Коммунизм пал, но свобода еще не дошла до Средней Азии

Вне цивилизации, отсталая, загадочная и непознанная, огромная территория, некогда именовавшаяся Советской Средней Азией, сегодня всеми позабыта где-то на задворках мира. Ее самый значимый кусок - Республика Казахстан – огромный, реально не защищенный участок земли, напичканный ценными минералами, сочащийся нефтью и газом, и с населением в 16 миллионов. Думаю, что мы еще не раз услышим о нем в будущем. Но если не брать во внимание шутливый фильм «Борат», который к реальности не имеет никакого отношения, имя и слава Казахстана еще не достигли западного уха. А что до других так называемых Станов, группы новых сомнительных наций, компактно живущих вокруг озер в окружении гор, мы считаем, что нам нет до них никакого дела – за исключением Афганистана и Пакистана.

У нас есть болезненная причина вспоминать об этих двух странах почти ежедневно. Но это не побуждает нас, хотя должно бы, проявлять больше интереса к мозаике их соседей на землях от Гиндукуша до Каспийского моря, соприкасающихся с границами Персии и Китая. Добавьте сюда то, что раньше называлось «Китайский Туркестан», а теперь «Синьцзян» – попробуйте почувствовать невыносимое культурное унижение в этом официальном китайском названии - и получите регион, который со всей вероятностью может стать одним из самых беспокойных на планете в предстоящем столетии.

Эта часть планеты, которую так легко захватить, содержит огромные запасы энергоресурсов, сравнимых с ближневосточными, не говоря уже о сети трубопроводов. И лежит она между слабеющей, но жадной до власти Россией, и быстро набирающими силу и потому еще более жадными Китаем и Индией. То, что здесь небольшое население, может иметь значение для Китая, если принимать во внимание ставшей недавно привычной манеру перенаселенного Китая колонизировать путем миграции. В Синьцзяне некогда доминировавшее по численности тюркское население уйгуров, двоюродных братьев казахов, плавно превратилось в национальное меньшинство в своем собственном доме среди ханьско-китайских поселений. Это лишь эпизод неоимпериалистической экспансии, почти не вызвавшей возмущения среди тех, кто готов буйствовать едва ли не по любому поводу. Следует также помнить, что в этих землях привыкли к деспотизму, а иного, пожалуй, и не знали в здешней истории, и не забывать о нарастании влияния ислама.

Судьба предоставила мне хорошую возможность изучать эту часть света на протяжении многих лет. Впервые я путешествовал по этим местам, будучи московским корреспондентом в горбачевские времена, когда СССР все еще оставался одной из последних континентальных империй образца 19 века. В те дни Казахстан был колонией, в которой Москва старалась не замечать сама и держать подальше от глаз жителя Запада то, что приводило ее в смущение. Здесь посреди угольных шахт сохранились остатки ГУЛАГа, где вплоть до 90-х годов еще влачили существование жертвы сталинских чисток, встречаясь на улицах и магазинах с теми, кто когда-то охранял их в тюрьмах. Дома и семьи бывших заключенных давным-давно растворились во времени, так что им некуда было отсюда податься. Здесь на берегу реки Сырдарьи недалеко от космодрома Байконур находился огороженный забором секретный город Ленинск. В этом странном и вызывающем тягостные ощущения поселке был памятник событию, которое на протяжении почти всей его истории официально нигде не упоминалось. Его установили в память о трагической гибели в октябре 1960 года большого числа технических специалистов и главнокомандующего стратегических ракетных войск, когда межконтинентальная баллистическая ракета неожиданно воспламенилась на стартовой площадке из-за инцидента, типичного для советской некомпетентности. Эта катастрофа оставалась государственным секретом до 1989 года.

Еще большим секретом был небольшой аккуратный городок Курчатов, возведенный по строгим указаниям шефа секретной полиции Лаврентия Берия для сталинского проекта создания водородной бомбы. В те годы его не было на карте. Он не предназначался для взора таких людей, как я. Его улицы были увешаны лозунгами, превозносящими средства сдерживания, вопреки той болтовне о разоружении, которую несли организации коммунистического фронта на Западе. Лесенки на детских площадках были выполнены в форме ракет. В окне книжного магазина на главной улице был выставлен счетчик Гейгера. В офицерском клубе подавали приятное грузинское красное вино – советские специалисты-ядерщики считали его профилактическим средством от радиации. На ближайших равнинах, выжженных и отравленных годами атмосферных испытаний, застыли в причудливых позах нагромождения бетонных конструкций, покосившихся от взрыва неимоверной силы. По грязи рассыпаны миллионы осколков черного стекла, остатков больших поверхностей этого материала, который образовался на сотни ярдов по всей округе сразу после того, как огненный ядерный шар расплавил поверхность почвы.

