Пространство бывшей Югославии и Балкан характеризуется известной фразой «избыток истории», на которой и основывается наша погруженность в прошлое. Это, однако, стереотип. Ведь такая синтагма является особенностью не только нашей территории. По случайному совпадению, в этом году американцы отмечают 150 лет с начала гражданской войны. Даже поверхностное чтение многих статей на эту тему показывает поразительные расхождения в рассуждениях о характере упомянутой войны. Кроме серьезных академических споров, разногласия сопровождает дух нетерпимости. Именно на этом неприятном явлении я и остановлюсь в даной статье, уделяя особое внимание Боснии и Герцеговине.
Боснийской идее помешали два огромных препятствия – «агрессия» и «геноцид».
В оригинальной трактовке, от латинского, агрессия означает любую форму насилия, направленную на другого или других. Со временем, в определении произошел семантический сдвиг, в современном значении это нападение одной страны на другое суверенное государство, со сноской, что Устав ООН запрещает акты агрессии. Излишне рассказывать как в Боснии и Герцеговине и в соседней с ней Хорватии употребляют это определение в области международного права, абсолютно игнорируя широкий исторический, политических и социально-культурный контекст, который и привел к войнам в бывшем нашем общем отечестве.
Детерминанта геноцида (сочетание греческого и латинского), по определению международного гуманитарного права, представляет преступление, совершенное с намерением полностью или частично уничтожить рассовую, национальную, этническую или религиозную общину на определенной територии. В случае Сребреницы компетентный международный суд признал акт геноцида, хотя установленно, что женщины и дети были помилованы. В контексте неприкосновенности судебных решений, которыми, как правило, политикански манипулируют, даже в узких кругах экспертов не всем известно как Нюрнбергский трибунал официально признал, что преступления в Катынском лесу (выстрелами в голову убито более 25 тысяч польских офицеров) совершили нацисты! Только с падением Берлинской стены была обнародована правда о бойне, совершенной Советами. В духе кредо юрисприденции - nulla poena sine lege (каждое наказание должно быть на законе основано), убийства в Катынском лесу не были геноцидом.
Боснийские рассказы о жертвах перенесли определение геноцида и на другие части Боснии времен войны девяностых годов, включая возможный геноцид в Королевстве Югославия и геноцид в Восточной Боснии во время Второй мировой войны. Это дополняет мученический, страдальческий образ боснийцев в как постоянных жертв двадцатого века.
Как под бременем такой фиксации писать совместный учебник истории?
Даже создание франко-германского учебника истории (инициаторами идеи были ученики) не шло гладко. Первый том начали с 1945 года, для того, чтобы изначально избежать чувствительных глав истории. В таком варианте 20% содержания было не идентично, из-за разногласий по поводу роли Соединенных Штатов, статуса тогдашней ГДР, французской колониальной политики и роли христианских церквей.
Европейская ассоциация историков (Euroclio) решила поучаствовать в амбициозной программе общего исторического шаблона (2003) для Боснии и Герцеговины, Хорватии и Сербии, в сочетании с лекциями. Проект был хронологично ограничен (1945-1990), что четко указывает на разногласия по поводу характера войн на этих териториях, в том числе Второй мировой.
Влиятельная неправительственная организация Центр демократии и примирения в Юго-Восточной Европе (CDRSEE), основанная в Салониках в 2005 году, издала четыре региональных учебника истории, но без периода войн девяностых годов, что говорит о высокой чувствительности темы, а еще больше о времени и условиях, в которых бы писалась история.
Совместный франко-германский учебник истории был использован в качестве примера возможного общеевропейского учебника. Свободная перефразировка рабочего названия звучала как: «Утопия или вызов?» Тем временем, проект получил официальное название: «Прошлое, будущее Европы».
Публицист, Сараево
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Боснийские рассказы о жертвах перенесли определение геноцида и на другие части Боснии времен войны девяностых годов, включая возможный геноцид в Королевстве Югославия и геноцид в Восточной Боснии во время Второй мировой войны. Это дополняет мученический, страдальческий образ боснийцев в как постоянных жертв двадцатого века. Как под бременем такой фиксации писать совместный учебник истории?
