Конец мира как мы его знаем

Мы живем в период беспрецедентной глобальной неопределенности и движения. Начиная с войн и природных катастроф и заканчивая экономическими и политическими распрями, мир, как мы его знали, изменился навсегда.

Кто бы мог об этом подумать? Ответ - никто. Если бы кто-нибудь сказал в начале года, что к марту арабский мир не только охватят волнения, но он еще и избавится от двух своих самых долгосрочных автократов, что ООН санкционирует военное вмешательство под руководством США в дела мусульманской страны и что вторая по величине экономика мира будет потрясена цунами, его бы посчитали пессимистично настроенным обманщиком, говорящим о том, о чем он, возможно, мечтает, но что никогда нельзя разумным образом предсказать.

И вот мы уже здесь, едва вступили во второе десятилетие века, как все это произошло. И это не непредсказуемость всех этих событий делает их столь важными, непредсказуемость всегда является частью человеческой жизни, а те глубокие изменения, которые заставляют думать, что это настоящий момент истории.

Первое и наиболее важное среди всего неожиданного - это восстания в арабском мире. Революции на Ближнем Востоке - дело не новое. Половина правителей там пришли к власти в результате переворотов поколение назад. Но на этот раз все по-другому. События развивались спонтанно, информация распространялась, не ощущая границ, через Твиттер и по мобильным телефонам, и эти восстания, судя по всему, не были инспирированы никакой конкретной политической группой и не имели никакой реальной организации. Десятилетие за десятилетием арабы Северной Африки и региона Персидского залива мирились с существованием государств, в которых демократия, если вообще существовала, была лишь фиговым листком для королей и президентов, позволявшим им получать 99%-ые рейтинги одобрения, подавлять инакомыслие и получать для своих семей и приспешников все выгоды от нефтяных доходов и любого экономического роста, если таковой наблюдался. Частью тут виной неоколониализм, конечно, и его громогласно винили. В интересах восхваляемого слова «стабильность» и по более презренным причинам, как то нефть и деньги, западные правительства поддерживали такие режимы в Саудовской Аравии, странах Залива и в Северной Африке, которые, при любых нормальных стандартах прогресса, давно уже должны были отправиться на свалку истории несколько поколений назад.

Это одна из поразительных новых черт, присущих текущим событиям. Их общий призыв - не требование чего-то конкретного, а просто призыв к переменам со стороны классов и возрастных групп, которые просто устали от коррупции и экономического и социального выставления в смешном виде. Они хотят свободы, но прежде всего они хотят избавиться от существующих властных структур, которые, по их справедливому мнению, занизили для них горизонты и ограничили их деятельность.

Безработная молодежь - один из главных факторов в этом. Взгляните на статистику, и окажется, что практически каждая страна, где сейчас идут демонстрации, может похвастаться тем, что порядка 35-40% ее населения - это люди в возрасте до 25 лет, и очень часто уровень безработицы среди молодежи достигает 20%. Это проблема не только арабского мира - достаточно хотя бы подумать о Европе, чтобы провести параллели - но тут ситуация наиболее экстремальная, и чайники возмущения были наиболее близки к тому, чтобы вскипеть. Пожалуй, можно сюда добавить и ряд других факторов, как то, например, рост урбанизации даже в самых малозаселенных странах. Были раньше демонстрации безземельных или голодающих, особенно в Азии, но что сделало эти мятежи столь мощными и сильными, так это то, что толпы могли невероятно быстро собраться на площадях, привлеченные ветром мобильных сообщений смс.

В чем можно увидеть еще одну отличительную черту, которая делает эти восстания столь специфическими и столь удивительными в арабском контексте, так это в важной роли женщин среди демонстрантов. Снова и снова камеры и микрофоны журналистов выхватывали из толпы протестующих наиболее активно артикулирующих участников, и это были женщины, причем всех возрастов. Возможно, это способствовало преувеличению значимости событий. Артикуляция перед камерой - не обязательно свидетельство расширения прав и возможностей женщин. Но несомненно образование, особенно в формально светских странах, таких как Египет, Тунис или шиитский Иран, продуцирует новое поколение образованных женщин, у которых есть свои собственные серьезные взгляды на общество и политику.

Другим большим сюрпризом этого движения, который поймал врасплох ближневосточных «экспертов», стала та скорость, с которой мирные демонстрации привели к свержению двух правителей-долгожителей Ближнего Востока - президента Египта Мубарака и Бен Али в Тунисе, практически без борьбы и в течение каких-то недель после первых признаков активизации инакомыслия. Можно намекать на любого рода причины того, почему это было так в этих странах, но не так стало в Ливии, Бахрейне или, на данный момент, в Йемене. Нефть - один из факторов. Богатство, которое с ней приходит и накапливается правителями и их ближайшими соратниками, возможно, делает более легкой задачу откупиться от перемен, как сейчас отчаянно пытаются поступить Саудовская Аравия и другие страны Залива. Не имея больших запасов нефти и газа, Тунис и Египет при этом обладали более многочисленным населением, но не обладали ресурсами, чтобы удовлетворить его, когда цены на сырьевые товары и предметы первой необходимости пошли вверх, а они пошли.

