Нальчик, Россия - В конце улицы, вдоль которой тянутся раскрашенные граффити многоквартирные блочные дома, на окраине этого города в южной части России, стоит здание со стальной крышей размером с небольшой самолетный ангар.
Здание было построено для одной конкретной цели: суда над 58 подозреваемыми - это самое большое число обвиняемых в рамках одного судебного процесса в современной истории России. Всех их обвиняют в участии в рейде исламистских боевиков на Нальчик 13 октября 2005 года.
Несмотря на значимость обвинений - 142 человека тогда погибли в ходе этого нападения - суд проходил практически не замеченным внешним миром с марта 2009 года. Местные газеты здесь в республике Кабардино-Балкария печатают время от времени сообщения с процесса, но большинство россиян даже не знают, что он вообще проходит.
Однажды утром в этом месяце я прошел через устрашающе тихий район, прошел два полицейских кордона, а также несколько групп солдат, прижимающих к себе автоматы, и вошел в зал заседаний, в котором практически не было зрителей.
Это было необычное зрелище. Трое судей заняли подиум в конце зала, примерно в 60 футах от того места, где я сидел. Справа от них - горстка прокуроров в синих мундирах. Слева от них – на длинных скамьях примерно тридцать адвокатов, уткнувшихся в свои бумаги. За адвокатами было шесть клеток, в которых находились обвиняемые, в основном с окладистыми бородами, в спортивных костюмах и бейсболках.
Что меня удивило, так это их поведение. Людям в клетках - все они были мужчины - грозили пожизненные заключения за преднамеренные убийства десятков человек во время скоординированных нападений на отделения милиции, представительства Федеральной службы безопасности (ФСБ), военные объекты и оружейный магазин. Но при этом они выглядели уверенно. Они наклонялись через решетку, наваливались друг другу на плечи, обменивались шутками и сидели по двое, по трое, разговаривая и улыбаясь. В начале слушаний они все вместе громко молились, с закрытыми глазами и повернутыми вверх руками.
Во время слушаний обвиняемые периодически делали заявления в микрофоны, установленные перед их клетками. Некоторые из них были юридически подкованы. Другие просто важничали и хорохорились.
Один вышел вперед, чтобы сказать, что Хачима Шогенова, бывшего министра внутренних дел республики, надо вызвать для дачи показаний, «если он еще жив». Он предупредил: «Таких людей будут убивать в этой республике. К тому времени, как окончится процесс, хвала Аллаху, их всех уже уничтожат». (Шогенов едва избежал смерти в прошлом месяце, его пытались убить, погибли два его охранника).
Нападение на Нальчик было не первым и не последним подобным смертоносным случаем в российских городах за последнее десятилетие. В 2002 как минимум 40 человек захватили 850 заложников в театре в Москве, тогда погибло около 170 человек. Два года спустя группа из 32 вооруженных людей захватили 1 100 учеников, учителей и родителей в заложники в школе №1 города Беслан, Северная Осетия. Почти четыреста человек тогда погибли.
Что делает нападение на Нальчик особенным, так это то, что 58 подозреваемых выжили, и их взяли под стражу, в то время как во время более ранних нападений большинство, если не все террористы были убиты в бою. Поэтому это важная возможность, чтобы изучить мотивацию и психику боевиков, даже если на самом деле никто (ни в Нальчике, ни где бы то ни было еще в России), судя по всему, не следит за происходящим.
Многие из обвиняемых не отрицают, что они участвовали в событиях 2005 года. Но они спорят о деталях и заявляют, что к таким действиям их вынудила кампания преследования.
«То, что эти парни сделали, произошло спустя месяцы и годы провокаций со стороны служб безопасности на основе их религии», - говорит Лариса Дорогова, адвокат, которая работала с семьями обвиняемых. «Их избивали, насиловали при помощи бутылок, на головах некоторых выбривали кресты, кого-то заставляли пить водку. В итоге это достигло той точки, далее которой они не могли терпеть».
То, что это преследование имело место, широко признается. Нынешний президент республики Арсен Каноков, который занял свой пост всего за две недели до нападения на Нальчик, заявил в сентябре прошлого года, что «крайнее насилие» было направлено на ортодоксальных мусульман в предшествующие годы.
