Все партии завтрашнего дня

Когда одна фиктивная оппозиционная партия по сути дела прекращает отвлекать российский народ, что должен делать Кремль? Дать народу новую партию, конечно.

Я только что вернулась в Москву после двухнедельного отпуска и узнала, что в стране, в соответствии с гоголевской моделью российской истории, многое произошло, но ничего не изменилось.

В мое отсутствие предвыборная кампания переключилась на повышенную передачу. Одни головы полетели, другие стали руководящими, а кто-то потерял свои драгоценные любимые игрушки. И все равно: после двухнедельной феерии отставок и первой за три года президентства пресс-конференции  Дмитрия Медведева мы знаем ничуть не больше, чем прежде.

Давайте восстановим картину. В середине апреля мы услышали об отставке молодого идеолога путинской партии «Единая Россия» Алексея Чадаева. Спустя две недели со своего поста добровольного политического советника Медведева был уволен «политолог» Глеб Павловский, которого часто цитируют в этом издании, и который является руководителем приближенного к Кремлю аналитического центра Фонд эффективной политики. Что это: око за око? Может быть. А насколько это значимо? Непонятно.

Примерно в то же время в политическом кипятке ошпарился спикер российского сената (Совета Федерации) и руководитель партии-пустышки «Справедливая Россия» Сергей Миронов – будто бы из-за того, что критиковал свой родной Санкт-Петербург. (Он заявил, что это самый коррумпированный город в России.) В мае его сняли с государственного поста, и по стране пошли слухи о расформировании его партии. Опять же, примерно в то же время Путин объявил о создании нового Общероссийского народного фронта. Это весьма странная смесь благочестивого популизма и комического театра абсурда. Что это, прокладывание пути новой оппозиционной партии, сотворенной Кремлем? Возможно. А каков конечный результат? Комедия.

А затем мы увидели еще один важный финт. 16 мая на арену вывели плейбоя, миллиардера и совладельца команды New Jersey Nets Михаила Прохорова, объявив, что он возглавит еще одного кремлевского манекена – партию «Правое дело». Названия двух оппозиционных партий похожи, что весьма показательно. Обе были созданы Кремлем, чтобы отвлекать оппозиционно настроенных избирателей от настоящей оппозиции. Единственное отличие – в целевых демографических характеристиках. «Справедливая Россия» нацелена на людей, симпатизирующих тем партиям, которые представляли реальную угрозу «Единой России»: коммунистам и национал-популистским либерал-демократам. Но в последнее время единороссы отобрали у них часть позиций, и эти две партии стали верными вассалами Кремля, в связи с чем «Справедливая Россия» оказалась в общем-то лишней.

Сегодня от Кремля отвернулись те, кто преуспевает в условиях рыночной экономики – это молодые, стоящие на позициях экономического либерализма и состоятельные представители среднего класса и элиты. А учитывая привлекательность Прохорова для толпы (это успешный бизнесмен международного масштаба, только что названный третьим по богатству человеком в России), становится ясно, что его вновь вынырнувшее на поверхность «Правое дело» (склоняющаяся вправо, рыночно ориентированная партия) должно заменить мироновскую «Справедливую Россию».

Прекрасно. А как же насчет первой по-настоящему президентской пресс-конференции  Медведева, которая состоялась через два дня после появления важных новостей о Прохорове? Этого события, о котором с большой помпой объявили заранее, журналисты ждали с большим нетерпением: что же такое намерен сказать Медведев? Может, он, наконец, положит конец этой мучительной игре в догадки и объявит, что намерен баллотироваться? А может – ух ты! – он уволит Путина?

