Москва, Пекин - В последний день января, несмотря на мороз, на Триумфальной площади Москвы собралась толпа в 600 человек, они скандировали «Свобода! Свобода!» и требовали отставки российского лидера Владимира Путина.
«Чем он отличается от Мубарака? Ничем. Абсолютно ничем. В отставку. Всех в отставку. Вы нам надоели». На эти слова оппозиционного лидера Бориса Немцова собравшиеся ответили скандированием: «Путин — в отставку!», «Россия без Путина!»
Неужели волна революционного шторма, бушующего в арабском мире, докатилась до самой России? Станет ли она началом народной революции, такой, что свергла президента Туниса и теперь угрожает египетскому лидеру?
Не совсем так. Российские власти позволяют политическим активистам и оппозиционерам проводить митинги на площади каждый месяц, в котором есть 31-е число, в качестве напоминания о 31-й статье Конституции РФ, дающей право свободы собраний.
Но подобные собрания вряд ли вызывают беспокойство Кремля. Любой, кто пожелает выразить законный протест на митинге, должен набраться смелости пройти вдоль рядов омоновцев в масках и сквозь металлодетекторы, прежде чем он окажется на маленькой огороженной территории у подножья монумента революционному поэту Маяковскому, который глядит на всех сверху из-за нескольких рядов металлических барьеров на фоне красочных билбордов, призывающих родителей быть добрыми к своим детям.
Милиция снимает происходящее на видео из грузовиков, расставленных по периметру площади. Сотрудники спецслужб, смешавшись с прохожими и журналистами, высматривают подозреваемых, которых затем выхватывают из толпы омоновцы в черных шлемах (некоторые из них — в масках). В ходе последнего митинга, более десятка активистов даже не смогли дойти до площади — их задержали омоновцы на выходе из станции метро и засунули в автобусы.
«Вот такая у нас демократия. Смотрите, что происходит в России!» - выкрикнул молодой человек, когда милиционер в черном шлеме арестовывал его.
В то время, как от Туниса до Саны на протяжении последних недель протестующие выступают против диктаторов, уместно задать вопрос: насколько в других частях света готовы к революции? Как показывают события в Москве, ответ для России — скорее, нет; по крайней мере, пока цена на нефть остается высокой.
Аналогичная ситуации и в другой крупной авторитарной стране — Китае. В обоих государствах, конечно, знают, что такое революция. Просто в 2011 году большинство китайцев и россиян не испытывают чувства фрустрации и гнева, которое выплеснулось на улицы и площади арабского мира за последний месяц. Во многом истоки таких настроений - в экономических переменах, которые произошли в этих странах в последние десятилетия. Гражданам Китая и России может не доставать некоторых основополагающих свобод, таких как право менять своих руководителей, но в отличие от среднего жителя Египта и Туниса, большинство ощущают, что их жизнь стала лучше, чем была 10 лет назад.
Но это не означает, что у Пекина и Москвы нет оснований пристально следить за событиями на Ближнем Востоке. Причины для недовольства есть в обеих странах. Интернет все более распространяется по России, но помогает ли он осознать величину пропасти между богатыми и бедными? В Китае растет средний класс, но начнут ли его представители требовать больше прав?
В обеих столицах тонко чувствуют, что возможность оставаться во власти зависит по большей части от способности обеспечивать экономический рост. Пока нет опасений неизбежности переворота, аппаратчики в Кремле и руководители компартии Китая знают, что для сохранения своих постов они должны постоянно контролировать уровень собственной вседозволенности и прилагать немалые усилия для искоренения оппозиции. Арабские лидеры проглядели нарушение баланса на этом поле, но осознали это уже слишком поздно для себя.
Власть нефти
Приблизительно в первый год большой рецессии, когда цены на нефть рухнули и сократился экспорт, Москва столкнулась со вполне реальной возможностью массовых протестов по всей стране.
В ходе самой серьезной демонстрации 30 января 2010 года около 10 тысяч человек вышли на улицы в прибалтийском городе Калининграде. Это было серьезно: основные политические партии присоединились к группам горожан, протестующих против роста безработицы, роста цен и сокращения социальных услуг.
Опасаясь роста и распространения протестных настроений, Кремль направил в регион специальную группу чиновников, чтобы привести в чувство местные власти. Неясно, к каким методам убеждения прибегли члены делегации, зато Путин мягко побранил свою правящую партию за отрыв от нужд народа.