И до сих пор никто не был наказан за эти крайности и превышения полномочий. «События, которые привели к 13 октября, никогда надлежащим образом не рассматривались», - говорит Валерий Хатажуков, активист борьбы за права человека из Нальчика. «И постоянное чувство возмущения и несправедливости, ощущаемое повстанцами по ходу судебного процесса, это одна из причин, почему они становятся еще более радикальными», - говорит он.
Это усиление и ужесточение кабардино-балкарских боевиков является очевидной истиной. За последние три месяца они активизировали убийства милиционеров и других представителей властей. И при том, что массовые убийства с использованием террористов-смертников были обычной тактикой на Северном Кавказе в течение по крайней мере десяти лет, в последнее время участники вооруженного подполья в этой республике перешли к новой методике террора: гангстерскому стилю убийств отдельных гражданских лиц.
Так, 18 февраля вооруженные люди в масках на черной машине без регистрационных номеров заставили съехать с дороги микроавтобус с группой туристов из Москвы в регионе Баксан в Кабардино-Балкарии, туристы направлялись на лыжные склоны Эльбруса. Вооруженные мужчины попросили их предъявить документы, а когда туристы отказались отдать их им, открыли огонь, убив троих. Это было первое нападение на туристов, которое могли припомнить все, с кем я разговаривал.
Целью боевиков, скорее всего, является дискредитация планов Кремля, которые огласил на форуме в Давосе президент Дмитрий Медведев, по развитию сети новых горнолыжных курортов по всему Северному Кавказу, один из них должен появиться рядом с Эльбрусом. Примерная стоимость этого амбициозного проекта - 15 миллиардов долларов. Нападение на туристов имело цель, хотя и дьявольского толка - использовать терроризм для подрыва попыток Москвы стабилизировать регион. Но какова была цель убийства Аслана Ципинова?
51-летний Ципинов был пчеловодом и этнографом, который организовывал праздники для поддержания народных традиций кабардинцев, подгруппы черкесов, являющихся доминирующей народностью в Кабардино-Балкарии. Он был застрелен у ворот своего дома двумя людьми 29 декабря.
Когда я был в доме у Ципинова, доме из красного кирпича на окраине деревни Шалушка под Нальчиком, сын погибшего, 19-летний Оздемир, показал мне Макхоша, лошадь своего отца. Мать Ципинова, Цаца, приняла меня как плакальщица, положила руку мне на грудь и благословила меня. Она показала мне изображение Аслана: красивый мужчина стоит навытяжку в традиционной черкесской тунике, перетянутой на талии; одна рука покоится на рукояти декоративного кинжала. «Он был лишь за терпимость, - говорит Цаца, - когда бы он ни говорил о своих планах, он всегда начинал словами: «если позволит аллах, я надеюсь сделать то-то и то-то. Зачем его убивать?».
Ратмир Шамеев, известный 22-летний лидер кабардино-балкарского джамаата (как боевики называют свое боевые подразделения) дает простой ответ. Одетый во все черное, со своей знаменитой повязкой на глазу, Шамеев появился на видео, размещенном на сайте джамаата через десять дней после смерти Ципинова, передергивая затвор автомата. Этнограф был «мушриком» (идолопоклонником), который распространял языческие обычаи, говорит он. И поэтому должен был умереть.
Убийство Ципинова вызвало особую горечь, потому что он был известным и многими любимым публичным человеком. Но экстремисты также убили нескольких предсказателей (которых тоже посчитали мушриками) и бизнесменов в последние недели - последних, возможно, за отказ заплатить долю боевикам.
Растущий уровень жестокости заставил руководство республики отчаянно искать способ справиться с радикалами. На экстренном заседании парламента в этом месяце депутаты направили запрос Медведеву с просьбой помочь в обеспечении безопасности. «Эта цепь убийств потрясла республику», - говорит премьер-министр региона Ануар Чеченов, сообщает местная «Газета Юга». «Настроения панические», - добавил он. «Население приходит к выводу, что власть не может защитить даже саму себя, не говоря уж об обычных людях».
