В конце прошлого месяца в Государственном Музее Изобразительных Искусств имени А.С Пушкина в Москве собрался высший цвет деловых, художественных кругов и лучшие модели. Обычно в этих стенах говорят почтительным шепотом, и то не часто; однако на сей раз покой старинных залов в стиле неоклассицизма, где расположились коллекции старых мастеров и французских импрессионистов, нарушили возгласы восхищения на английском, русском, французском языках; гости рассматривали стеклянные витрины, расположенные тут и там среди работ Пикассо, Сезанна и Модильяни.
Тут демонстрировалась одежда.
Но, конечно же, не просто образчики старинной одежды: нет, глаз посетителей радовали модели от Кутюр. Они попали сюда благодаря открытию выставки Inspiration Dior, ставшей последним образцом инициативы одноименного бренда по привлечению к себе на службу мировой культуры. Опираясь на новые рынки с их формирующимися связями между модой и высоким искусством, этот показ имел целью в ненавязчивой форме способствовать «образованию» потребителя, представив ему сведения по истории и эстетическим истокам бренда.
Впрочем, это еще вопрос, насколько новый потребитель оценит подобный шаг, да и нуждается ли в образовании, предлагаемом ему подобным образом. В России изящные искусства и культура традиционно пользуются огромным уважением, а попытки демонстрации произведений искусства и моды в едином контексте нередко воспринимаются с большой настороженностью; так, и показ Inspiration Dior во многих обзорах освещается с иронией и явной подозрительностью. Более высокое положение гипса, чем обуви, настолько глубоко укоренено в шкале ценностей, что изменение ее может потребовать значительно больше усилий, чем было потрачено за три года, пока вынашивался проект этого шоу.
Мне, как куратору российского искусства и художнику, чьи работы выставлялись в московском Музее Современного искусства, давно приходится сталкиваться с подобными проблемами. Я испытываю благодарность к брендам класса «люкс» за их поддержку искусства, и в то же время озабочена в связи с тем, что использование логотипа при показе и представление на выставке коммерческой продукции – вещи совершенно разные. Роль, которую бренды класса «люкс» играют сегодня в мире искусства, порой звучит мрачноватым перепевом времен, когда советские художники могли и не выжить, если не писали портeты Ленина, Сталина и Брежнева; так что мне кажется, что сваливание в одну кучу музейных экспонатов и потребительских товаров может в конечном счете повредить и тем и другим.
Думаю, в этой своей тревоге я не одинока. Недавно, например, некоторые западные компании попытались использовать российские музеи, с целью придать вес показу своих товаров. В результате, когда в священном храме искусства их вниманию была представлена тонко замаскированная коммерческая инициатива, и местные ценители искусства, и потребители модных товаров озадачились вопросом, куда, собственно они попали. Выставка роллс-ройсов в российском Государственном Историческом музее на Красной площади в Москве встретила столь сильное непонимание, что ее пришлось перенести на соседнюю улицу.
Между тем в 2008 году состоявшаяся в Центре Современного Искусства Ги Улленса в Пекине выставка, на которой более двадцати работ были выполнены по заказу компании Dior ведущими китайскими художниками, таких как Чжан Сяоган и Ван Ду, с энтузиазмом освещались в западных СМИ, специализирующихся на событиях в мире моды. Впрочем, художественные критики ее практически проигнорировали.
В России, где современное искусство только начинает завоевывать популярность, Dior был вынужден использовать несколько иной подход. Тут великие шедевры искусства оказались в соседстве с 54-летней историей от Кутюр, так что вид манекенов, задрапированные в платья из тканей с цветочными мотивами, перекликался с садами кисти Боннара и посеребренными розами Джеффа Кунса, а шелковые пиджаки с геометрическим рисунком органично смотрелись рядом с полотнами российского авангардного художника Казимира Малевича с его разграфленной на части «Женщиной с граблями». Несмотря на убедительный зрительный ряд, показ не прошел без споров, по крайней мере, среди художественного (в отличие от социального) сообщества.
Современный российский художник Олег Тиркин, приглашенный на открытие показа дома Dior, заметил: «Обязательная связь между искусством и модой принижает не только искусство – оно принижает и моду, и публику, оно принижает страну».
А на Facebook’е после открытия выставки запестрели комментарии, например, такие, как высказывание бывшего главного редактора художественного журнала: «Я предпочел Арсенал в Нижнем Новгороде вернисажу Dior в Пушкинском музее» – пост об открытии нового выставочного пространства, посвященного современному искусству, в сотнях километров от Москвы, запланированное на то же время, что и выставка Dior.
Пушкинский музей, с его коллекцией старых мастеров и французских импрессионистов, был местом паломничества любителей искусства в течение почти ста лет. Сегодня он стал высшим авторитетом в вопросах вкуса и культуры в России – порою оставляя позади авторитет Кремля и московской мэрии; а потому выбор устроителями выставки именно его особенно важен. Противодействие развитию московского Сити, нового делового квартала столицы, например, ослабло после того, как в Пушкинском музее состоялся показ работы Норманна Фостера, британского архитектора, выигравшего заказ на разработку конструкции башни для проекта.
Однако Dior настаивает, что его показ не имеет ничего общего с торговлей; по словам президента Дома Сидни Толедано, это «проекция нашего видения на дальнюю перспективу». Интересный подбор слов. В отличие от Норманна Фостера, бренд Dior давно известен в России – еще в 1957 году Кремль пригласил Дом в гости в Москву для показа коллекции дамского платья и парфюмерии. Событие широко освещалось в теленовостях и предопределило взгляд россиян на Дом Dior как на символ западного стиля и западной свободы. В некотором роде это сформировало связь с прошлым, которую ныне Dior’y придется разорвать; впрочем, консервативная, элитная атмосфера Пушкинского музея, по иронии судьбы, ее лишь усилила.
В итоге главными победителями показа Inspiration Dior могут оказаться три российских современных художника, согласившихся участвовать в выставке. В их числе – арт-группа Recycle, возглавляемая Андреем Блохиным и Георгием Кузнецовым, создавшими скульптуру, изображающую явление дамской сумки Dior из блока полиуретана; и Ольга Киселева со своей инсталляцией стеклянной посуды, подвешенной в воздухе, обработанной ароматами от Dior. Для них Inspiration Dior стал не только источником вдохновения, но открыл доступ в Пушкинский музей, а также предоставил их произведениям свой фирменный знак качества. И это – действительно, роскошь.
Выставка «Inspiration Dior» пробудет в Пушкинском музее в Москве до 24 июля
