Когда моя поездка на атомную электростанцию Форсмарк была отменена в конце апреля 1986 года, я был впечатлен откровенностью и прямотой шведской стороны, которая должна была меня принимать. Я был в составе группы скандинавских журналистов, которые вот-вот уже должны были въехать на территорию АЭС, в пятидесяти милях к северо-востоку от Упсалы, когда нам сказали, что на станции объявлена тревога в связи с утечкой радиации.
Мы испытали смешанные чувства возбуждения и беспокойства, когда позднее в тот же день Шведская инспекция по атомной энергетике объявила нам, что следы радиоактивных изотопов в утечке не имели никакого отношения к Форсмарку - на самом деле, это были частицы, типичные для советских реакторов типа РБМК. Москве потребовалось почти три дня, чтобы признать, что 26 апреля произошла авария на Чернобыльской атомной станции на Украине, в тысяче миль от Форсмарка. Персонал на реакторе номер четыре проводил тестирование работы на низких мощностях, для того, чтобы выяснить, насколько хорошо они способны справиться с временным отключением системы охлаждения. Все пошло совсем не так, как планировалось: русские попытались отключить реактор, но вместо этого реакция, наоборот, ускорилась, с катастрофическими последствиями.
С тех пор Чернобыль является образцом, стандартом, по которому судят обо всех остальных ядерных инцидентах - в частности, это касается и аварии на АЭС Фукусима на севере Японии, которая сильно пострадала от землетрясения и последовавшего за ним цунами 11 марта.
К счастью, реакторы на Фукусиме имели значительно более безопасную конструкцию. Работающие реакторы на станции автоматически отключились, как только почувствовали толчки, путем введения контрольных стержней, так что реакция в их ядрах начала замедляться буквально в течение секунд. По сравнению с Чернобылем, где реакция продолжалась, хотя и на низкой мощности, во все время аварии.
Принципиально важно то, что у Чернобыля был «положительный паровой коэффициент»: образование пузырьков пара сокращало способность жидкого водяного охладителя поглощать нейтроны, что в свою очередь приводило к увеличению мощности реактора. Это вызывало превращение еще большего количества воды в пар, что привело к скачку мощности более чем в тысячу раз. Результатом стал взрыв внутри самого реактора (в отличие от Фукусимы, где газообразный водород, образовавшийся по мере плавления топлива, взорвался вне самих реакторов).
На Украине 1,5 тонны высокорадиоактивных материалов были выброшены взрывом на многие тысячи футов вверх в воздух. Поврежденный энергоблок горел десять дней, распространяя все больше радиоактивных материалов, частицы от шлейфа которых разнесло по самым разным уголкам планеты. Даже при том, что инцидент на Фукусиме получил седьмую категорию по шкале ядерных происшествий, наивысшею, количество радиоактивного материала, подвергшегося утечке, несопоставимо с чернобыльским: японское Агентство по ядерной и промышленной безопасности полагает, что станция дала утечку в диапазоне от 370 до 630 тысяч терабеккерелей радиоактивности в атмосферу, в Чернобыле в атмосферу вылетело 5 200 000.
Но каково же будет долгосрочное воздействие? На Украине даже сегодня 19-мильная зона отчуждения по-прежнему действует вокруг станции, в нее входит и город-призрак Припять. В общей сложности 350 400 человек были эвакуированы и переселены из наиболее зараженных районов. Тем не менее, последствия подобных катастроф для здоровья трудно подсчитать. Через пять лет после чернобыльской аварии доклад на 1,5 тысячи страниц, представлявший собой работу 200 экспертов в области здравоохранения из двадцати пяти стран, попытался оценить воздействие аварии на 825 тысяч человек населения наиболее пострадавших районов Белоруссии, Украины и России.
Радиация представляет две отчетливые угрозы. Первая - от огромных доз, полученных пожарными и работниками станции, которые вызывают ожоги и радиационную болезнь: в Чернобыле в число таких пострадавших входили примерно 600 тысяч так называемых ликвидаторов, брошенных на устранение последствий аварии, и 3,5 тысячи «биороботов», солдат и резервистов, которым пришлось ринуться к самому краю горящего реактора, с примитивной защитой, чтобы расчистить завалы, в условиях дикой радиоактивности, которая выводила из строя даже настоящих роботов. Даже проработав в таких условиях меньше минуты, у многих из них открывалось носовое кровотечение, они чувствовали изнеможение и металлический привкус.
Вторая угроза - это долгосрочное воздействие, в форме дополнительных случаев раковых заболеваний. Подобно 1 900 дополнительных случаев рака среди тех, кто выжил в результате взрывов в Хиросиме и Нагасаки, некоторые из которых получили значительно бОльшие дозы радиации, чем те, кто был в Чернобыле.