В прошлом Москва часто сочетала жесткий кулак с денежными вливаниями. В 2009 году, когда экономика упала на 7,8% - худший показатель России за последние 15 лет – Москва залила начинающиеся в городах и на заводах протесты десятками миллиардов долларов. Более 2,5 миллиардов долларов направили на один только «АвтоВАЗ», автомобильный завод советских времен и крупнейший российский производитель автомобилей, чтобы спасти его от банкротства.
Взяв на себя груз ответственности за проведение антикризисных мер, премьер-министр (он же бывший президент) Владимир Путин публично отчитал ведущих олигархов и успокоил разъяренных рабочих, которые перекрыли главную дорогу в Пикалево на севере страны в знак протеста против невыплаты зарплаты. В конце концов, предсказания массовых демонстраций не сбылись.
Теперь, когда цены на нефть снова растут – в первую неделю протестов в Египте они достигли 100 долларов – большинство наблюдателей полагают, что самый крупный производитель энергоресурсов в мире имеет достаточно нефтяных денег, чтобы погасить любое социальное напряжение в преддверии парламентских выборов 2011 года и президентских 2012 года. Россия стремительно выходит из кризиса, ожидается, что ее экономика в 1,5 триллиона долларов вырастет более, чем на 4% в этом году после 4% роста в прошлом.
«Цена на нефть в 100 долларов помогает сохранить стабильность, так как дает бюджету дополнительные поступления, все это позволяет правительству направлять деньги в те группы населения, которые могут высказывать недовольство. Другими словами, у режима Путина все еще есть защитная прослойка», - сказал корреспонденту Reuters Владимир Рыжков, один из наиболее уважаемых лидеров оппозиции.
Рыжков считает, что помимо цен на нефть революцию делают маловероятной также демографическая ситуация (стареющее население, которое не увеличивается) и тоска по стабильности после бурного развала Советского Союза.
«Опросы показывают, что революционной ситуации в России нет: большинство людей желают стабильности и говорят, что сегодня можно жить, - констатирует он. – У Путина и режима есть достаточно ресурсов на финансирование пенсий, зарплат и тем самым – на обеспечение стабильности».
Именно ощущение стабильности стало ключом к успеху Путина после того, как в 1999 году его, бывшего сотрудника КГБ, неожиданно назначили президентом. Для россиян, сытых по горло экономической нестабильностью и страданиями 90-х при Борисе Ельцине, 58-летний Путин символизирует возврат к защищенности прошлого: многие, похоже, более чем счастливы, получив надежный рубль и постоянную работу в обмен на отказ от определенных свобод.
Опросы показывают: 8% россиян считают, что им не хватает денег на продукты. Десять лет назад этот показатель составлял 25%, хотя пропасть между богатыми и бедными еще велика. Миллионы были ввергнуты в нищету во время хаоса, сопровождавшего падение советской империи в 1991 году, тогда как небольшая группа бизнесменов сделала сказочные состояния.
Согласно недавним опросам, население страны более всего озабочено экономическими проблемами. Список причин для беспокойства возглавляют рост цен с безработицей и экономическим кризисом, хотя сразу за ними следуют преступность и злоупотребление властью.
В числе того, что можно записать в актив Кремля, стабильность оказывается более важной, чем демократия, хотя число людей, готовых принять первое даже за счет нарушения прав человека, упало в декабре до 56% - это самый низкий показатель для декабря за последнее десятилетие замеров, проводимых авторитетным «Левада-Центр».
Александр Игнатенко, один из ведущих российских экспертов по арабскому миру, президент Московского Института религии и политики, опровергает разговоры о крупномасштабном перевороте: «Это просто чрезмерные фантазии оппозиции, продукт богатого, и, я бы сказал, больного воображения российской оппозиции».
Колбаса в обмен на свободу
И все же именно так могло рассуждать руководство Туниса и Египта несколько месяцев назад. В России растет число людей с доступом к интернету – сейчас их 50 миллионов при населении около 141 миллиона, десять лет назад пользователей было 3 миллиона. Так что Москве становится сложнее держать под контролем информацию и изолировать очаги протестов. Может ли местное восстание перерасти в общенациональное?
Очень многое будет зависеть от цен на нефть - они определят объем средств, которые Россия может бросить на проблемные места. «Если нефть будет падать не резко, тогда это будет дестабилизировать ситуацию в стране постепенно, - считает Владимир Рыжков. – Я убежден, они внимательно следят за событиями в Египте и повсюду. Они весьма озабочены этими событиями … Путин на самом деле активизировал работу над своим имиджем».
