Год Тигра прошагал по планете тяжелой поступью природных катаклизмов, не оправдавшихся надежд, безрезультатности предпринимаемых усилий, усиления трений и противоречий между ведущими игроками и запоминающихся скандалов. Год ушел – проблемы остались. По силам ли они окажутся пришедшему Кролику?
Климатическое прозрение
Год начался сокрушительным землетрясением на Гаити. Также мощные землетрясения прошли в Чили, Китае, Индонезии. Как говорится, «дыма без огня не бывает». В отношении землетрясений можно провести такую же параллель с извержениями вулканов, самые мощные из которых произошли в Исландии и Индонезии. Не меньше неприятных сюрпризов принесли и климатические катаклизмы. Если летом в России царили аномальная жара и засуха, в связи с чем полыхали лесные пожары, то в Пакистане, Индии и Китае проливные дожди вызывали разрушительные наводнения и сход оползней. Ну а наступление зимы в конце года сопровождалось рекордными холодами и снежными бурями в России, Европе и США. Не поймешь, то ли Тигр улыбался, то ли показывал оскал.
В общем, ни у кого уже не вызывает сомнений, что климат на Земле, да и тектоническое состояние планеты меняется далеко не в лучшую сторону. Может быть, именно благодаря этому истерический ажиотаж последнего десятилетия по поводу ужасов, сулимых глобальным потеплением, пошел на убыль, а ему на смену пришли более разумные подходы. Показательна в этом плане конференция по климату, проходившая в декабре в мексиканском Канкуне, особенно в ракурсе прошедшего на ту же тему в прошлом году саммита в Копенгагене. Год назад ставились амбициозные цели вынудить все ведущие страны взять на себя обязательства сократить выброс парниковых газов до обусловленных Киотским протоколом уровней любыми путями, несмотря на экономическую цену, которую пришлось бы платить. И закончился тот саммит грандиозным провалом. Что и не случайно в ракурсе последовавших разоблачений о том, что данные по климату зачастую были ошибочными или сфальсифицированными. То есть, по сути, глобальное потепление остается недостаточно доказанным. По другим версиям, можно вообще ожидать глобального похолодания, что гораздо хуже.
Видимо, поэтому на конференции в Канкуне не ставилась задача всем сразу договориться обо всем. Все уже понимали, что это безнадежно. Решение об обязательных квотах на выбросы после 2012 года, а значит, и о продлении Киотского протокола так принято и не было. Зато среди принятых решений – соглашения о создании «Зеленого климатического фонда», разработке механизма передачи технологий, финансировании проектов по сохранению и восстановлению лесов как поглотителей парниковых газов (REDD), предоставлении помощи развивающимся странам для целей адаптации к изменению климата. То есть речь идет уже не о попытках искусственной остановки происходящих климатических изменений (ясно же, что человечество для этого еще не дозрело), что доминировало ранее, а об адаптации к ним, что гораздо более разумно и конструктивно. При этом, что особенно важно, наконец-то упор начинает делаться на бережном отношении к элементам природной системы саморегуляции климата, к которым относится растительный покров планеты, в первую очередь леса, уничтожение которых гораздо более негативно сказывается на климате, чем все автомобили вместе взятые. Впрочем, о необходимости всего этого «ЭО» уже неоднократно писал ранее.
Неустранимые диспропорции
Так как глобальный кризис возник из-за накопившихся диспропорций в мировой экономике, то, естественно, надежды на завершение кризиса и переход к стабильному росту мировой экономики возлагаются на то, что в ходе кризиса эти диспропорции будут преодолены. 2010 год, по ожиданиям, должен был стать переломным в этом процессе. Если в начале и середине года появлялись определенные предпосылки в этом отношении, то к концу года они начали «испаряться».
