Российский бизнесмен считает, что пришло время ликвидации бизнеса.

Александр Лебедев, кажется, по-своему устал быть миллиардером. Пришло время, говорит он, прекратить быть бизнесменом и продать все оставшиеся активы в российской отрасли. Доли в Аэрофлоте, Газпроме, Red Wings – от всего этого он планирует избавиться, и возможно даже от своего банка, оставив лишь выращивание картофеля и свои британские газеты – ряд изданий Independent и London Evening Standard, которые он классифицирует как социальные предприятия, а не род утомительной деятельности, который генерирует отдачу от инвестиций. Имейте в виду, что можно не сомневаться, что картошка в конце концов даст больше, чем газеты.

Достаточно встретиться с олигархом – он приезжал в Guardian на прошлой неделе - и не испытать определенного соблазна. Разговор порой может выглядеть как ассоциативное нагромождение идей, в которых сложно отделить шутки от действительности, но в общем его мысли достаточно ясны, а основополагающие идеи не вызывают сомнений. Почему он считает, что с активами на 3,6 миллиарда долларов и без долгов, мало смысла в том, чтобы становиться еще богаче (по его мнению, попытка дойти до цифры, например, в 20 миллиардов, недалека от того, чтобы назвать такого человека невменяемым). Вместо этого пора ликвидировать часть бизнеса, даже если при этом удастся выручить не более 2 миллиардов долларов наличности. И не говоря о картошке, именно деньги он планирует инвестировать в средства массовой информации. Лебедев устал от того, чтобы быть неправильно понятым. Бывший агент КГБ полагает, что это слишком просто – посчитать его марионеткой или провокатором; говорить о том, что он фронтмен путинского режима или шифрует свои деловые интересы. Но подобные мысли с нашей стороны неудивительны. Флит-стрит не привыкла к русским. Зато ей очень знакомы владельцы, которые используют свои газеты для продвижения по другим направлениям. Продажа бизнесов, уверен Лебедев, сделает его намерения более четкими: он хочет поддерживать журналистику, и в частности, расследывательскую журналистику, с этой целью он основывает фонд, использование которого будет выходить за пределы его существующих газет. Владения тремя изданиями в Лондоне и «Новой газетой» в России явно недостаточно.

Кто знает, возможно, могут быть и другие факторы. Его предложение присоединиться к партии Путина не было принято. Лебедев отказался от всякого рода предварительных условий, чем, возможно, не порадовал премьер-министра. И в условиях, когда еще существует своего рода конкуренция между Путиным и Дмитрием Медведевым, возможно, именно сейчас и есть то окно, во время которого надо продавать и снижать объем своих российских активов. Непонятно, что может случиться после выборов 2012 года. Возможно, станет труднее обналичить деньги.

Искренность и прямота также просто поразительны. С тех пор как Самнер Редстоун (Sumner Redstone), шишка из Viacom, разорвал связи Paramount с Томом Крузом в интервью Wall Street Journal, ни один собственник не был столь откровенным. Сказать, что Independent скучна, означает, что заголовок не имеет ничего общего с ним, а также предположить, что ее главный редактор Саймон Кельнер (Simon Kelner), возможно, уйдет, чтобы возглавить давно запланированный фонд – все это вряд ли способствует стабильной обстановке в редакции. Его желание объединить Independent с Guardian (и стать миноритарным акционером) это не шутка – хотя подобные разговоры его забавляют. Это было бы также практичным решением вопроса с укоренившейся четвертой позицией Independent.

Два года прошло с тех пор, как этот русский ворвался на лондонскую арену, и на данный момент просто нечем выразить недовольство. Возможно, Лебедев и купил проблемные издания, но он продемонстрировал изобилие воображения, спасая Standard и начиная азартную игру с не столь успешным i. Но при этом мало признаков вмешательства – Лебедев может говорить «нельзя сказать английскому журналисту, что ему делать», но многие владельцы изданий пытались и преуспели. Только курс на благотворительность, или как бы вы ни описали фонд, слегка удручает. Он подразумевает, что журналистика, или по крайней мере качественная журналистика, может выжить только при помощи субсидий – когда (как показывает эксперимент Standard с превращением в бесплатную) на самом деле коммерческая изобретательность может также обеспечить путь к прибыльности.