влиятельными людьми современного мира. «Ангела Меркель сказала, что любит гамбургеры. Даже еще больше, чем Обама и я». «Был с Владимиром Владимировичем в кино». Записи о личной жизни сопровождаются фотографиями – Путин и Медведев сидят в креслах в кинозале и смотрят в направлении экрана – это всего лишь удачная инсценировка или просто глупость? Вывод Майкла Горхэма кажется неоднозначным: «Он может найти в интернете свой собственный частный язык за рамками характерного для пиара жаргона и таким образом показать личные аспекты своей жизни». С другой стороны, не всем интересно читать о том, как президент вечером смотрит кино. «Эй! Что с тобой? Ты сбрендил?», - логично вопрошает на сленге автор одного из размещенных постов.
Конечно, Медведев редко затрагивает острые политические темы. Дело Ходорковского, увольнение московского мэра Юрия Лужкова – всего этого в твиттерной жизни президента нет. Для этого существует аккаунт в твиттере @Kremlin.ru, на котором размещаются обычные технократические пиар-сообщения.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Там, где телевидение, печатные средства массовой информации и радио контролируются государством, только интернет предоставляет платформу для всех тех, чьи взгляды не совпадают с официальным мнением. Так было в ходе «цветных революций» в Восточной Европе. Это можно было наблюдать в Тунисе и в Египте. И в России интернет считается «островом свободы мнений».