Как оказалось, ни то, ни другое. Когда наступил этот важный день, Медведев чуть больше двух часов говорил практически ни о чем. Он говорил о телевидении, о парковках, о северных оленях. А когда, наконец, прозвучал тот вопрос, который мучает московскую элиту на протяжении многих месяцев – кто, черт возьми, будет баллотироваться? – Медведев увильнул от ответа. Причем весьма неловко. «Ну, наконец-то вы задали этот вопрос», - пошутил он, а затем пустился в общие рассуждения о природе политики, заявив в конце: «Если я определюсь сделать такое заявление, я его сделаю». Он еще больше всех запутал, сказав журналистам, что пресс-конференция это не то место, где делаются такие заявления.

«Это было немного неудачное выступление, - сказал мне позднее Павловский. – Все хотели узнать одно, а он этого не сказал. Нельзя собирать прессу и говорить с ней не о том, о чем она хочет говорить. Это ее раздражает». (Прошла неделя, и теперь все сходятся в том, что Медведев хотел продемонстрировать свое нежелание идти на конфронтацию с Путиным. Хотя кто знает, как оно на самом деле?)

Касаясь своей отставки, Павловский сказал, что его уволили, поскольку он открыто выступал против тандема и публично в течение нескольких месяцев поддерживал кандидатуру Медведева. Павловский объясняет, что «это очень всех нервировало в Белом доме», где работает Путин. Российский Карл Роув Владислав Сурков, работающий сегодня первым заместителем руководителя медведевской администрации, «пострадал из-за этого больше всех», говорит Павловский. «Я говорил с Сурковым больше, чем со всеми остальными, и все мои заявления [о том, что Медведев для России лучше, чем Путин] отнесли на счет интриг Суркова».

А Алексей Чадаев? Павловский отрицает наличие связи между этими двумя отставками. Но как сказал высокопоставленный  источник из «Единой России», союзника Белого дома (то есть, Путина) Чадаева сделали жертвенным агнцем, принеся его в жертву Кремлю (то есть, Медведеву). Это было сделано для того, чтобы уволить обидевшего Белый дом Павловского. Но похоже, что такое объяснение это просто попытка сохранить достоинство. Более вероятно, что все было как раз наоборот. Чадаева (который также не раз выступал в этом издании) уволили из-за весьма бледных показателей единороссов на мартовских региональных выборах. А Павловского, который давно уже был занозой в чьем-то боку, бросили в погребальный костер заодно с ним.

Но все это второстепенно. Более важным (хотя это весьма относительно в нынешнем году бессмысленной неопределенности) является изгнание Сергея Миронова. С 2006 года, когда Сурков сформировал «Правое дело», дабы создать видимость двухпартийной демократии, Миронов и его партия играли роль «системной оппозиции», причем довольно неплохо: они забирали себе голоса людей, не желавших голосовать за «Единую Россию», и использовали их в качестве мандата, чтобы делать в Думе то же самое, что и единороссы.

Но в прошлом году внутри этой системы (вернее, вокруг нее) начало нарастать давление. Молодому, образованному, широко мыслящему городскому среднему классу стала все больше надоедать коррупция и пустая риторика, которую они видели повсюду. Это привело к созданию крайне успешных проектов, таких как твиттеровская пародия на президентский блог KermlinRussia, или антикоррупционная деятельность Алексея Навального. «Справедливая Россия» не сумела умиротворить эту взрывоопасную группу людей, и поэтому Миронову пришлось уйти. Он продолжает возглавлять партию (пока та существует). Но вместе с должностью в Совете Федерации (которую он официально сдал сегодня) Миронов лишился государственной квартиры, дачи, личного самолета, личной охраны, и даже места, где он хранил свою коллекцию камней, собранную в 1970-е и 80-е годы, когда он работал геологом.

