Нерешительность Москвы в вопросе о поддержке арабских мятежников

Сегодня Россия занимает в Совете Безопасности ООН ведущие позиции, оттеснив на задний план Китай и африканские страны, а порой и Ливан, возглавив оппозицию с целью сделать режимы в арабских странах подотчетными, что вызвало негодование арабов, которые когда-то поверили, что Россия и Китай стоят за народ, а не против него.

Подобные чувства, возможно, сыграли какую-то роль в радикальном изменении позиции России по отношению к полковнику Муаммару Каддафи во время саммита большой восьмерки в Довиле; Москва понимает, что это разгневанное новое поколение скоро может прийти к власти в арабском регионе, охваченном революционным пожаром. Впрочем, скорее российское руководство пришло к пониманию того, что режим Каддафи стал «прошлым», а НАТО не «увязло» в конфликте, а, напротив, начало обратный отсчет времени в ожидании победы Ливийского национального временного совета, который представляет «будущее». Потому-то Россия и развернулась на 180 градусов в своем отношении к Ливии. С другой стороны, в сирийском вопросе Москва до сих пор упорствует и сопротивляется, хотя со времени встречи в Довиле постоянно намекает, что собирается пересмотреть свои позиции. Это означает, что Россия наблюдает за событиями в Сирии не только с позиций традиционных российско-сирийских стратегических отношений, но и учитывая всю важность нового и неожиданного развития сирийских событий. Такая позиция дополняет пристальный интерес Москвы к тому, как рассматривают сирийский вопрос Соединенные Штаты, Европа, арабские соседи Сирии и Иран.

В отношении Йемена Россия также открыто дает понять, что не желает, чтобы Совет Безопасности «вмешивался» в дела Йемена, называя происходящие там события «внутренним делом». И тут тоже России пришлось изменить курс, повинуясь диктату текущих событий и развития ситуации на месте. Россия, как и любая другая крупная держава больше не имеет возможности сидеть за столом Совета Безопасности – или держать руку на пульте национальной стратегической политики – и диктовать арабам или другим народом то, что она считает правильным. Сейчас ситуация другая, поскольку Россия, Китай, Великобритания, Франция и Соединенные Штаты Америки находятся под наблюдением и подотчетны общественному мнению, а также неправительственным организациям, занятым защитой прав человека и законности. Это относится не только к вопросам, которые оказались в центре внимания в Совет Безопасности в результате арабских восстаний. Это в полной мере относится ко всем вопросам, которые подлежат рассмотрению в ООН, например, борьбе за «признание» Палестины независимым государством.

Стратегия палестинцев нацелена на стремление обеспечить международную поддержку своему государству, учрежденному вместе с государством Израиль в границах, установленными во время перемирия 1967 года. Однако обеспокоенность, возникшая из-за непонимания, с которым Палестина сталкивается в этом вопроса, а также из-за неясности позиций Европы и России, порождает необходимость более пристального исследования и поднимает многие важные вопросы в эту новую эпоху требования подотчетности власти – эпоху, начало которой было положено пробуждением арабского мира. Возможно, легче всего прийти к пониманию российской, китайской и африканской позиции – это взглянуть на них через призму ливийского вопроса, несмотря на его многочисленные сложности. Москва видит в том, как отнесся Совете Безопасности к Ливии, столь мощный удар по прецедентам и традиция, что это вывело ее из обычного ступора и упрямства. То же относится к Китаю и африканским странам в Совете Безопасности: Южной Африке, Габону и Нигерии. Хотя Ливан участвовал в этом, так сказать, «перевороте», в отношении Ливии, сегодня он оказывается в оппозиции к тому, что поддерживал тогда, возможно, вопреки своей воле, в том, что затрагивало Сирию. Москва видит операции, выполненные НАТО в Ливии как политическое и незаконное превышение полномочий, предоставляемых резолюцией Совета Безопасности. А потому она выступила с резкой критикой и протестом и угрозами, что не позволит, чтобы подобный прецедент повторился вновь. Тем не менее, успех операций НАТО – хотя пока весьма ограниченный – заставил Москву пересмотреть свои позиции и свои интересы, так что ливийский народ может теперь и не заметить, что Россия в сговоре с режимом Каддафи. Потому-то Москва, в конечном итоге, и заявила Каддафи устами российского президента: уходи в отставку.

Китай по этому вопросу – как и по большинству вопросов по Ближнему Востоку за исключением Судана, который она сделала своим приоритетом по причинам, связанным с нефтедобычей - поддерживает Россию. Что касается африканских стран, проявивших нерешительность и погрязших в междоусобных распрях, отчасти связанные своим «долгом» перед Каддафи, они действовали себе во вред. Однако провал инициативы южноафриканского президента Джакоба Зумы (Jacob Zuma), который дважды нанес визит в Триполи и ни разу не посетил Бенгази положил конец терпению Африки. Этот визит ясно показал, что Муаммар Каддафи не откажется от власти и не уйдет из страны. Он выявил странное убеждение Каддафи в том, что он «символ», а не занимает «пост», и что это, как он сам заявляет, ставит его выше подотчетности и принятия решений. Сегодня уменьшить гуманитарные потери в Ливии или предупредить ее раздробление можно лишь в том случае, если НАТО решит быстро начать битву. Чем сильнее затягивается война в Ливии, тем более жестокой она становится, и число жертв будет расти, кровопролитие усугубляться, а вероятность развала Ливии увеличится.