На Украине два человека скончались сразу после взрыва и еще 29 умерли в больницах в течение следующих нескольких дней, но долгосрочное воздействие было измерить гораздо труднее. Очаги опасности усеяли огромные территории там, где дождь привел к выпадению радиоактивных осадков: даже сегодня овцеводы Уэльса вынуждены иметь дело с этой проблемой. А вдобавок, изучение воздействия блокировалось нежеланием Советского Союза распространять подробности о катастрофе. Только в 1989 году официальные карты зон заражения были опубликованы.
Два десятилетия назад профессор Джон Гиттус (John Gittus) из Королевской инженерной академии наук Великобритании прогнозировал правительству, что будет порядка десяти тысяч смертельных случаев. Сегодня некоторые экологические организации склонны исчислять число погибших шестизначными цифрами. Однако профессор Уэйд Эллисон (Wade Allison) из Оксфордского университета абсолютно уверен, что «единственными погибшими, о смерти которых можно говорить как о свершившемся факте, будь то индивидуально или статистически, это 28 жертв острой лучевой болезни и 15 смертельных случаев среди детей, умерших от рака щитовидной железы».
Главенствующая точка зрения лежит между этими двумя крайностями. Доктор Джим Смит (Jim Smith) из Университета Портсмута предпочитает опираться на исследование 2006 года доктора Элизабет Кардис (Elisabeth Cardis) из Международного агентства по исследованиям рака, которая предсказала, что к 2065 году можно ожидать примерно 16 тысяч случаев заболевания раком щитовидной железы и примерно 25 тысяч случаев заболевания другими видами рака, по сравнению с несколькими сотнями миллионов таких случаев, связанных с другими причинами. Рак щитовидки частично излечим, так что по последней оценке Чернобыльского форума ООН, число погибших среди наиболее пострадавшего населения составило порядка 4 тысяч человек.
Когда речь заходит о Фукусиме, то можно говорить о том, что землетрясение и цунами унесло жизни двух рабочих, многие пострадали. Были также еще пострадавшие от взрывов водорода, и, по меньшем мере, один рабочий был отправлен в больницу, получив повышенную дозу радиации. Но как объясняет профессор Ричард Уэйкфорд (Richard Wakeford) из Университета Манчестера, будет трудно получить надежную оценку доз радиации, а это критически важно для прогноза роста числа раковых заболеваний.
Что касается рабочих, то максимально допустимая доза в 250 миллизивертов дает пожизненный риск серьезных раковых заболеваний в 1-2%. То есть, если такую дозу получат сто рабочих, это дает в перспективе один или два дополнительных случая серьезного рака, в дополнение к 20-25, которых можно ожидать при нормальном ходе событий. Для тех, кто находится дальше, риск будет незначительным: «если дозу, которую получает щитовидная железа маленьких детей, будет успешно ограничена всевозможными контрмерами, - говорит профессор Уэйкфорд, - я не думаю, что будет зафиксирован вообще какой-либо негативный эффект».
Редакторская статья, опубликованная в Lancet Oncology по поводу годовщины аварии, считает, что инцидент в Фукусиме предоставит значительно лучшие возможности, чем Чернобыль, в изучении последствий для здоровья, которыми оборачиваются серьезные ядерные инциденты - не только в плане последствий, связанных с радиацией, но и психологических факторов, таких как стресс.
Также появляются все новые свидетельства того, что воздействие радиации может передаваться будущим поколениям. Изучение мышей профессором Юрием Дубровой (Yuri Dubrova) из Университета Лестера позволило выяснить, что большие дозы радиации могут сделать генетический код более склонным к мутациям, и эта предрасположенность может передаваться из поколения в поколение в так называемой «зародышевой линии» - генах, содержащихся в сперме и в яйцеклетках.
Хотя были заявления о том, что подобный эффект наблюдался в семьях чернобыльских ликвидаторов, комиссия до сих пор не в курсе, реагируют ли на это люди одинаковым образом - в конце концов, подобные эффекты не наблюдались у тех, кто пережил взрывы атомных бомб.
Долгосрочные затраты носят не только медицинский характер, однако же. Компания Tokyo Electric Power Company (Tepco) рассчитывает полностью вывести из обращения реакторы Фукусимы в течение девяти месяцев, но опыт Чернобыля заставляет предполагать, что последующая очистка может занять десятилетия. Там до сих пор предпринимаются усилия по сбору немногим более миллиарда долларов для завершения строительства огромного долгосрочного убежища для замены так называемого саркофага, обрушающейся защитной конструкции, которая была спешно возведена над реактором в первые месяцы после аварии. Конструкция-заменитель станет самым большим сооружением подобного рода в мире, более ста метров в высоту, 250 метров в ширину, и 160 метров в длину. Огромный ангар будет служить прочным памятником самой страшной гражданской ядерной катастрофы в истории мира, а также нашему замечательному состоянию неведения по поводу воздействия радиоактивных осадков.
Роджер Хайфилд - колумнист Telegraph и редактор New Scientist.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Чернобыль является образцом, стандартом, по которому судят обо всех остальных ядерных инцидентах - в частности, это касается и аварии на АЭС Фукусима на севере Японии, которая сильно пострадала от землетрясения и последовавшего за ним цунами 11 марта.