Ксения Собчак, известная московская тусовщица и дочь покойного питерского мэра Анатолия Собчака (прежнего путинского начальника), в этом месяце не побоялась даже в прайм-тайм на радио рассуждать о возможности восстания.
«Несмотря на то, что население нашей страны аморфно, как задница слона, оно может в любой момент сбиться вместе и пойти в бой, хотя невозможно предугадать, когда это может произойти, - сказала 29-летняя Собчак в дискуссии на радио «Серебряный дождь», одной из крупнейших в стране. – Власти России заключили сделку с населением: колбаса в обмен на свободу, так что все пока довольны. А вот как закончится колбаса… То есть когда упадут цены на нефть, восстание может произойти».
Российский чиновник, пожелавший не называть своего имени из-за деликатности ситуации, считает: «Конечно, люди следят за событиями в Египте. Их это волнует и они следят. Но я бы не сказал, что это беспокоит лишь Россию – это предмет обеспокоенности для всех стран».
Счастье китайского среднего класса
В конце 2010 года Китай почувствовал, как быстро небольшие инциденты могут стать большой головной болью: страшная смерть деревенского активиста Кьян Юнхуи (Qian Yunhui) под колесами грузовика породила бурю гражданских кампаний и комментариев в интернете, утверждающих, что Кьян был убит в отместку за застарелый земельный спор, в котором он противостоял местным властям.
Власти и полиция Венжу (Wenzhou), прибрежной местности, где погиб Кьян, настаивали, что его смерть была случайностью. Но по интернету разлетелись фотографии головы и торса погибшего, изуродованных задними колесами грузовика, там же выложили изображения разгневанных крестьян и полицейских в боевой экипировке. Известные интернет-пользователи заявили, что есть свидетели того, как Кьяна затолкали под машину люди в белых перчатках, что решительно отвергается полицией.
Вопреки строгим ограничениям на независимую политическую активность, в Китае происходит множество местных бунтов, протестных выступлений и забастовок или, как их называют чиновники, «массовых инцидентов», вызванных гневом по поводу коррупции, земельных споров, потери работы, в особенности на государственных предприятиях. Некоторые протесты насчитывают не более нескольких десятков участников и проходят мирно. В других участвуют тысячи, и они оборачиваются насилием.
К примеру, в июне 2008 года в городе Венгьян (Weng'an), в юго-западной провинции Гуйжу (Guizhou), вспыхнули волнения из-за слухов о том, что местную школьницу обнаружили утопленной после того, как ее изнасиловали двое молодых людей из семей, имеющих отношение к полиции. К концу дня здание местного правительства было разнесено в щепки и сожжено сотнями местных юнцов на глазах у тысяч жителей, уверенных, что власти покрывают преступление.
Согласно сведениям социологов Китайской академии социальных наук, в 2007 году число «массовых инцидентов» в Китае выросло до 80 тысяч по сравнению с 60 тысячами в 2006-м. Более свежих данных пока нет.
В прошлом году волна забастовок прокатилась по фабрикам крупных экспортных зон на юге Китая, в особенности, по предприятиям, принадлежащим японцам. Они продемонстрировали, что начинает прорезаться голос у нового поколения напористых рабочих-мигрантов, требующих улучшения оплаты и условий труда.
Несмотря на подобный рост недовольства, пока что мало шансов, что в ближайшем будущем китайское правительство столкнется с серьезным общественным вызовом. Волнения, с которыми сталкивается Китай, это не те беспорядки, которые как ураган могли бы легко снести правительство, но скорее что-то подобное пыльным бурям, которые отвлекают чиновников, затрудняют принятие трудных решений и подрывает авторитет Коммунистической партии.
Причина проста: для многих китайцев жизнь сейчас лучше, чем в любые годы за прошлые несколько сот лет. Три десятилетия быстрого экономического развития вытащили сотни миллионов из нищеты, а компартия руководила процессом возрождения национальной гордости после столетий хаоса и унижения под властью чужеземцев.
Китай отправил человека в космос, построил скоростную железнодорожную сеть на зависть многим развитым странам и обошел Японию, став второй по величине мировой экономикой. Несмотря на злоупотребления в ходе экономического рывка – тюремное заключение диссидентов, подавление этнических меньшинств, серьезное ухудшение состояния окружающей среды - многие китайцы сегодня наслаждаются плодами процветания, о которых их прародители не могли и мечтать.
