Вступиться за слабых – правильно. Возможно, поэтому столь большое несогласие вызвали планы Министерства внутренних дел Чехии представить в суд предложение запретить коммунистические партии. Конечно, можно привести множество умных аргументов против. Но аргументов, почему официальную партийную платформу коммунистов стоит хотя бы попробовать запретить, конечно, и через 20 лет после революции все равно больше.
Проигранная битва
Запрещать идеи, а точнее политическую попытку их продвижения, всегда очень деликатное дело. Но в Европе, по крайней мере после войны, вопрос поставлен иначе: надо ли запрещать политические течения, которые привели к катастрофе? Ответ был однозначно «да», и наученная опытом часть старого континента пошла еще дальше – запретила оспаривать даже характер той катастрофы.
На совести коммунистов нет холокоста евреев, хотя их преступления очень похожи. Пожалуй, есть единственное отличие: евреям при нацизме ничто не могло помочь, а гонений коммунистов, грубо говоря, благодаря собственной «хитрости» можно было избежать, правда, здесь нет ничего, что сегодня можно было бы с гордостью указывать в своей биографии. Правомерность запрета коммунистической партии, таким образом, очевидна, чешское общество взрастило свою новую национальную травму, относясь к коммунистам в политике после 1989 года так терпимо и непоследовательно.
Здесь можно возразить, что были со временем постоянно возрастающие практические трудности, с которыми была связана попытка подобного запрета.
Запрещать политических конкурентов – всегда деликатное дело, особенно если оно дополнено моральным императивом «не быть, как они». Коммунистическая партия Чехии и Моравии (KSČM) уже 20 лет «нормально» функционирует, и ничего страшного не происходит. В отличие от неонацистов она никого не подвергает опасности (по крайней мере, ничего такого не наблюдается). Внешне партия лояльна к сегодняшней организации власти, она, согласно правилам, работает в таких демократических институтах, как парламент.
И программа, и устав компартии принципиально не отличается от аналогичных документов других партий, партия явно не нападает на демократические принципы. О выборах партийных функционеров и кандидатов в депутаты вы можете думать что угодно, но в других партиях все не намного лучше. Рядовые члены компартии всегда (а главные партийные деятели в опасные моменты) ворчат по поводу икон и принципов последних 20 лет, но, как с удовольствием отмечают юристы, это не наказуемо.
Все это имеет еще и европейский масштаб. Чешские коммунисты сидят в Европейском парламенте, где некоторые из них в принципе пользуются уважением. Как вдруг объяснить европейским партнерам, что эту партию, полную улыбающихся лиц, надо запретить? И как осуществить запрет на базе Европейского парламента?
И, наконец, это и вопрос политической стратегии. Разумно ли запрещать партию, которая на выборах довольно наглядно собирает протестные голоса? Разумно ли запрещать партию, благодаря существованию которой социал-демократы не страдают крайне левыми наклонностями? Юристы одним словом полагают, что ни один судья в Чехии не запретит политическую партию, которая у нас «без проблем» функционирует 20 лет, а, следовательно, нет смысла лезть в заранее проигранную битву.
Почему настаивать?
Двадцать лет – это огромное опоздание. Но мы живем в обществе, где политические темы (а запрет коммунистической партии – это политика) назревают постепенно. Их нельзя силой определить сверху, они просто принимаются в тот момент, когда политики договорятся об этом. К тому же в принципиальных вопросах не стоит спекулировать на тему, поздно ли уже или еще нет.
Точно так же неправильно рассуждать о том, что мы будем «как они». Решения, исходящие от свободного общества (то есть не только от парламента, но и от судов и других свободных институтов) находятся на совершенно другом качественном уровне, по сравнению с решениями, принимаемыми диктатурой. К тому же мы имеем дело с чем-то совершенно иным, не с ликвидацией идейных врагов. Сегодня никто не обвиняет Войтеха Филипа (Vojtěch Filip) в преступлениях, и даже не запрещает ему нормально работать в политике и выдвигать свою кандидатуру на парламентских выборах. Правда, мы также не можем ему запретить действовать согласно идеологии, небезопасной для демократии.
К слову о деятельности коммунистов за последние 20 лет: да, они могли написать политическую программу так, что к ней нельзя было придраться, но мы же знаем, что мастера двуличия были всегда. Сегодняшний фасад, короче говоря, нельзя отделить от печального исторического опыта, который признают сами коммунисты. Каждый чиновник и каждый судья, стоящий на страже демократических правил политического соревнования, здесь должен задать вопрос: «Почему Коммунистическая партия Чехии и Моравии, если это демократическая партия, настаивает на назывании коммунистическая, которое навсегда будет связано с самыми недемократическими принципами, такими как диктатура пролетариата, желание подавить класс «эксплуататоров» и отношение к частной собственности, как к воровству. Почему партия выбирает название, которое в чешской правовой системе связано с обозначением «преступный»? Почему она просто не назовет свою деятельность иначе?
Возможность
Вопрос, почему это важно, четыре года назад в журнале Respekt хорошо описал конституционный судья Войтех Цепл (Vojtěch Cepl), когда он защищал позицию, что запретить коммунистические партии не поздно: «Пришло время, и надо запретить слово «коммунизм» как обозначение политической партии. Я не так наивен, чтобы таким образом уничтожить это сообщество. Я говорю только о слове. Язык так же, как и право, является важным инструментом коммуникации и сосуществования людей».
Конечно, неизвестно, будут ли судьи Верховного суда, у которых это дело окажется на столе, следовать той же логике, что и Войтех Цепл. Но в любом случае в попутке Министерства внутренних дел есть свой смысл. Она демонстрирует коммунистам, что мы пытаемся помешать их сосуществованию и что мы не будем просто так пассивно наблюдать за тем, как они восстанавливают здесь период нормализации (см. недавнюю дискуссию об антикоммунистическом сопротивлении в парламенте). Возвращение к теме нелегитимности коммунистической партии может принести и пользу, например, будет сложнее сделать так, чтобы в государственных школах работали преподаватели – члены коммунистической партии, как поклонница Готвальда Марта Семелова (Marta Semelová).
И, наконец, имен нкогда конституционный судья Владимир Чермак заявил, что проблема чешского общества заключается в том, что оно не пытается дать правильное название своему тоталитарному прошлому. Именно судебный спор о запрете коммунистической партии – хорошая возможность существенно продвинуться на этом пути поиска верного названия.