Но другая причина - армия. Сам придя к власти в результате военного переворота, первое, что сделал полковник Каддафи, обретя ее, была нейтрализация вооруженных сил, лишение их вооружения и оплаты, и параллельное создание небольшой группы хорошо вооруженных и хорошо оплачиваемых сил специального назначения, сконцентрированных лично вокруг него. Именно это давало ему опору и серьезное конкурентное преимущество в те несколько недель перед принятием решения об установлении бесполетной зоны над Ливией, но при этом сейчас это делает его уязвимым перед авиаударами.

В Тунисе и Египте, с другой стороны, армия играла значительно более важную, и нейтральную роль в прошлом. Когда специальные службы безопасности Мубарака и Бен Али не смогли справиться с толпой, они были вынуждены позвать на помощь армию. И, как и при крушении Советского Союза в Восточной Европе, вооруженные силы и полиция не захотели стрелять в свой собственный народ и в конечном счете определили судьбу режима. Если есть надежда, что смена режима вот-вот произойдет и в Йемене, это будет по той же причине. Проливать кровь гражданских лиц - это вызывает тошноту у генералов.

Конечно, на основе конкретно этого вида анализа можно прогнозировать, что волна восстаний в конце концов окончится ничем и ничего не изменит, что армия будет вести свою игру и будет способствовать сохранению схем власти прошлого, а не мостом в будущее, что подавление протестов в Бахрейне станет нормой, а не исключением, и что эксперты по Ближнему Востоку провозгласят: «Вот видите, мы были правы, всегда было понятно, что это будет лишь мимолетная удача. Арабский мир никогда в действительности не изменится». Возможно, и нет. На данный момент никто не может быть уверен в результатах. Но такой прогноз не улавливает главного. Народы арабского мира восстали в форме мирного протеста. Они заявили, что больше не хотят жить прошлым. Как бы все это не закончилось, условия ведения дискуссий и будущая политика уже никогда не смогут быть такими же, как раньше.

И более того, на этот раз арабы действовали за себя и для себя. Это, должно быть, первый мятеж за полвека и более, когда возмущение (всякое, кроме того, что демонстрирует загнанный в угол Каддафи) не направлено против западных империалистов вообще и Америки в частности. И также никто не винит во всех бедах Израиль, хотя израильские представители, вместе с ныне дискредитированным Тони Блэром, продолжают канючить по поводу того, что Мусульманскую лигу (здесь - образное выражение. Мусульманская лига - политическая группа, основанная в 1906 году, которая возглавила движение за образование мусульманского государства путем разделения Британской Индии - прим.перев.) нельзя пускать в политику, как будто бы у них нет религиозных экстремистов, сидящих в их собственном правительстве как часть правящей коалиции.

Это арабское движение, которое действовало с необычайной смелостью, и приводилось в движение самими арабами, и не имело никакого отношения (за исключением Ливии) к Западу. Даже в Бахрейне нет никаких призывов к внешним силам, и практически никаких признаков (несмотря на пропагандистские заявления правящей королевской семьи и соседней Саудовской Аравии) того, что Иран дергает за ниточки и нагнетает страсти. Потенциальную важность этого для мира, который всегда считал Ближний Восток источником безысходного и неисправимого зла, нельзя переоценить. Куда бы арабы теперь не двинулись, любого типа страны, где расцветает коррупция и правят автократичные режимы (задумаемся о России и Иране, не говоря уж о Средней Азии) могут последовать за ними.

Ну и не стоит недооценивать мировую реакцию на эти восстания в их последствиях. По мере того как военное вмешательство в Ливии движется от первичной фазы спасения Бенгази от падения к спорам о военных целях, весьма легко оставаться циничным по отношению к самим действиям и мотивации тех, кто их осуществляет. Но все это может закончиться неприятной неразберихой и разногласиями среди союзников. Но факт в том, что западный мир на этот раз ждал арабской поддержки и, что еще более важно, действовал через ООН. В начале года институт ООН выглядел как полностью исключенный из мировых процессов и утративший авторитет институт, когда президент Обама преследовал свои собственные цели, а остальной мир по большей части ООН игнорировал.

Но было бы крайне наивным действительно предполагать, что наступает новая эра международного сотрудничества. Полковник Каддафи имеет редкое свойство объединять всех против себя. Его поведение было настолько странным, эксцентричным и эгоцентричным, что лишь Зимбабве (по очевидным причинам поддержки с его стороны) неровно дышала к нему. Такое сочетание событий вряд ли повторится, когда дело дойдет до Бахрейна, Йемена или другой страны. Но это не должно делать нас слепыми, не замечающими те факты, что в этот конкретный раз США стали лишь неохотным лидером процесса западного вмешательства, что арабская поддержка сделала это вмешательство возможным, и что ООН снова, как это было в дни холодной войны, рассматривается как то, на основе чего должно строиться международное сотрудничество.