«Люди не хотят раскачивать лодку. Почему? Потому что в последние два столетия истории Китая его общество заплатило слишком дорогую цену, и сегодня впервые в истории многие китайцы могут вздохнуть легко, - говорит Николас Бекелин (Nicholas Bequelin), специалист по Китаю из нью-йоркской Human Rights Watch. – Я не вижу заинтересованности в политических волнениях, которые могли бы сопровождать непредвиденные попытки встряхнуть систему».
Компартия доказала свою способность к созданию диалога по поводу реформ, позволяющему решить ее собственные задачи, постепенно предлагая людям все больше возможностей бросать вызов системе и в то же время заставляя правительство быть более энергичным и ответственным при разрешении горячих вопросов.
«Пока вы можете улучшать систему, не выходя за ее рамки, остаются возможности проявления политической энергии. Даже диссиденты и юристы сегодня имеют больше пространства, чем ранее, и многие стали приверженцами более постепенных действий», - говорит Бекелин.
Реакция общественности Китая на протесты в Египте выглядит как смесь презрения, равнодушия и отчасти зависти. Но никто не представляет, чтобы Китай пошел по тому же пути в обозримом будущем.
Находящиеся под плотным контролем государственные СМИ Китая ограничили освещение протестов, сконцентрировавшись на репортажах об усилиях государства по вызволению застигнутых врасплох китайцев, и едва ли хотя бы раз показали картинку с войсками и протестующими. Одновременно пекинская интернет-цензура препятствует дискуссиям по Египту, прерывая поиск и удаляя сообщения о волнениях в этой стране.
Некоторые онлайновые комментарии все же прорываются. Но лишь немногие проводят параллели между происходящим в Египте и Китае, основная масса придерживается другой точки зрения. «Нас часто предупреждали, что демократия приносит хаос, события в Египте и Тунисе подтверждают это», - пишет один блогер на популярном портале sina.com.
«Да здравствует Китай. Люди очень довольны сложившейся системой. Убирайтесь со своей глупой американской системой демократии», - добавляет другой.
Уроки Тяньаньмэнь
Рана Миттер (Rana Mitter), профессор китайской истории и политики Оксфордского университета, уверен, что Пекин уже оказывался в положении Каира и решал эту проблему.
«Похожий момент был не в наше время, а в 1989 году, кода компартия по сути была на грани смерти, - заявил Миттер корреспонденту Reuters. – За более чем два десятилетия партия сделала все, что было в ее силах, чтобы адаптироваться, попытаться изменить методы управления, понять первопричину проблем и разрешать их так, чтобы избежать повторения 1989 года».
Миттер говорит, что в центре стратегии Пекина «относительно больший упор делается на то, что называется социальной политикой... естественно, в политических кругах абсолютно публично заявляют о приложении больших усилий в таких вопросах, как пенсионное обеспечение, здравоохранение, которые при Чжан Цзы Мине по большей части были приватизированы и демонтированы… В целом, именно таким образом здесь стремятся оградить себя от возможных волнений».
В то же время, у Пекина есть более действенные инструменты контроля, чем в Египте, и он менее восприимчив к иностранному давлению.
Кси Юэ (Xie Yue), ученый политолог из шанхайского университета Tongj, изучающий протест и политические перемены, говорит, что и Китай, и Египет – авторитарные государства: «У Китая долгая история при коммунистическом режиме, и степень социального контроля здесь даже выше, чем в Египте. Пространство для социального протеста в Китае не так велико, как в Египте».
Другое различие: хотя политическая система Китая не столь демократична, по крайней мере, верхушка его руководства меняется примерно каждое десятилетие, а президент и премьер ограничены двумя сроками пребывания на своем посту.
«В Египте и Тунисе люди могут обвинять правительство в коррупции и непотизме, - говорит Бо Жиюэ (Bo Zhiyue), китайский политический эксперт Южно-Азиатского института Национального университета Сингапура. – Но в Китае нет такой династической системы, когда одна семья находится у власти по 20 – 30 лет. Здесь осуществляется переход от одного поколения к другому».
Шанс на перемены?
Больше всего правительство боится, что экономический спад может породить недовольство в среде городского образованного среднего класса, который доселе не решался на открытый политический протест против компартии из боязни подорвать свое материальное благополучие.
