Иван Крастев из софийского Центра либеральных стратегий утверждает, что перезагрузка российско-американских отношений оказалась успешной, но не там, где этого хотели Соединенные Штаты. Реальная заслуга перезагрузки заключается в создании «стратегического и психологического фона, сделавшего возможным процесс примирения между Россией и Польшей, и способствовавшего изменению отношения стран-членов ЕС к Москве».
Падение режима Мубарака в Египте и решение американского президента стать на сторону улицы в арабском мире, пожертвовав одним из самых давних и наиболее важных стратегических союзников, заставили многих обозревателей задать два вопроса. Становимся ли мы свидетелями конца реализма Обамы, и как каирские уроки повлияют на его политику перезагрузки отношений с Россией?
За последние два года критики Обамы ни разу не задумались над тем, что в результате перезагрузки сегодня в Европе осталось меньше ядерных боезарядов. Но Европа не стала более защищенной и безопасной. Россия ведет себя менее конфронтационно, но более дружелюбной по отношению к Западу она не становится. Москва стала скромнее вести себя на международной арене, но во внутренней политике она не проявляет особого стремления ни к демократии, ни к реформам. В то же время, Соединенные Штаты и Европейский Союз утрачивают влияние на постсоветском пространстве. Украина стала менее демократической, а в своей внешней политике сместилась в сторону России. Александр Лукашенко как был диктатором, так им и остался. И хотя Кремль и Вашингтон, пусть по разным причинам, но не переваривают белорусского царя, нет никаких реальных перспектив для сотрудничества России и Запада с целью прекращения его репрессивного правления. Так насколько же успешной оказалась перезагрузка? Сделала ли она Европу более защищенной, а Россию более сговорчивой? Кто больше выигрывает от политики перезагрузки, проводимой администрацией Обамы – путинская Россия или Соединенные Штаты Америки?
Как это ни парадоксально, кризис на Ближнем Востоке доказал стратегическую состоятельность политики перезагрузки Обамы. Противостояние в Каире показало, что автократии крайне неустойчивы, однако внешние силы не могут особо повлиять на падение диктатур. Демократическое пробуждение на Ближнем Востоке продемонстрировало, что международные актеры могут играть лишь второстепенные роли, когда сплоченная интернетом молодежь вдруг решит выступить против коррумпированной элиты. События в Египте также показали, что крах недемократических режимов вовсе не означает рождение демократии, не говоря уже о демократии либеральной. И хотя в стратегических интересах Запада быть на стороне народа во время политических волнений, наивно полагать, что Запад способен вызвать такие перемены. Поэтому политика перезагрузки правильно рассматривает вопрос о демократизации. Судьбы авторитарных режимов определяются не западной политикой продвижения демократии или ее отсутствием. Последние события на Ближнем Востоке показали, что мир в смятении и ему нужна стабильность. Они также продемонстрировали, что в будущем США придется взаимодействовать с Европой – но не обязательно в самой Европе.
Президент Обама прав, считая, что Россия в большей степени упадочная держава, нежели усиливающаяся страна, и что ее недавние попытки ревизии, проявлением которых стала августовская война 2008 года с Грузией, следует понимать как доказательство неуверенности и уязвимости Кремля, а не как свидетельство его имперских замыслов. Кремль, потрясенный глобальным экономическим кризисом, испуган слабостью России, а также ее ненужностью и малозначительностью в эпоху после холодной войны. Российские руководители отчаянно пытаются сохранить статус страны как великой державы в период крупных геополитических сдвигов. Поэтому у Обамы есть все основания считать, что проводя свою политику прагматизма и уважения, он сможет склонить Москву на свою сторону. Для Кремля же разумнее бороться за сохранение великодержавного статуса в сотрудничестве с Соединенными Штатами, а не в конфронтации с ними. Возможно, цели и мечтания у России и США разные, но тревоги у них общие. И Москву, и Вашингтон беспокоит усиление Китая. Им также угрожает рост радикального ислама. (Россия это европейская страна с самым многочисленным мусульманским меньшинством; следовательно, она больше других уязвима для исламского радикализма.) Несмотря на свои многочисленные слабости и недостатки, Россия обладает стратегическим потенциалом, который может иметь важнейшее значение для усилий Вашингтона по стабилизации мирового порядка. Поэтому политика перезагрузки с Россией проводится правильно. Благодаря ей Россия из импульсивного ревизиониста превратилась в упирающегося реалиста в вопросах, касающихся восстановления равновесия в мировом порядке.
На самом деле, вопрос стоит так: правильно ли Обама понимает ЕС? Делает ли перезагрузка Европу более защищенной и безопасной? По сути дела, перезагрузка это концепция «европеизации» политики стран-членов ЕС в отношении России. Многие европейцы сомневаются в целесообразности передачи вопросов европейской безопасности в руки европейцев. В этом смысле перезагрузка не очень хорошая политика. Она просто лучше той политики, которую представляют критики Обамы. Перезагрузка – это отражение новых стратегических приоритетов Америки в мире. Поэтому европейцы вполне справедливо обвиняют Обаму в утрате интереса к Европе. Однако смещение американских приоритетов в сторону от Старого света было неизбежно.
Важно то, что политика перезагрузки создала стратегический и психологический фон, сделавший возможным процесс примирения между Россией и Польшей, и способствовавший изменению отношения стран-членов ЕС к Москве. В таком сближении есть два важных измерения. С одной стороны, Москва выиграла от того, что новая позиция ЕС по отношению к России больше совпадает с чувствами и настроениями немцев и французов, чем центральных европейцев. С другой стороны, такое сближение усиливает способность ЕС выступать единым фронтом и мешает России вносить раскол в ряды его стран-членов. В данный момент перспектива совместного германо-польского лидерства в политике ЕС по отношению к России как никогда реальна и жизнеспособна.
От политики перезагрузки Обамы больше всех проигрывает – но и больше всех выигрывает – Центральная Европа. Она утратила свою символическую значимость в политических представлениях Америки, но обрела реальное влияние на формирование политики ЕС в отношении России.
Однако устойчиво и долговечно ли такое влияние, возникшее благодаря политике перезагрузки Обамы? Не обязательно.
Значимость России в американской политике снижается, а поляризация усиливается. Перезагрузка может стать жертвой таких изменений в политическом климате. Россия тоже может внести свой вклад в крах перезагрузки. В настоящее время политическая элита России в основном считает, что перезагрузка соответствует ее интересам. Но если на улицы Москвы выйдут тысячи демонстрантов, она может передумать. Что было в голове у Путина, когда он смотрел, как арабская молодежь протестовала на каирских улицах? Задать этот вопрос мы не осмеливаемся. Мы знаем лишь одно: сегодня, когда на Ближнем Востоке происходят исторические перемены, Центральная Европа и Россия переживают собственные преобразования. И эти преобразования так же сейсмоопасны, как и те, что идут в Каире.
Иван Крастев - руководитель софийского Центра либеральных стратегий (Center for Liberal Strategies).
Излагаемые в статье взгляды принадлежат автору и могут не отражать позицию CEPA.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Падение режима Мубарака в Египте и решение американского президента стать на сторону улицы в арабском мире, пожертвовав одним из самых давних и наиболее важных стратегических союзников, заставили многих обозревателей задать два вопроса. Становимся ли мы свидетелями конца реализма Обамы, и как каирские уроки повлияют на его политику перезагрузки отношений с Россией?
