Двадцать лет балканской трагедии

20 лет назад, 25 июня 1991 года, Словения и Хорватия, две республики, входившие в состав «большой» Югославии, объявили о независимости. И хотя политические напряжения, вызванные межэтнической ненавистью, в СФРЮ начались раньше, именно с этого дня можно вести отсчет кровавой балканской междоусобицы, в результате которой на карте Европы появилось (пока) семь новых государств.

История Балкан 1990-х – 2000-х годов продемонстрировала, как легко в современном и, казалось бы, вполне развитом и цивилизованном европейском обществе, вспыхивают этнические и религиозные конфликты, уходящие корнями далеко в прошлое. Как воинствующий национализм уничтожает ростки нормального развития. А благие намерения внешних умиротворителей превращаются в неприкрытый цинизм, когда двойной стандарт объявляется торжеством морали.

Тему балканской трагедии конца ХХ века едва ли можно считать закрытой. Окончательная конфигурация границ не определена, будущее народов, населяющих эту часть европейского континента, неизвестно. И теперь уже дело в том, что европейские и евро-атлантические структуры, которые в свое время посчитали себя вправе решать судьбу региона, утрачивают способность воплотить в жизнь прежние планы.

Из всех наследников бывшей Югославии все в порядке только у Словении. Республика сумела без кровопролития выскользнуть из единого государства, она не считает себя балканской страной, является членом и НАТО, и Европейского Cоюза. Хорватия вступила в НАТО, но колебания с экстрадицией в Гаагу популярного в народе генерала Анте Готовины, обвиняемого в военных преступлениях против сербов, привела к тому, что Загреб упустил расширение ЕС 2007 года. А потом Европейскому Cоюзу стало не до новичков. Буквально на днях Еврокомиссия объявила о том, что Хорватия может вступить в 2013 году. Любопытно, что поддержка этой идеи среди населения страны теперь неустойчива – недавнее осуждение Готовины на 25 лет тюрьмы и усугубляющиеся экономические проблемы внутри ЕС заставляют многих хорватов сомневаться в целесообразности членства.

Сербия выполнила почти все требования, связанные с деятельностью Гаагского трибунала, – экстрадиция Ратко Младича устранила, как считается, главную преграду для переговоров о членстве в ЕС. Нация расколота по поводу происходящего. Но после серии проигранных войн народ, уставший от авантюризма и непрофессионализма своих лидеров, едва ли способен еще на активный протест. Однако дальнейшее зависит в основном не от Белграда. Вопрос о Сербии будет, вероятнее всего, решаться в пакете, то есть для всех остальных региональных кандидатов сразу. Проблем нет у Черногории, она уже сегодня де-факто часть еврозоны и экономического пространства ЕС. Македония 20 лет не может разрешить конфликт с Грецией из-за названия — три года назад Афины заблокировали принятие Скопье в НАТО и намерены насмерть стоять в Евросоюзе. В плачевном состоянии Албания — член Североатлантического альянса и одна из самых неблагополучных в социально-экономическом плане стран Европы. Косово до сих пор не признано пятью странами ЕС, хотя, как ни странно, с ним как раз проще — примут вместе со всеми, поскольку это и так уже европейский протекторат, а оставить его без надзора себе дороже. Белград, вероятнее всего, всерьез препятствовать не будет – уже бессмысленно.

Главная сложность — Босния и Герцеговина (БиГ), самое тяжелое наследие 1990-х. Государство было искусственно создано после тогдашней гражданской войны, и с тех пор, находясь под внешним управлением, практически не выходит из политического кризиса. Руководство входящей в БиГ Республики Сербской постоянно «пробует на зуб» Дейтонское соглашение, нащупывая пути к полной независимости. В мусульманско-хорватской федерации, второй составляющей Боснии, со времени прошлогодних выборов так и не сформировано правительство. Настроения всех трех общин в пользу развода по-прежнему сильны.

Позиции Запада в середине 1990-х, когда создавалась Босния и Герцеговина, и в конце 2000-х, когда решался вопрос об отделении Косово, противоположны. В 1995 году этнические общины страны, пережившей жестокую междоусобицу, хотели размежеваться, но им запретили: в современном мире нужно жить вместе в мультикультурном государстве. В 2008-м к Сербии и Косово применили обратный подход: проще дать им возможность разойтись, чем пытаться заставить жить вместе. Жизнеспособность БиГ вызывает серьезные сомнения, но новый передел границ на Балканах — кошмар всей Европы, которой сейчас уж точно не до этого. Поэтому из всех балканских стран вступление в ЕС и НАТО жизненно необходимо как раз Боснии — только так есть шанс на подконтрольное эволюционное развитие.

Однако даже если представить, что все балканские претенденты на вхождение в «европейскую семью» будут развиваться по наиболее благоприятному сценарию, это не приблизит вожделенное вступление. Евросоюз сталкивается с глубоким концептуальным кризисом, и сама мысль о принятии дополнительного числа проблемных стран вызывает отторжение и у общественного мнения, и у политиков. ЕС, вероятнее всего, стоит на пороге фундаментальных внутренних перемен, и каким он будет через несколько лет, никто сейчас предсказать не может. И страны-кандидаты, по сути, стремятся в объединение, которого уже нет. Горький парадокс заключается в том, что без спасительного зонтика Европейского союза (НАТО в этом смысле гораздо менее полезна) хрупкий мир на Балканах может снова начать деградировать, создавая для остальной Европы новые гигантские проблемы. История, начавшаяся 20 лет назад, по-прежнему далека от завершения.