Для удержания от раскрутки спирали местных протестов и демонстраций до широкого противостояния, способного подорвать партийный контроль, китайское руководство держит под строгим присмотром информацию и политическую активность. Поэтому при 457 миллионах пользователей интернета Китай содержит армию интернет-цензоров, численность которой по некоторым оценкам может достигать десятков тысяч, хотя точные данные отсутствуют.
В том числе и поэтому СМИ и интернет-операторы придерживаются самоцензуры, удаляя сообщения и комментарии без прямых указаний власти – просто из опасения выйти за принятые рамки и подвергнуть риску свой зачастую прибыльный бизнес.
И потому подобие массовой спецоперации, предпринятой в ходе Олимпиады-2008 в Пекине, превратилось во всеобщую модель контроля. Теперь Китай выводит полицию и охрану на большие митинги, в ходе любых событий и по крупным датам, чтобы запугать зачинщиков, предотвратить протесты и продемонстрировать силу. Диссиденты и протестующие, и даже психически больные находятся под жестким контролем в чувствительные времена года.
Не рискует ли Китай, удерживая под столь плотным колпаком недовольство, создать такое давление, которое может разорвать котел?
Ю Чжанронг (Yu Jianrong), известный китайский исследователь социальных волнений, предупреждает о такой возможности в своей новой книге.
«Несомненно, эта чрезвычайная система порождает риск возникновения социального взрыва и коллапса политического устройства, - заявляет Ю, исследователь из Китайской академии социальных наук в своей книге «Спорная политика», вышедшей на китайском языке в конце 2010 года. – В ответ на эти риски правители постоянно прибегают к широкому набору мер, которые окончательно сформировали структуру незыблемой стабильности… Правители всегда в состоянии высокой бдительности, стремясь использовать все ресурсы для защиты своего правящего статуса. Но, в конце концов, несоразмерно большая социальная цена может привести к разладу политического контроля и социального порядка».
Финансовая сторона поддержания такой «безжалостной» стабильности может быть также высока и, в конечном счете, парализовать правительство, лишив жизненных сил социальные программы и другие направления, утверждают китаеведы.
В недавнем докладе группы социологов из элитного пекинского университета Tsinghua утверждается, что общие расходы на внутреннюю безопасность в 2009 году достигли 514 миллиардов юаней (78 миллиардов долларов), отставая на волосок от военного бюджета в 532 миллиарда юаня.
В докладе говорится: «Угрозы социальной стабильности постоянно откладываются на второй план, и от этого тяжесть социального взрыва только увеличивается. Современная модель стабильности достигла точки невозврата».
Рана Миттер обращает внимание на тему окружающей среды в качестве возможной точки конфликта. «Это один из тех вопросов, который может поднять средний класс, - говорит он. – Во-первых потому, что достигнув определенного уровня благосостояния, вы начинаете все более беспокоиться о состоянии окружающей среды. Во-вторых, нажив имущество, средний класс начинает сильнее заботиться о том, чем он владеет. Вот из такой вроде бы побочной темы может вырасти настоящая беда».
Россия в 2012 году
В России некоторые видят в грядущих в следующем году президентских выборах возможную площадку для объединения сил. Ожидается, что Путин вернется в Кремль, что даст ему возможность править Россией еще 12 лет. Критики говорят, что это ввергнет Россию в застой, такой же, как когда Леонид Брежнев правил Советским Союзом.
Михаил Касьянов, премьер-министр первого путинского срока, а теперь ведущий оппозиционный деятель, на этой неделе заявил в Европарламенте, что «выборы – это последний шанс мирного разрешения ситуации. В России уже различима поступь революции».
«Если на выборах будут отмечаться сильные подтасовки, - говорит он, - можно ожидать событий, похожих на египетские, только не с прутками и верблюдами, а пистолетами и ножами».
Пока это кажется маловероятным. Но если цены на нефть упадут и останутся низкими, тогда может случиться беда. «Когда людей спрашивают, поддерживают ли они Путина, они отвечают утвердительно. Но когда затем интересуются, насколько их удовлетворяет ситуация со школами, пенсиями, милицией, подавляющее большинство отвечают «нет, мы недовольны, - говорит оппозиционный лидер Рыжков. – Так что если макроэкономическая стабильность будет подорвана, это может очень быстро привести к массовым протестам».
