Жизнь хозяина художественной галереи по преимуществу не может не зачаровывать, но иногда реальность превосходит любую фантазию. Об этом хорошо известно миланцу Роберто Капитани, чей художественный салон находится в самом центре на улице Мандзони. Он занялся этой деятельностью почти случайно.
«Однажды в субботу мама послала меня в магазин для покупки туфель. По дороге я остановился возле одного из прилавков на ярмарке в Сенигаллии и на данные мне немалые в то время деньги (десять тысяч лир) приобрел два полотна семнадцатого века, которые меня поразили. Мои родители возмутились, но когда мне удалось продать картины антиквару, другу семьи за 40 тысяч лир, я сообщил им, что я нашел свою дорогу. Мне было 15 лет».
С течением времени Капитани стал специалистом в живописи девятнадцатого века, но в один прекрасный момент его осенило.
«Меня привлекало русское искусство, и я понял, что за Малевичем, Кандинским и Шагалом могла скрываться художественная реальность, спрятанная от посторонних глаз по политическим мотивам. И вот, в восьмидесятые годы я отправился в Россию в поисках спрятанных сокровищ». Речь шла о Советском Союзе времен холодной войны, закрытом мире, полном подозрений, и со своими правилами жизни. «Я встретил Елену Кисловскую, очень опытного и твердого искусствоведа, которая давала мне ценнейшие советы, а позже стала моей женой, - говорит Капитани. - Она познакомила меня с заброшенной Россией, где, однако, можно было найти, как в Нукусе, маленькие музеи, полные шедевров, сваленных в полуподвалах. Эти работы избежали советских чисток просто потому, что они находились слишком далеко от коридоров власти»
В Советском Союзе, где КГБ значило очень много:
«В Нукусе меня арестовали только за то, что никто не позаботился предупредить местное отделение КГБ, что территория, битком набитая военными объектами, была открыта для туристов с действующим видом на жительство. Разрешение от КГБ требовалось также, чтобы получить возможность полюбоваться импрессионистами в Эрмитаже, что для русских было запрещено. Более того, за один доллар мне разрешили все фотографировать со вспышкой, что сегодня невозможно».
Поиск спрятанных талантов часто напоминал чтение увлекательного романа:
«В этих маленьких музеях моя жена записывала имена художников на русском языке.
Потом мы устанавливали возможное происхождение этих фамилий и звонили всем гражданам, которые могли оказаться их родственниками». Иногда мы попадали в цель, и здесь нам открывались настоящие скрытые миры: «Люди назначали нам встречи в ночное время, очень часто они проживали в самых скромных условиях. Мы пересекали замусоренные дворы, поднимались по полуразрушенным лестницам, проходили по темным коридорам, в которых лампочки были украдены. Иногда после стакана водки появлялся на свет божий какой- нибудь шедевр, скрытый под половицей или за шкафом».
Россия, образованная, с чувством собственного достоинства, но обессиленная бедностью:
«Люди жили в страшной бедности, но всегда угощали чаем с вареньем. Были такие, которые продавали шедевры за бесценок, и такие, которые запрашивали много за мазню, а потом на эти деньги шли покупать колбасу. Не было никакого понятия о рынке. Можно было найти натюрморт Пуни, выставленный в магазине, торгующем обувью, или полотно Моргунова в книжном магазине. Один раз я купил полотно Луиджи Росси у сантехника. Он получил его в уплату за работу от коллекционера, оставшегося без гроша».
Но сюрпризы в этом необычном мире могли превосходить всякое воображение:
«Со мной связался один человек, который заявил, что хочет продать мне полотно Караваджо. Вне себя от волнения, я отправился по адресу и увидел картину, аутентичную, висящую в его комнате. Он рассказал мне, что Советская армия во время войны увезла эту картину из музея Сан-Суси в Потсдаме, а Сталин лично подарил ее его отцу, своему доверенному музыкальному критику».
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Меня привлекало русское искусство, и я понял, что за Малевичем, Кандинским и Шагалом могла скрываться художественная реальность, спрятанная от посторонних глаз по политическим мотивам. И вот, в восьмидесятые годы я отправился в Россию в поисках спрятанных сокровищ.