От повстанцев в Ливии требуется более строгое соблюдение международных законов, чем это делал сам ливийский режим. Если они, подражая действиям режима, который они пытаются свергнуть, совершат военные преступления или преступления против человечности или какие-то вероломные действия, они не будут иметь права потребовать признания себя законной альтернативой этому режиму. Оппозиция в Ливии находится в намного лучшем положении, чем оппозиция в Сирии, где протестующие рискуют жизнью, не имея военной поддержки или финансовой помощи в противовес замороженным активам, которую имеют ливийские мятежники. Ливийская оппозиция смогла заручиться международной поддержкой, включая изменение позиции самой России, тогда как сирийская оппозиция не может похвастаться подобной удачей. Свет ярко светит в конце ливийского туннеля, но тускло мерцает в конце сирийского. Несмотря на все это, сирийский народ достигает побед, которые не просто неожиданны, но поистине выходят за рамки доступного воображению. Россия, Китай и другие страны были вынуждены учитывать события, происходящие на сирийской сцене. Сейчас они, как и все остальные, в долгу перед Хамзой аль-Хатыбом (Hamza Al-Khatib), тринадцатилетним сирийским мальчиком, и им придется отчаянно бороться, чтобы поспеть за новой реальностью: арабская сцена диктует свои условия Совету Безопасности ООН – в том числе и администрации США – а не наоборот.

Официальные лица США заявляют, что в вопросе о Сирии они настроены не менее решительно, чем европейцы, однако их осторожность обусловлена различиями в тактике этих стран. Они полагают, что не стоит усложнять ситуацию для России и Китая и загонять их в угол, вынуждая использовать свое право вето против резолюции Совета Безопасности в отношении Сирии. Дело в том, что Вашингтон, как кажется Дамаску, не отваживается на решительные действия в отношении сирийского режима, в частности, потому, что санкции, наложенные США, были не полными, и посол США остается в Дамаске (несмотря на то, что сирийское решение ставит его в «подвешенное» положение). Министр иностранных дел России Сергей Лавров заявляет, что не желает, чтобы ливийская модель была применена к Сирии, по многим причинам, и самая важная – это, как он настаивает, не допустить исключения России из принятия решения по Сирии. Ливийский случай оставил у России горький привкус. Москва настаивает на том, чтобы быть на переднем плане международной стратегии по сирийскому вопросу, включая его иранский и израильский аспекты. Вот почему она ведет себя довольно вызывающе и рассчитывает, что запад утратит свою решимость по отношению к Дамаску. Россия следит за развитием событий в Иране, Израиле и Ливане и пытается разыграть свои карты, не нанеся при этом непоправимого ущерба своим возможностям.

Россия – а вместе с ней Соединенные Штаты Америки, Европа, Китай и арабские страны – наблюдает, что происходит в Иране с позиций последствий для Сирии. Один старый политолог, специализирующийся на исламской республике Иран и на борьбе между муллами и иранскими «националистами», возглавляемыми президентом Махмудом Ахмадинежадом, заявил, что сегодня у власти в Тегеране находится «двуглавый орел; а двуглавый орел не умеет летать». Ахмадинежад уверен, что религиозный путь в Иране не имеет народной поддержки, и потому правлению мулл должен быть положен конец. Вот почему, по мнению того же политолога, Ахмадинежад «чистит» правительство мулл. Большинство иранских послов не являются муллами, кроме как в Дамаске. Армия, по мнению эксперта, тоже на стороне Ахмадинежада, поскольку опасается, что разрушительная поддержка мулл способна привести к ослаблению правящего режима в Тегеране.

Крупные мировые державы разделились вокруг решения ирано-сирийской проблемы. Некоторые из них полагают, что принятие решительных шагов в отношении сирийского режима способно сдерживать Иран в Ливане. Другие полагают, что, если загонять сирийский режим в угол, это может привести к иранской эскалации в Ливане с привлечением сил «Хезболлы», что снова распалит вражду с Израилем. Есть и такие, кто указывает на тайную связь между Израилем и Ираном и на усилия Израиля, чтобы конгресс США прекратил оказывать давление на режим в Сирии – усилия, которые, по словам американских кругов, в последнее время ослабли. Очевидно, при данных обстоятельствах палестинский вопрос из иранско-сирийской формулы исключается, а потому карта «сопротивления», которой размахивают Иран, Сирия и «Хезболла», не обладает прежней силой. В этом вопросе Россия тоже впадает в упрямство, не только перещеголяв в этом Европу и Соединенные Штаты Америки, но и постоянно повышая ставки. Администрация США выступает против руководства Организации Объединенных наций, требуя принятия Палестины в ООН, но среди европейских стран мнения по этому вопросу разделились; Россия же наблюдает за всем этим со стороны. Вопрос не обязательно звучит как «принятие» Палестины в ООН в качестве полноправного члена; вероятнее всего, речь будет идти о «признании» государства Палестины в границах 1967 года. В то время как в Европе вокруг этого вопроса поднялось настоящее сражение, Россия, похоже, даже тут высказывается крайне неохотно.

Для России настало время показать свое истинное отношение к пробуждению арабского народа и определиться в своих позициях, не менее твердых, чем позиция, которую она занимает по отношению к борьбе за освобождение Палестины.