Несколько дней спустя представитель Медведева на Северном Кавказе Александр Хлопонин прилетел в Нальчик. В этот же день и я приехал в город, и группы милиционеров были на каждом углу. Хлопонин встретился с группой студентов университета, человек в двести, которые спросили его о причине нынешней эскалации.
«Это вина властей - федеральных, региональных и муниципальных», - ответил он откровенно. «Это коррупция и неравенство. Некоторым людям позволяется нарушать закон, а другим нет. Мы забыли, что все равны перед законом, и это систематическая ошибка».
«Вторая причина - это бандитский дележ, - заявил Хлопонин. - Под прикрытием ислама многие просто делят собственность, и это не имеет ничего общего с религией. Еще одна причина - низкий уровень культуры и образования. Безграмотный человек тоже использует ислам как прикрытие. И наконец, высокий уровень безработицы среди молодежи. Пока не справимся с этим, у нас будут проблемы».
Это была стройная и правильная оценка. Но с тех пор, как я тут был, я обнаружил мало свидетельств того, что люди верят, что надменная «власть» (как в России обычно в совокупности называют все органы государственной власти вместе взятые) готова поменять свою позицию. Экономика Кабардино-Балкарии демонстрирует здоровый рост в сравнении с другими соседними республиками типа Ингушетии или Дагестана, но нищета и неудовлетворенность по-прежнему широко распространены.
И наконец, вопрос о правах человека. Хатажуков сказал мне, что с нарушениями со стороны силовиков в целом удалось справиться, но еще есть некоторые отдельные офицеры, которые полагают, что пытки - это приемлемое средство для получения информации о том, где располагаются лагеря боевиков.
Такая тактика грозит лишь новым кровопролитием.
Через несколько дней после того, как я сходил в суд в Нальчике, я встретился с некоторыми родственниками боевиков, которые принимали участие в том рейде 2005 года. Одним из них был Арсен Туков, чей сын, 31-летний Анатолий, погиб во время ожесточенной перестрелки с милиционерами.
Арсен, спокойный и добродушный мужчина с длинной белой бородой, называет себя салафистом - последователем добродетельной ветви ислама. С 2001 по 2005 год он был имамом в мечети в районе Нартан на окраине Нальчика.
Пока мы сидели и пили чай в кафе под названием «Салам», Арсен описывал, как в тот период милиционеры забирали молодых людей из его и других мечетей для жестоких допросов. Некоторые возвращались с ушибами и сломанными ребрами. Стражи порядка игнорировали все призывы остановиться. Потом его мечеть и еще несколько других были признаны рассадниками терроризма, закрыты и снесены бульдозерами.
Арсен не простил и не смирился с действиями своего сына, добавляет он. Хотя и была причина, по которой Анатолий и его друзья взялись за оружие в том октябре шесть лет назад.
«В исламе есть три шага, которые человек должен пройти в случае преследования», - говорит Арсен.
«Первый шаг, если ты живешь в христианском государстве, это апеллировать к властям и попросить защиты от притеснений. Что они сделали - они написали 162 официальные жалобы, и все без результата».
«Второй шаг - это попросить, чтобы тебя переселили в такое место, где ты мог бы отправлять свои религиозные обряды, выполнять религиозные обязательства. 480 мусульман отсюда написали заявку федеральным властям с просьбой о содействии в их переселении на другую землю. Власть отказалась помочь».
Арсен выдержал паузу, хлебнул чая. Я заметил, что от него слабо пахло благовониями. А третий шаг, спросил я.
«Третий шаг делается, если все попытки провалились и преследование продолжается», - говорит он, отставляя чашку. «Это происходит тогда, когда у тебя больше нет права сидеть дома, когда ты должен выйти и защищать свою религию», - Арсен понизил голос и наклонился вперед.
«Третий шаг, - сказал он, - это джихад».
Том Парфитт – член лондонского Королевского географического общества, бывший научный сотрудник Международного центра Вудро Вильсона (Woodrow Wilson International Center). Его поездка организована при поддержке Пулитцеровского центра экстремальной журналистики (Pulitzer Center on Crisis Reporting).
