Одна славная партия

Турция и Грузия все больше увязают в псевдооднопартийных государственных схемах, становясь, по сути, жертвами своего собственного успеха.

За последнее десятилетие Белая партия изменила Турцию. Она сделала страну примером истории экономического успеха, 17-й крупнейшей мировой экономикой. Она приручила армию, очистила судебную систему и протянула руку меньшинствам. При этом большинство турецких аналитиков с облегчением вздохнули, когда Белая партия не смогла получить подавляющее большинство на всеобщих выборах, прошедших в прошлое воскресенье. 326 из 550 мест обеспечивает им немного менее значительное большинство в парламенте и означает, что новое правительство должно стремиться к консенсусу в своих усилиях по переписыванию конституции. Это усложнит предполагаемые планы Реджепа Тайипа Эрдогана по стремлению к «путинизму» и превращению в еще одного сильного президента.

Издание The Economist, сильный, но не безусловный сторонник «Ак Партии» (Белой партии), в итоге порекомендовал голосовать за Республиканскую народную партию Турции - которая лишь несколько лет назад считалась динозавром, - аргументируя свой выбор тем, что Турция выиграет от наличия сильной парламентской оппозиции. (Также, по-видимому, the Economist понимал, что их позиция не изменит умы избирателей в Кейсери и что Белая партия в любом случае получит большинство).

Грузия скоро окажется на схожем перепутье. Успешная партия выиграла двое выборов и властвует на политическом ландшафте. В 2012-2013 ей грозит новый вызов – хотя Грузия меняет конституцию сейчас, а не потом. Поймут ли они, когда надо остановиться, или начнут нивелировать свои достижения в ходе попыток сохранить себе власть?

Грузинские проблемы более критичны, чем турецкие. Однопартийные системы бывают разных форм и размеров, от относительно мягкой (Вашингтон, докоалиционная Британия) до авторитарных или диктаторских (Туркменистан и Сирия). В случае Грузии беспокоит тот факт, что правящая элита контролирует не только правительство и парламент, но и практически все региональные власти. Более того, у нее есть поддержка трех крупнейших телеканалов, а судебная система слаба.

Я несколько месяцев провел в работе над докладом о будущем Грузии под названием «Выбор Грузии», и я был поражен, как изобретательна стала правящая элита в применении западных технологий и PR-техник с целью обеспечить себе место главного игрока. Это часть более обширного феномена в постсоветском мире. Сила государств растет, но растет также способность правящих элит сохранять свою власть. Правящая партия продвигает идею о том, что альтернативы нет, и подкрепляет ее массивным набором ресурсов. В случае Грузии, которая на самом деле более плюралистская, чем ее соседи, в прошлогодних выборах мэра Тбилиси официальный кандидат Гиги Угулава превзошел основного оппозиционного кандидата Иракли Аласанию в пропорции сто к одному.

В сельской местности это делать проще. Когда я путешествовал по деревням Кахетии, винодельческого региона на востоке Грузии, с высоким уровнем безработицы и нищетой, я везде видел написанным число 5. Это был номер в бюллетене правящего Единого национального движения в последних парламентских выборах. В выборах 2012 года номер будет тот же. Несколько встреч с общественностью, призывы не раскачивать лодку и общественная работа – и сельские жители снова гарантированно проголосуют за номер 5.

Михаил Саакашвили – не Хосни Мубарак. Он все еще пользуется высокой популярностью в Грузии. Его проблема – не сухой дефицит идей, а их обильный избыток. Реальным испытанием станет экономика. Как и Турция, Грузия позиционировала себя как историю экономического успеха, однако ее главные победы датируются периодом 2004-2008 годов.

В Турции в основном опасаются перегрева экономики. Грузия о таких проблемах может лишь только мечтать. Ультралиберальные рецепты, которые в 2006-2008 годах обеспечили стремительный поток иностранных инвестиций в страну, мало могут предложить для борьбы с укоренившейся нищетой. В Грузии в этом году относительно здоровый темп роста, однако при этом устойчиво высокий уровень безработицы, а инфляция продовольственных цен превышает 30%. Некогда гордая сельскохозяйственная страна теперь четыре пятых своего продовольствия импортирует. По результатам опроса ноября прошлого года, четверть опрошенных ответили, что у них не хватает денег купить еду.

При такого рода проблемах многопартийная политика начинает выглядеть более привлекательной. Иногда полезно иметь возможность разделить вину.