Польша продолжает колебаться по поводу вступления в еврозону

Резюме

Польский министр финансов Ян Винсент-Ростовский 17 мая заявил, что он не уверен, что его страна присоединится к зоне евро к 2019 году. Задержка неудивительна на фоне того, что Польша продолжает испытывать скептицизм в отношении того, что присоединение к блоку стран единой европейской валюты будет служить ее национальным интересам.

Анализ

Польский министр финансов Ян Винсент - Ростовский заявил журналистам 17 мая, что он не уверен, что Польша присоединится к зоне евро к 2019 году, и это представляет собой очевидный пересмотр предыдущих планов Варшавы по присоединению к европейскому валютному союзу где-то между 2014 и 2016 годами.

Заявление Винсент - Ростовского не вызывает удивления; Польша уже годами демонстрирует нерешительность в объявлении точной даты своего вступления в еврозону. Сильная экономика страны после кризиса 2008 года сделала Польшу основной целью Европы, страной, которую она хочет привлечь в зону евро как можно скорее, этот вопрос особенно важен для Германии, которая хочет фактически вовлечь Польшу в орбиту своего влияния. Однако финансовый кризис показал Польше выгоды контролирования своей собственной валюты, а также ясно продемонстрировал намерения Германии усилить свой контроль над зоной евро. Таким образом, Польша остается скептически настроенной по этому вопросу, сомневаясь, что членство в еврозоне будет по-настоящему служить ее национальным финансовым интересам.

Польше удалось избежать рецессии после кризиса 2008 года, в 2009 ее валовой внутренний продукт (ВВП) вырос на 1,7%, в 2010 - на 2,7%, в 2011, по прогнозам, вырастет на 3,3% - таков прогноз Еврокомиссии. При этом для предотвращения рецессии Польша опиралась на здоровый внутренний спрос, а строгий надзор за банками и незначительное количество кредитов, выданных в иностранной валюте не дали пострадать потребителям и корпорациям, когда центрально-европейские обменные курсы пострадали по отношению к евро в конце 2008 года. Это позволило Польше пройти через первоначальное падение курса злотого по отношению к евро лишь с небольшими негативными последствиями для собственных потребителей и польской банковской системы, в отличие от ее центрально-европейских коллег, особенно Венгрии и Румынии, которые в гораздо большей степени зависят от заимствований, номинированных в иностранной валюте. Это также означало, что Польша могла опереться на рост за счет экспорта, чтобы пройти через 2009 год, в то время как остальная Центральная Европа разрывалась между угрозой своей банковской системе от обесценивающейся валюты, и необходимостью стимулировать рост с точно таким же обесцениванием.

Успех Польши способствовал росту ее популярности как направления для прямых иностранных инвестиций. В 2009 году у страны было большее соотношение объема прямых иностранных инвестиций к ВВП, чем у большинства стран-тяжеловесов еврозоны, включая Францию, Италию, Германию и Испанию. Ее успешное плавание во времена суверенного долгового кризиса обернулось тем, что она стала привлекательным направлением для инвесторов, в частности, в Соединенных Штатах, которые пытались избежать инвестиций в страны блока единой европейской валюты, который продолжал испытывать проблемы. Варшава инициировала обширную программу приватизации, чтобы справиться с бюджетным дефицитом, который с 2009 года составляет более 7% ВВП из-за кризиса. Общий правительственный долг также, как предполагается, будет соответствовать лимиту еврозоны в 60% ВВП в 2011 году, а в 2012 превысит этот лимит.

Хотя польские государственные финансы и не соответствуют Маастрихтским критериям для вхождения в еврозону, Варшава рассматривается как основная привлекательная цель для расширения Европейского валютного союза. У нее на настоящий момент самый большой рынок в Центральной Европе, и она в общем и целом привержена идее сохранения низкого бюджетного дефицита. Канцлер Германии Ангела Меркель заявила польскому и чешскому премьер-министрам в декабре 2010 года, что она хотела бы видеть эти две страны присоединившимися к еврозоне, на фоне переговоров о новом усилении механизмов поддержания стабильности валютного союза. Меркель хочет, чтобы Прага и Варшава присоединились к зоне евро, потому что она уверена, что они, наряду с Финляндией, Нидерландами, Австрией и Словакией, разделяют взгляды Германии на строгое соблюдение правил еврозоны, что, с точки зрения Берлина, обеспечит консервативный финансовый противовес более расточительным средиземноморским странам.

Германия также хочет, чтобы Польша и Чешская республика вошли в зону евро, потому что это может привести их в сферу немецкого влияния. Это в значительной степени объясняет колебания Варшавы по данному вопросу и постоянный пересмотр окончательной даты вступления. Берлин взял на себя бразды правления в еврозоне, и стремится строить ее в соответствии со своим собственным видением, усиливая свою роль в валютном союзе. Это служит лишь дальнейшему разочарованию Варшавы (и Праги) в восприятии выгод вступления в еврозону, в частности, после того, как опыт рецессии 2008 года проиллюстрировал, напротив, выгоды контролирования своей собственной валюты.

Любопытно, что заявление Винсент - Ростовского последовало после того, как Вышеградская группа, региональный альянс в составе Польши, Чешской республики, Словакии и Венгрии, начала движение к созданию военного боевого подразделения, независимого от НАТО, что иллюстрирует и скептическое отношение Варшавы к возможностям НАТО удовлетворять ее национальным интересам безопасности. Заявление Винсент - Ростовского может рассматриваться как свидетельство того, что Польша столь же скептически относится и к возможностям еврозоны в плане удовлетворения ее национальных экономических интересов.