Этот регион стал свидетелем и других потрясающих событий. Именно в казахской столице Алма-Ате (теперь переименована в Алматы) в 1986 году прошли первые серьезные волнения, повлиявшие на судьбу пост-сталинского СССР — в то время, когда недавно назначенный Михаил Горбачев был нацелен на реформы и все еще находился во власти иллюзий по поводу жизнеспособности советской империи. Покрытая завесой тумана история декабрьских бунтов (Желтоксан) пока что ожидает своего достоверного освещения, поскольку архивы все еще закрыты, и неизвестно, когда их откроют. Если следовать событиям, протесты произошли, когда Горбачев отправил в отставку местного партийного босса, этнического казаха, который был заменен одобренным Москвой этнически русским. Но есть серьезные основания полагать, что беспрецедентные беспорядки спустя некоторое время помогли прийти к власти амбициозному аппаратчику по имени Нурсултан Назарбаев. Товарищ Назарбаев, как его тогда называли, с тех пор не выпускает страну из своих рук, которая вскоре после его прихода во власть обрела независимость от Москвы. Он избирается и переизбирается на посту президента по образцу, все более напоминающему северокорейский.

Намеки на то, что г-н Назарбаев мог ясно представлять, как извлечь пользу от уличных протестов, встречаются в книге «Крестный тесть» Рахата Алиева, который был женат на старшей дочери Назарбаева, Дариге. Опасения Назарбаева оказаться свергнутым в ходе возможной народной революции стали наиболее вероятной причиной его решения перенести столицу страны в Астану - подальше в среднеазиатскую степь, где мощные всепроникающие ветры, обширные горизонты и абсурдно широкие улицы собьют накал и деморализуют любую демонстрацию, давая преимущества силам правопорядка.

Черный томик алиевской книги попал в опалу (и просто пропал). Раскол Алиева с бывшим тестем оказался настолько серьезным, что, будучи когда-то послом страны в Австрии, теперь он приговорен к 20 годам строгого режима и был бы последним дураком, если б решил возвратиться на родину. Его жену вынудили развестись с ним, сообщение об этом отправили Алиеву по факсу. Алиев посчитал разумным тут же исчезнуть, чтобы не быть экстрадированным или просто похищенным. Подобно многим оказавшимся в изгнании критикам Назарбаева, он как личность не вызывал к себе особых симпатий. Некоторое время он служил заместителем главы секретной полиции Казахстана (КНБ) и долгие годы «варился» в болоте, каковым является банковская система страны. Так что в прошлом он мог многое себе позволить. Но даже если половина его обвинений против бывшего тестя соответствуют действительности, то Казахстан — это худший выбор для текущего председательства в Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), которое с конца прошлого года придает режиму такую желанную для него респектабельность. ОБСЕ считается в современной Европе одним из гарантов соблюдения законности, и именно поэтому Хиллари Клинтон в числе мировых знаменитостей посетила недавнюю конференцию в Астане. Благожелательная тональность ее участия вместе с министрами иностранных дел и ведущими политиками других уважаемых стран должна была серьезно деморализовать тех граждан Казахстана, которые надеются на победу законности, честных выборов и свободной прессы.

Казахским СМИ специфическим образом запрещено критиковать президента, для которого есть специальное исключение в избирательном законе, позволяющее сохранять свой пост пожизненно. Что касается вообще свободы критики, ею надлежит пользоваться с большой осторожностью. Одну особенно независимую газету — «Республика» - почти уничтожили в 2002 году, когда она зашла слишком далеко. Однажды ночью редакция загадочным образом сгорела дотла. Поджигатели подвесили на дымящихся руинах жестоко обезглавленную собаку с прикрепленной к ней запиской «Другого предупреждения не будет».