В США, несмотря на все усилия, предпринимаемые с начала кризиса, экономический рост весьма слабый. При этом накопленные компаниями и банками финансовые ресурсы не трансформируются в инвестиции в расширение производства. По мнению известного финансиста Джорджа Сороса, «американский пакет экономического стимулирования был большей частью растрачен впустую, но это объясняется тем, что в основном он был направлен на поддержание потребительского спроса, а не на устранение дисбаланса, лежащего в основе кризиса».
Наиболее тревожная ситуация складывается в Европе. Как считает профессор экономики и политологии Гарвардского университета, ранее занимавший пост главного экономиста МВФ, Кеннет Рогофф, то «что, по сути, сделали Европа и МВФ, так это преобразовали проблему частных долгов в проблему государственных долгов». В результате, как считает директор Центра европейских политических исследований Дэниел Грос, «в еврозоне царит хаос из-за того, что инвесторы коллективно бросились к выходу. Доходность по правительственному долгу периферийных стран еврозоны резко подскочила, потому что инвесторы в действительности не знают, каковы риски».
Политика развитых стран, не стимулирующая в должной степени спрос и провоцирующая отток капитала в развивающие страны, приводит в последних, особенно в Китае, к значительному росту инфляции. Это ставит под сомнение возможность сохранения здесь достигнутых темпов экономического роста. А так как на настоящем этапе именно экономический рост Китая и других развивающихся стран обеспечивает приемлемые темпы роста всей мировой экономики, то это представляет собой серьезную угрозу ее дальнейшего восстановления.
При этом все больше аналитиков начинают отмечать, что глобальные дисбалансы, приведшие к кризису, не только не устраняются, а, наоборот, усиливаются, в том числе появляются и новые дисбалансы. Профессор экономики Школы бизнеса им. Стерна при Нью-Йоркском университете Майкл Спенс считает, что «в мировой экономике наблюдается дисбаланс в нескольких аспектах, по мере того как она выходит из кризиса, в частности, что касается государственного долга и структуры мирового спроса». А вот мнение профессора экономики парижского Института политических исследований и римского Международного свободного университета гуманитарных наук Жана-Поля Фитусси: «Учитывая, что глобальные дисбалансы, приведшие к кризису, остаются без внимания, увеличение конкурентоспособности будет пирровой победой – такой, которая потребует суровых жертв со стороны жизненного уровня и внутреннего потребления».
Недостижимая согласованность
Большим достижением в ходе преодоления кризиса считается создание и функционирование G20, с проведением саммитов которой в 2010 году связывались надежды на осуществление ведущими экономическими державами планеты взаимосогласованной политики по преодолению кризиса, а также на внесение необходимых изменений в регулирование мировых финансовых рынков. В теории это могло бы обеспечить стабильное и эффективное развитие посткризисной экономики, на практике же… На саммите G20, прошедшем в Сеуле 11-12 ноября, лидерам крупнейших экономик мира, как печально писали СМИ, «не удалось принять никаких более-менее значимых решений ни в валютной сфере, ни в области предотвращения протекционистских войн между ведущими державами мира».
Координация действий в процессе посткризисного восстановления между ведущими экономиками планеты практически отсутствует. Более того, действия одних стран ведут к негативным экономическим последствиям для других государств. Большие нарекания, особенно со стороны США и Китая, вызывает политика жесткой экономии в еврозоне, так как это провоцирует сокращение мирового спроса, именно в росте которого сейчас и нуждается мировая экономика. Особо острой критике со стороны Китая и Европы подвергается взятый в середине этого года курс ФРС на выкуп долговых обязательств, как «экспортирующий» инфляцию в другие страны. При этом, как отмечало агентство «Синьхуа», «в ходе экономического возрождения разногласия между США и Европой становятся все более очевидными. С точки зрения долгосрочных перспектив успех параллельного проведения США и Европой противоречащих друг другу финансовых политик более, чем сомнителен».
