Россия, Сирия и Запад

Прозвучавшее на саммите «большой восьмерки» в Довиле обращение российского правительства к Муаммару Каддафи с призванием уйти стало необычной уступкой западным настроениям относительно продолжающейся войны в Ливии. Поначалу выступив со все более жесткой критикой превышений и нарушений мандата ООН, Москва затем явила себя в роль посредника в конфликта, но полностью скомпрометировала свой потенциал арбитра, приняв сторону сил, атакующих Каддафи. Однако, с точки зрения российских интересов, это стало благоразумным решением. Очевидно, что президент Медведев был не расположен рисковать ухудшением отношений с США и Францией ради режима, который рано или поздно падет.

Реакция на закручивание гаек в Сирии – совсем другое дело, и Россия совершенно не заинтересована в резолюции ООН, осуждающей борьбу режима Асада с протестующими. Ни одного западное правительство не рвется повторить ливийский опыт, хотя бы потому, что интервенция в этой стране продолжается гораздо дольше, чем могло себе представить любое из нападающих правительств. Стратегическое значение Сирии превращает любые усилия оказать давление на Асада в большой риск для западных правительств и их союзников. В результате Запад гораздо слабее настаивает на содержательных действиях, что может позволить России эффективно противостоять действиям ООН, даже не используя свое право вето. В любом случае, кажется, что о санкциях и военных действиях и речи быть не может, и ни одно из западных правительств, способных предпринять подобные действия, не готово взять на себя этот груз.

Когда Россия воздержалась от голосования по резолюции 1973, к ней присоединились другие государства, стремящиеся в будущем присоединиться к Совету Безопасности ООН на постоянной основе. Относительно Сирии Индия и Бразилия вновь выразили неготовность принимать какую-либо резолюцию. Злоупотребление резолюцией 1973 со стороны США и НАТО дало всем этим государствам возможность выступать против действий ООН по поводу Сирии на основании того, что любые попытки надавить на Сирию могут вылиться в новую интервенцию и еще сильнее ухудшить ситуацию во всем регионе. Существует также понятное негодование в отношении Франции, Британии и США по поводу того, как они использовали добрую волю членов Совета в ходе голосования по ливийской резолюции. Все это создает гораздо большее сопротивление любым действиям Совета, предпринимаемым в ответ на новый политический кризис.

Если Ливия должна была стать прецедентом для доктрины «обязательств по защите», она уже показала, что на практике эта доктрина является опасным и дестабилизирующим подходом. Бездействие ООН по Сирии, вероятно, продемонстрирует бесполезность доктрины, когда речь заходит о государствах, у которых по-прежнему есть союзники и покровители, но, в конце концов, это может оказаться лучшим исходом для Сирии и всего региона. Какими бы жестокими не меры, предпринятые Асадом против протестующих, внешние правительства должны всерьез задуматься над возможностью того, что последствия падения режима или гражданской войны будут настолько хуже, что и Сирии, и региону повезет, если текущий режим переживет этот кризис в какой-то модификации.

Сторонники вторжения в Ирак беспечно предполагали, что иракцам станет лучше, как только Хусейн и его приспешники будут свергнуты, но на самом деле страна была разрушена, сотни тысяч людей убиты, а миллионы потеряли свои дома или вынуждены были отправиться в изгнание. Мы еще не знаем, что последует за Каддафи в Ливии, но шансы на стабильную, мирную Ливию вследствие текущего конфликта уменьшаются с каждым днем продолжающейся войны. Даже без иностранного военного вмешательства, было бы дико оптимистично и глупо ожидать, что Сирия как-то изменится после падения режима. Пожелания или призывы к смене режима не оказывают сирийскому народу никакой услуги, а наоборот, могут оказаться пожеланиями мрачного конца. Хотя в 2003 году так не казалось, именно противники вторжения в Ирак по сути защищали интересы большинства иракцев, и большинству мирных ливийцев, наверняка, было бы лучше, если бы победили противники вторжения в Ливию.

Последние полгода, каждый раз, когда в какой-нибудь арабской стране происходит народное восстание или массовые демонстрации, на Западе по привычке симпатизируют протестующим, предположительно разделяющим западные политические ценности, а затем настаивают на том, чтобы западные правительства встали на сторону протестующих, чтобы оказаться на так называемой «правильной стороне истории». Не считая упрощенного изложения происходящего – демократы против авторитаризма – главная проблема подобного взгляда на ближневосточные и североафриканские восстания состоит в том, что теперь жители Запада совсем запутались и уверены в том, что их нравственный долг – поощрять быстрые политические изменения в этих странах.

Даже если политические изменения ведут к ухудшению политических и экономических условий в этих странах, и таким образом ухудшают общее положение населения, это никак не влияет на предположение о том, что есть нечто по определению нравственное в том, чтобы поддерживать политические перевороты, и нечто безнравственное в том, чтобы выражать по этому поводу сомнения. Так как многие жители Запада настаивают на том, чтобы рассматривать эти восстания с точки зрения идеологии и морализаторства, они не могут осознать эти конфликты так, как они есть, и не могут увидеть их в соответствующем национальном контексте. Это, в свою очередь, поощряет их попытки диктовать политические исходы в некоторых из этих стран так, что это способно навредить и людям, и делу, которым они хотят помочь. Когда конфликты в Ливии и Сирии подойдут к концу, мы, вероятно, обнаружим, что отказ вмешаться был более мудрым планом действий, который, в конце концов, оказался бы лучше для большей части населения.