В театре арабского Востока играют 1917-й...

Когда в феврале рухнул режим президента Мубарака, многие на Западе принялись сравнивать события в арабском мире с «бархатными революциями» 1989-го года в Восточной Европе. Более осторожные наблюдатели проводили параллель с европейским же 1848-м годом. Идея очевидна: на смену авторитаризму и деспотии приходят свобода и демократия. Арабы, которых в Европе и Америке многие привыкли считать чуть ли не генетически обреченными на вечную несвободу, восстали в защиту своего человеческого достоинства.

Конечно, в восстаниях в Тунисе и Египте, Сирии и Йемене, Ливии и Бахрейне выплеснуклось десятилетиями копившееся недовольство несменяемыми коррумпированными режимами, которые отказывались признавать соотечественников равноправными гражданами и жестоко подавляли любое инакомыслие. Тем не менее, аналогии с европейским 1989-м годом являются опасной иллюзией. Гораздо ближе здесь параллель с русским 1917-м.

«Февраль» уже стал фактом в Египте и Тунисе, где свергнуто самодержавие Бен Али и Мубарака. Йеменские и сирийские власти на осадном положении, в Ливии идет гражданская война вкупе с иностранной интервенцией, в Бахрейне подобная интервенция помогла задавить народные выступления. «Февраль», однако, - только начало процесса. В российской истории за ним последовал большевистский Октябрь. Имеют ли арабские страны шанс повторить – в совершенно иных исторических условиях - траекторию русской революции?

Оснований для тревоги хватает. Уже в июле должны пройти парламентские выборы в Тунисе. На сегодняшний день «колыбель арабской революции» раскололась на две части – европеизированные прибрежные районы, выступающие за демократию, и гораздо более консервативную «глубинку», симпатизирующую исламистам. Существует возможность, что партия последних может получить большинство на предстоящих выборах.

На сентябрь назначены парламентские выборы в Египте. Процесс формирования в этой стране демократических партий идет с трудом. В то же время «Братья-мусульмане» - старейшая политическая сила страны, закаленная годами репрессий и подполья, укрепляет свои позиции. Египтяне, которые, по версии февральских революционеров, почувствовали было себя единой нацией, начинают раскалываться по религиозному признаку. Участились столкновения между мусульманами и христианами-коптами, составляющими 10% населения.

И в Тунисе, и в Египте власть де-факто находится в руках армии. Многие демократы из числа среднего класса чувствуют себя обманутыми: никаких «завоеваний», кроме отставки президентов-долгожителей, они не видят. Еще хуже положение большинства населения. Экономический рост последних лет сменяется спадом, рост цен на нефть ведет к тотальному подорожанию продуктов питания, индустрия туризма простаивает. Одна революция так еще не началась, как подступает другая. Исламисты могут повторить успех большевиков. Конечно, теоретически их может остановить армия, но провал попытки генерала Корнилова в августе 1917 года заставляет рассматривать такой вариант как не стопроцентно надежный.

Нельзя сказать, что США всего этого не видят. В речи от 20 мая президент Обама озвучил целый ряд конкретных финансово-экономических мер, призванных помочь прежде всего Египту – ключевой стране всего региона. Египтянам списывают долги, открывают кредитные линии, стимулируют предпринимательство, особенно малый и средний бизнес. Одновременно Барак Обама стремится простимулировать также израильско-палестинский мирный процесс, надеясь таким образом ответить на главное общеарабское политическое требование и побудить Израиль к уступкам во имя сохранения собственной идентичности и укрепления безопасности.

Этих мер, однако, может оказаться недостаточно. Египетская армия, у командования которой уже давно свой бизнес, может оказаться плохим поводырем на пути к демократии. ХАМАС, помирившийся с ФАТХом, представляющим Палестинскую национальную администрацию, не спешит признавать право Израиля на существование. Израильский премьер Нетаньяху уже сказал твердое «нет» требованию Белого дома признать разграничительную линию, существовавшую до «шестидневной войны» 1967 года, в качестве основы для окончательного мирного урегулирования.

На этом фоне неясным остается исход волнений в Сирии, которые правящее алауитское меньшинство подавляет с жестокостью людей, которым отступать некуда. Если несмотря на это режим Асада все же не удержит власть, то в стране, вероятно, произойдет межобщинная резня, жертвами которой могут оказаться и алауиты, и христиане. Сирию не зря называют стратегически важной страной: эхо ее дестабилизации отзовется и в Ливане, и в Иордании, и в Ираке. Почувствуют разницу и в Израиле.

За прошедшие два месяца война в Ливии приобрела затяжной характер и постепенно превратилась в новость второго плана. Она, тем не менее, дает повод к серьезным раздумьям. Сконфуженными выглядят сторонники либерального интервенционизма: они вовлекли Запад в межплеменную гражданскую войну с неочевидным исходом. «Заводилы» вооруженного вмешательства в Ливии – Париж и Лондон – выглядят почти беспомощными в военном отношении. США предпочитают держаться за кадром, НАТО демонстрирует плюрализм, ЕС практически не виден. Его главное региональное детище – Средиземноморский союз – все еще числит Мубарака своим сопредседателем – наряду с президентом Франции Саркози.

В «театре арабского Востока» много сцен, связанных между собой многочисленными переходами и лифтами. На одних уже доигрывается первый акт  – «Февраль», на других «февраль» еще впереди. Где-то на подмостки готовятся выйти новые актеры, которые могут сменить героев первого часа. Конечно, всякое сравнение хромает, и столетие спустя Октябрь 17-го в полном смысле не повторим. Ясно одно: сценарий политической демократизации, экономической либерализации и более тесной интеграции с Западом – модель 1989 года – является надуманным от начала до конца. У Арабского театра оказался богатый репертуар, которого хватит на много сезонов. И среди драматургов там – все местные авторы.   

Дмитрий Тренин – директор Московского центра Карнеги.