Немногие оппоненты режима, в особенности те, кто считает, что президент набивает свои карманы, точно так же получают только одно предупреждение от государства. Если они его игнорируют, то ночью им наносят визит большие грубые дяди, которые чередуют угрозы с побоями. Или же они оказываются нарушителями уголовного законодательства и их судят «по всей строгости» по делам, за которые обычно проявляют снисходительность. Случайный наблюдатель или тот, кто не прочь принимать желаемое за действительное, легко поверит в то, что в стране — демократия и примат закона. Например, разрешены демонстрации, но только в таких удаленных местах, до которых никаким транспортом не добраться.

Защитники Товарища Назарбаева, некоторые из которых написали мне после моих критических публикаций в Лондоне в адрес казахского государства, настаивают на том, что он отец нации, что в Казахстане не так плохо, как в некоторых соседних государствах — в общем, все то, что обычно говорят апологеты неприемлемых режимов. Это правда, что могло быть хуже. Соседний Узбекистан прославился тем, что недовольных здесь поливают кипятком, а протесты подавляют жестоко, с особой агрессивностью. В Туркменистане, где до недавнего времени правила абсолютно безрассудная деспотия, теперь деспотия неабсолютно безрассудная. Азербайджан - наследственная автократия с откровенно мошенническими выборами. И так далее. Но это никогда не казалось мне очень убедительным аргументом. Зарубежные отношения, особенно с государствами, торгующими нефтью и газом, вынуждают нас общаться с ужасными людьми и одиозными государствами. И лучше не предаваться самообману на этот счет под разными предлогами.

Один визит в музей Назарбаева в Астане вылечит любого при виде пожизненного президента — у него по слухам три жены и недавно появился на свет долгожданный наследник мужского пола. У вас не останется сомнений, что он борется за лавры усопшего северокорейского лидера Ким Ир Сена. Войдя в этот храм в синих пластиковых бахилах, паломник прошаркает в них мимо агиографических стендов со школьными учебниками (высшего качества!) президента и подарками от зарубежных лидеров и знаменитостей. Среди экспонатов — кинжал (вполне подходящий) от отвратительного белорусского деспота Лукашенко, подписанный теннисный мяч от Бориса Беккера, бесчисленные тяжеловесные и гротескные подношения от приезжих делегаций, льстиво приукрашенные портреты его самого, почетные мантии ученых степеней многих университетов, полки с книгами о нем на разных языках (томик Алиева отсутствует).

Посетитель должен весь внутренне напрячься, чтобы не захихикать, когда красавица-гид с трепетом в голосе описывает этот хлам. Само здание большое и массивное, было президентской резиденцией, пока ему на замену не построили еще более крупный и грандиозный «Белый Дворец» (Ак Орда). Новая резиденция недоступна для посетителей. Это надругательство над архитектурой, украшенное синим сводом и небольшим шпилем, хорошо защищено и расположилось посреди помпезных сооружений новой столицы. В их числе пирамида — без преувеличений — и крупный торговый центр в виде палатки кочевника. На расстоянии все это очень впечатляет. Подойдите поближе, и вы разглядите некачественную отделку, недостающие плитки и печальное отсутствие заведений общего пользования — местным жителям пришлось самим позаботиться об этом. Данное место призвано внушать благоговейный страх, вместо того, чтобы быть домом для обычных людей.

Прогуливаясь дальше вдоль здания Конгресса, расписанного в пхеньянском стиле изображением Назарбаева в окружении восхищающегося им народа, затем мимо статуи Назарбаева у основания огромной триумфальной колонны, на вершину которой взгромоздилось нечто напоминающее всклокоченного попугая, вы вдруг обнаруживаете, что город-фантазия заканчивается в беспорядочных холмах, сплетениях кустов и кучах мусора. В жалких лачугах посреди этой незапланированной разрухи все же живут несколько отчаянно нищих людей — до тех пор, пока новая волна застройки Астаны не отбросит их на другую свалку. Эта четкая грань между реальной жизнью и оплаченным государством великолепием наглядно иллюстрирует пропасть между земными утопиями и достижимой реальностью.