То есть нынешний главенствующий экономический формат планеты так и не оправдал возлагаемых на него ожиданий, несмотря на то, что после каждой очередной встречи «двадцатки» официальные пресс-релизы утверждают о все более и более высоком уровне достигнутого взаимопонимания. По этому поводу Майкл Спенс грустно констатирует: «Большой двадцатке» уже пора начать всерьез воспринимать мандат, данный ей для поиска шагов по стабилизации глобальной экономики и более устойчивой модели развития. Вместо этого G20 ведет себя как дискуссионный клуб». Более того, под вопрос уже ставится сама возможность изменения правил глобального регулирования для предотвращения очередных волн кризиса даже столь представительной структурой, какой является G20. «Регуляторы, похоже, упустили свой шанс, чтобы ввести серьезные изменения в правила глобальных финансов, и сейчас правительства настолько ослаблены, что находятся в полной зависимости от тех, кто не так давно молил их о помощи», – совсем уж мрачно резюмирует профессор экономики Университета Париж-Дофин и член Совета экономических консультантов при премьер-министре Франции Жан Писани-Ферри. Впрочем о том, что все к этому и идет, «ЭО» прогнозировал еще летом.
Мутации интеграций
Время кризиса – это не время для интеграции. Не зря самые сильные страхи в связи с кризисом связывались с усилением протекционизма, то есть с разбеганием сегментов мировой экономики по «национальным квартирам» с последующими торговыми войнами. В целом в 2010 году этого избежать удалось, исключая многочисленные эпизоды так называемых валютных войн, когда те или иные страны стремились обесценить национальные валюты для повышения конкурентоспособности своего экспорта, а также целевой поддержки национальных производителей в рамках антикризисных программ. Однако серьезных барьеров на пути мировой торговли не возникло. Тем не менее, в процессы региональной интеграции ушедший год привнес определенные изменения.
Серьезнейшим испытаниям, которые еще не кончились, подвергалась самая продвинутая и сложная конструкция интеграционного объединения – Европейский Союз. Это несмотря на то, что только в конце 2009 года Евросоюз обрел, наконец, своего президента и министра иностранных дел. Под ударом выхода из кризиса оказалось его ядро – еврозона, экономически слабые Греция, Португалия, Испания, которыe оказались перед угрозой суверенных дефолтов. Сильный евро, опирающийся на мощные экономики Германии и Франции, препятствует этим странам использовать механизм девальвации национальной валюты с целью повышения конкурентоспособности. Расплачиваться же по долгам этих стран более «крепкие звенья» Евросоюза особо не жаждут. Поэтому встал вопрос о возможности исключения, в том числе и принудительного, задолжавших стран из Евросоюза. Он ждет своего решения, но это уже будет интригой 2011 года.
В процессе долгих споров, многочисленных скандалов, доходивших до публичного выяснения отношений между лидерами, все-таки продвинулся вперед интеграционный формат Таможенного союза (Россия–Казахстан–Беларусь), после того, как в самом конце года белорусский парламент все-таки ратифицировал все необходимые соглашения. Остальные интеграционные объединения находились, скорее, в режиме выжидания. Страны Персидского залива, к примеру, которые собирались в 2010 году перейти на единую валюту, отложили эти планы до лучших времен, когда конфигурация мирового валютного рынка будет более стабильной и прогнозируемой. Правда, в декабре из Анкары прозвучал призыв к созданию таможенного союза тюркоязычных государств. Но это пока только призыв, который еще так и не получил широкого резонанса.
Между тем, «интрига года» в этой плоскости все-таки существует. БРИК, которая ранее воспринималась скорее как аббревиатура для обозначения наиболее быстрорастущих рынков, на глазах трансформируется в весьма авторитетную международную организацию, уже расширяющуюся и собирающуюся расширяться и дальше. Так, в середине декабря глава МИД КНР Ян Цзечи и нынешний председатель БРИК «по согласованию с другими странами-членами организации» пригласил «Южную Африку стать полноправным членом организации». А эксперты тут же начали дискутировать, какая следующая развивающаяся страна получит аналогичное приглашение.
Продолжение следует ...