Вместо него мы получили Прохорова. Этот человек хорош в бизнесе. Он, подобно своей группе избирателей, чувствует себя в равной мере комфортно и в России, и на Западе. Во время избрания он говорил о переменах, что не может не привлечь к нему тех, кто поддерживает людей, подобных Навальному. Но давайте говорить честно: скорее всего, это была идея не самого Прохорова. «Раньше он не состоял ни в каких партиях, - говорит официальный представитель прохоровской «Группы ОНЭКСИМ» Андрей Беляк. – Прежде он не касался политики». По словам Беляка, предложение исходило от партии. А в Москве от такого рода предложений отказаться невозможно. Как рассказывал на страницах New York Times российский социолог Денис Волков, «крупные бизнесмены находятся под контролем властей. Если государство говорит тебе возглавить партию, ты возглавляешь партию». (Прохоров уже получал одно такое политическое предложение. Речь идет о его идее построить первый российский гибридный автомобиль, так называемый ё-мобиль. По словам знающего человека из ОНЭКСИМ, это была вовсе не его идея, это была задумка Кремля. А название, которое для русского уха звучит как-то слегка матерно – ну это было придумано специально. Хотя это совсем другая история.)

А чья же это была идея? За несколько недель до того, как Прохоров сделал свое заявление, я поехала к человеку по имени Леонид Гозман. Это бывший преподаватель психиатрии, давно уже работающий на политической сцене в качестве политконсультанта. Работал он и у двух великих реформаторов Егора Гайдара и Анатолия Чубайса. Сейчас Гозман является сопредседателем «Правого дела»; у него просторный кабинет с панелями из темного дерева, выходящий окнами на обширный спальный район Москвы. Как ни странно, он расположен в штаб-квартире некогда государственной корпорации нанотехнологий «Роснано», которую возглавляет его соратник Чубайс (Чубайс, сказал мне Гозман, обеспечивает ему политическое прикрытие).

Сидя в большом кожаном кресле и жуя конфеты, Гозман рассказал о своем видении будущего российской политики. «Героический период российской политики закончился, - сказал он. – Сейчас нам нужна обычная скучная политическая конкуренция - пять процентов сюда, пять процентов туда…. Самая важная задача это институционализация раскола в правящей элите. Сейчас у нас в одном правительстве работают люди, чьи политические взгляды различаются больше, чем, скажем, у Обамы и у Сары Пэйлин. Гораздо больше». То есть, в правительстве работает и либеральный министр финансов Алексей Кудрин, и бывший шпион и сторонник жесткой линии Игорь Сечин. «Обычно это называют коалиционным правительством, хотя в коалиционном правительстве за каждой из фракций стоит партия», - продолжил Гозман. Следовательно, смысл заключается в том, что надо создать вторую партию, чтобы либералы и ястребы разошлись по разным партиям. Иными словами, нужна новая видимость.

После заявления Прохорова я спросила Гозмана, не является  ли это попыткой превратить «Правое дело» именно в такую партию. «Совершенно верно», - ответил он. Прохоров уже и сам говорил, что хочет, чтобы на парламентских выборах его партия заняла второе место. Учитывая управляемый характер российских выборов, можно ожидать, что этот прогноз сбудется.

На фоне всей этой политической возни конечный результат таков: в Москве мало что изменилось, кроме атмосферы. А она становится все более напряженной и ядовитой, поскольку людям надоело жить в ожидании важных решений, наблюдая за грандиозным шоу с его постепенно усиливающимся маневрированием. (Вчерашний мгновенный отказ на апелляцию Михаила Ходорковского в сочетании с приговором, срок по которому был сокращен лишь чуть-чуть, наглядно показывает, насколько незначительны все эти мелочи.)

«Это важные вопросы, и бизнес не может полгода ждать ответы на них», - сказал Павловский, отметив, что потерявший обороты тандем завел страну в политический кризис. «Это невыносимо. Для бизнеса, для общества, даже для окружения Путина, которое определенно начинает давить на него, потому что  он не может решить ни один простой вопрос». Вполне понятно, что Павловский расстроен, но ничего не поделаешь. Остается только ждать, продолжая эту совершенно  бесплодную и тщетную игру в догадки. А может, надо дождаться августа? В августе всегда что-то происходит.