У режима есть свои апологеты. Конечно, есть прекрасная возможность посетить Казахстан в качестве бизнесмена или туриста и не заметить, что это прогнившая деспотия. Точно также как приехать в Китай и абсолютно не заметить того, что это полицейское государство, которое не видит ничего дурного в том, чтобы заставлять женщин делать аборты. Британский консервативный политик Джонатан Эйткен (Jonathan Aitken), до того как погряз в скандале и стал после тюрьмы знаменитым кающимся грешником, был не слишком критичным биографом Назарбаева. Он резко бранил меня после моей первой публикации о впечатлениях от Казахстана, который он с настойчивостью характеризовал как «наиболее стабильную и успешную новую нацию, выросшую на обломках Советского Союза». Я не уверен, учитывал ли он в своем сравнении Литву, Латвию и Эстонию, хотя мог бы предположить, что все они далеко опередили Казахстан по уровню свободы, законности и стабильности — и были бы еще дальше, выпади на их счастье десятая доля назарбаевских запасов газа и нефти.

Эйткен потребовал от меня сообщить, почему я не упомянул, «как весь мир аплодировал решению президента Назарбаева избавить свою страну от огромного арсенала более чем в 1200 единиц ядерного оружия».

Предполагаю, он это сделал потому, что это оружие принадлежало не ему, а СССР, оставленное после распада Империи Зла. Не претендуя на мировое господство, он не находил ему применения и почти наверняка не имел технической возможности поддерживать его в рабочем состоянии. Говорят, Назарбаев думал, что сдавая в утиль эту бесполезную технику, он заслужил Нобелевскую премию мира. Нобелевский комитет до сих пор не отреагировал, хотя председательство в ОБСЕ должно стать некоторым утешением за подобное разочарование.

И вот тут мы пришли к печальной точке нашей истории. Осматривая руины Советской власти, мы приходим в смущение. Говорят о «Новой холодной войне» с Россией, несмотря на почти полный развал российской армии. На Кавказе среди различных националистов появилось нелепое воодушевление, причины которого я не могу даже попытаться понять, так как эти территории обречены находиться под влиянием России, Турции или Ирана, но никак не нашим. Что проку изымать из этого процесса Россию? Наши политики когда-нибудь смотрели на карту мира или открывали учебник истории?

Становясь все более враждебными к Москве, эта бесформенная и с трудом поддающаяся определению сила, все еще известная под названием «Запад», с готовностью прощает Назарбаеву многие недостатки. Такое отношение по большому счету проистекает из совершенно правильной оценки путинской России, как опасной смеси автократии и криминальных группировок, но это не отдаляет ее от многих других стран, с которыми у нас прекрасно уравновешенные отношения. Эта точка зрения также подпитывается совершенно абсурдной и обманчивой верой в то, что соседи и бывшие колонии России представляют собой образец демократии, законности, транспарентности и справедливости. А это не так.

Республики бывшего СССР, за исключением стран Балтии, по большей части - морально обанкротившиеся гнезда хаоса. Это стало результатом 80 лет коммунизма, который подорвал человеческое самосознание, низвел гражданскую смелость до предсмертного состояния, надругался над законностью и насадил голую власть. Я все еще верю, что мы могли бы что-то сделать с этим в первые годы после падения коммунизма в 1990 году, признай мы, что основы цивилизации базируются на власти закона и на том, что формирует основы этой власти, а не на свободном рынке и всеобщем избирательном праве.

Но мы этого не сделали, и с тех пор избегаем смотреть в глаза жуткой правде: то, что начиналось как величайшее освобождение после 1945 года, закончилось запустением и разочарованием. Вместо честного признания нашего всеобщего провала, мы пытаемся превратить Россию в такое же пугало, каким прежде был СССР, закрывая глаза на подобные грехи тех, кто раньше был в составе советской империи. В этом сознательном искажении как в зеркале отражаются аналогичные ошибки, которые консерваторы совершают у себя дома. Здесь мы тоже избегаем трудностей и неприятностей, предаваясь тому, что приносит удовлетворение и ощущение зрелищности. Мы не смогли эффективно бороться за мораль, семью и материнство, вместо этого поддерживая утопические зарубежные авантюры и то, что выглядит полным героизма, хотя знали, что не в силах сдержать собственные обещания. Не знаю, существует ли вообще такая мечта, которую мы действительно могли бы достичь. Только дурак может быть оптимистом. Но чем больше я путешествую, тем более я лелею в себе редкое чудо христианской цивилизации – и все более боюсь за его судьбу.

Автор – колумнист лондонской газеты «Mail on Sunday», автор книги «The Rage Against God».