Беседа с литовским президентом Далей Грибаускайте

Frankfurter Allgemeine Zeitung: Г-жа президент, Германия собирается закрыть свои атомные электростанции, а Литва, напротив, хочет построить новую АЭС. Почему литовцы, несмотря на Фукусиму, хотят и дальше использовать атомную энергию?

Даля Грибаускайте: Это объясняется нашей энергетической зависимостью от России. Мы всего 20 лет назад вновь обрели свободу. Наша зависимость от поставок российских энергоносителей все еще составляет практически 100%. Из-за этого у людей возникает чувство неуверенности. Хотя наши отношения с нашим соседом стали более открытыми. Мы сейчас ведем более глубокий диалог, чем раньше, однако мы не можем сказать, что мы уже достигли такого уровня, чтобы люди были полностью спокойны и имели доверие. Мы знаем, что Россия очень часто использует энергоресурсы как средство оказания политического давления. Энергетическая независимость от России чрезвычайно важна. Предпосылкой для этого могут стать линии электропередачи, связывающие с Центральной Европой. Кроме того, нам нужны независимые источники электроэнергии, и атомная электростанция – это возможность стабилизировать наше электроснабжение.

- Вы чувствуете давление из России?

- Естественно. Прекрасный пример этого состоит в том, что мы платим за газ на 30-40% дороже, чем Германия. Это политическое давление, стремление к установлению господства. Это может произойти, так как у нас нет альтернативных энергетических источников.

- В то время как Литва планирует построить новую атомную электростанцию, российский государственный концерн «Росатом» объявил о строительстве двух реакторов в соседних для вас территориях – одного в Белоруссии и другого в эксклаве Кенигсберг. Как вы это оцениваете?

- Россия хочет, чтобы прибалтийские государства и Литва были связанны с российским энергетическим рынком, а не с европейским. Но это не получится. Мы хотим ускорить строительство линии электропередач в направлении Швеции, и мы также строим свой собственный терминал для сжиженного природного газа.

- Не являются ли эти две российские атомные электростанции попыткой выдавить Литву с этого рынка?

- Речь идет прежде всего о том, чтобы и дальше сохранить связь Литвы с российским энергетическим рынком. Таким образом эти электростанции превращаются в инструмент политического давления. Мы не видим никаких экономических причин для их строительства. Это чисто политическое решение.

- Что вам по этому поводу сказал Владимир Путин?

- Он пригласил нас принять участие в реализуемом в Кенигсберге проекте.

- Не потребовал ли он того, чтобы вы отказались от ваших планов построить собственную АЭС?

- Естественно. Они говорят, что будет лучше, если мы будет работать вместе с ними, а не создавать наши собственные мощности. Это у них стандартное объяснение.

- Литва в прошедшие годы пережила тяжелый экономический кризис, и при этом она не воспользовалась ни кредитами Евросоюза, ни помощью МВФ. Ваша страна радикально сократила расходы. Что думают литовцы, когда они видят, как много европейских денег направляется в Грецию?

- Этот кризис был для всех непростым. Но Литва в течение десяти лет уже во второй раз оказалась в сложном положении. Между 1998 и 1999 годом это случилось в первый раз, когда мы попали в водоворот российского кризиса. Уже тогда мы не занимали никаких денег, и мы научились справляться с такого рода ситуацией. Сегодня мы получаем средства из Европейского фонда единства, а также из Сельскохозяйственного фонда. Это для нас достаточно существенные суммы. Когда разразился кризис, мы сразу поняли, что мы сами должны принять радикальные меры и прежде всего сократить расходы. Наша валюта связана с евро, и поэтому у нас осталась только небольшая часть средств на расходы. Куда-то идти и просить деньги не имеет смысла. Рынки реагируют на силу и достижения правительств, а не на то, сколько денег они просят у Международного валютного фонда или у других финансовых институтов. Те правительства, которые просят о помощи, доказывают лишь то, что они сами себе не могут помочь. Литва только начала выходить из кризиса.

- Понимают ли литовцы, что теперь деньги закачиваются в те страны, которые были не столь дисциплинированными?

- Мы не является членами еврозоны и поэтому пока мы за это не платим. По этой причине это легче принять. В некоторых странах элиты правили совершенно безответственно. Здесь речь идет о десятилетиях плохого управления. Это трудно принять странам-донорам. Возникает также вопрос об экономическом управлении Евросоюза. Если имеется общая валюта, то нужна и общая финансовая политика или очень хорошо согласованные между собой финансовые политики. Без этого общая валюта долго существовать не сможет. Последний кризис наглядно показал: было большой ошибкой то, что мы в 2005 году смягчили положения пакта стабильности.

- Ответственность за это лежит в том числе и на Германии.

- Я хорошо это помню. Германия была тогда очень близко к границе дефицита, и Франция также. Многие страны в то время пошли по этому пути. Я помню, что  мы были сильно удивлены тем, что многие правительства так легко пошли на то, чтобы смягчить правила.

- Вы выступаете за более строгие правила для еврозоны?

- Любой экономист скажет: тот, кто хочет иметь общую валюту, должен хотеть иметь и общие правила.

- И Литва все еще хочет иметь евро?

- Да, но мы не хотели бы сейчас рассуждать о дате. У нас уже де факто есть евро, так как наша валюта с ним связана.

- Ваша страна более сорока лет находилась в условиях советской оккупации. Какие это оставило воспоминания в вашей семье?

- Такие же, как и у всех остальных семей в нашей стране. Так, например, мои дедушка и бабушка были депортированы в Сибирь. Мы всегда понимали, что мы оккупированная страна, что мы литовцы со своим собственным языком, религией и культурой. Мы должны были иметь два лица – одно дома, в кругу семьи, и другое на улице, где нельзя было говорить то, что думаешь. В то время более 300 000 человек были сосланы в Сибирь, и почти половина из них не вернулась.