Если на восстания в арабском мире пришлась половина всего того неожиданного, с чем столкнулся мир в этом году - с тем, что арабские граждане вообще могут восстать, с тем, что это не будет иметь никакого отношения к Западу, с тем, что протестующие добьются успеха так быстро и свергнут двух очень давно правящих автократов, с тем, что все это будет спонтанным, организованным по мобильным телефонам, а не политической группировкой, и с тем, что в результате будет осуществлена совместная мусульманско-западная интервенция, и с тем, что вновь потребуется санкция ООН; то другими крупнейшими и важнейшими событиями стали землетрясение и последовавшее за ним цунами в Японии.

Ничего особенно нового в этой вспышке, конечно, нет. Япония, расположенная в самой сейсмоопасной зоне, готовилась и готовится к землетрясениями и цунами десятилетиями, введя самые строгие стандарты безопасности в строительстве и возводя морские заграждения вдоль берегов. Что было неожиданным, так это громадная сила стихии, когда волны просто перелились через установленные в море заграждения, сметая на своем пути все - грузовики, дома и конструкции, и приведя в итоге к крупнейшему ядерному кризису со времен инцидентов на «Три-Майл-Айленд» и в Чернобыле. То, что это может случиться со столь продвинутой в инженерном и техническом отношении страной как Япония, то, что это может произойти со страной, настолько тщательно к такой ситуации готовившейся - все это заставило всех как в развитом, так и в развивающемся мире немедленно взглянуть на ситуацию у самих себя.

Кризис, конечно, все еще развивается, хотя он и был вытеснен с первых мест в новостных программах событиями вокруг Ливии. И чем больше мы узнаем, тем больше возвращаемся ко всем тем старым болячкам, которые были и на «Три-Майл-Айленд» - игнорирование предупреждений систем безопасности, теплые отношения между регулятором и эксплуатирующей компанией, и сокрытие настоящего масштаба проблем до тех пор, пока все не взорвется. Для самих японцев этих последствий достаточно в плане их доверия правительству и бизнесу. Для остального мира здесь важно предзнаменование и напоминание о том, что угроза мелтдауна, когда она реализуется, оборачивается последствиями не только для человеческого здоровья, но и для окружающей среды и для продуктов питания.

В более глубоком смысле, однако, землетрясение и цунами, когда они происходят в современной, крайне промышленно развитой стране, подчеркнули все страхи и опасения по поводу сил природы, по-прежнему превосходящих возможности человека на данном этапе развития. На самом деле влияние процессов потепления климата может быть весьма несущественным. Но в глазах общественного мнения существует ощущение, что природа гораздо сильнее технологий, и человечество каким-то образом зарвалось. Япония знала, что находится на стыке геологических плит, готовилась к возможным катаклизмам, и потом оказалось, что ее усилия померкли перед лицом превосходящей силы. Страх перед стихией и страх перед ядерной опасностью являются двумя неожиданными моментами для состояния страны, которая считала себя подготовленной.

Другие причины для того, чтобы провозгласить нынешние времена событиями исторической важности носят более предположительный характер. События в истории, как правило, приобретают особое значение, когда становятся предвестием более глобальных перемен. Мы прошли через банковский и экономический кризис 2007-2009 годов. У нас было множество прогнозов, что это был конец эпохи капитализма как мы его знали, и начало нового периода гегемонии Китая и Индии, начало нового мира, стесненного климатическими изменениями.

Но ничего из этого не случилось. Меры, принятые для того, чтобы справиться с банковским кризисом и горами задолженностей на Западе, были практически теми же, что мы часто использовали и до того. Капитализм не рухнул. Правительства и потребители ведут себя не особо отлично от того образа действий, которого они придерживались до кризиса.

И тем не менее не бывает так, чтобы кризисы таких масштабов не обошлись без перемен. События в арабском мире и в Японии являются откровенно особенными, уникальными для них самих. Но тот эффект, те чувства, которые они пробудили в отношении старого порядка, где все шло своим чередом, но который, как выяснилось, больше не отвечает чаяниям своего народа, эти чувства не уникальны.

Посмотрите на перечень жалоб - коррупция, которая обогащает некоторых и подавляет многих, политические системы (как демократические, так и автократичные), которые утратили доверие населения, промышленные решения, которые не способны справиться с катастрофой. Это все весьма общие вызова для большей части мира.

Раз уж основным доминирующим фактором сегодняшних событий является их непредсказуемость, то было бы глупо пытаться предсказать, чем они закончатся. Мы пока даже не приближаемся к этому знанию. Но в чем я уверен, так это в том, что история пришла в движение, и мы лишь в самом начале оного.