На площади Маяковского возник небольшой переполох. В центре его оказался долговязый седой техасец, которого окружила целая толпа россиян.
Ими двигала любовь. Та самая трепетная любовь, от которой слезы наворачиваются на глаза и которая заставляет людей перехватывать своего кумира, когда он идет к машине, и заваливать его трогательными подарками – собственноручно вышитыми шлепанцами и чехлами для чайника, букетами маргариток, спелыми грушами.
Именно так в России относятся к Вану Клиберну (Van Cliburn) – американскому пианисту, который в 1958 году, в разгар холодной войны, выиграл главный музыкальный конкурс Советского Союза. Сейчас, 53 года спустя, память об этом здесь настолько жива, что когда г-н Клиберн заходит в концертный зал, публика как будто вздрагивает и тянется к нему точно единый организм.
Международный конкурс имени Чайковского по-прежнему пробуждает в россиянах бурные эмоции.
Вечером в четверг на церемонии награждения, зрители, обмахиваясь веерами как баптисты в церкви, шепотом обсуждали скандал с российским дирижером, который с позором покинул конкурс после того, как назвал лауреата-виолончелиста армянского происхождения деревенщиной. Несколько пожилых женщин в вестибюле возмущались тем, что их любимый пианист не попал в финал. В итоге одна из них стала даже высказывать общие возражения судье, который шел мимо, направляясь в буфет.
Однако возвращение легендарного г-на Клиберна, который в 76 лет приехал на конкурс в качестве судьи, оставалось вне конкуренции.
В субботу Наталья Субботина, пока ее друзья спорили о том, не будет ли неудобно г-ну Клиберну, если ему подарить еще больше цветов, собралась с духом и подошла к пианисту. Он обнял ее и она расплакалась. «Наташа! – вскрикнул один из ее спутников. – Держи себя в руках! Держи себя в руках!»
Спустя несколько минут после того, как он уехал, она все еще была потрясена.
«Он любит весь мир, - сказала она. – Его хватает на весь мир! У него огромное сердце!»
Эта любовь была порождена конкретным историческим событием. В 1958 году Хрущев был увлечен идеей «мирного сосуществования» с Соединенными Штатами. Тут на сцену и вышел г-н Клиберн, 23-летний костлявый юнец из техасского города Килгор, обладатель паучьих пальцев, которые иногда так болели от игры, что он вынужден был их бинтовать и смазывать.
Харви Лейвэн Клиберн-младший (Harvey Lavan Cliburn Jr) был сыном нефтяника. Учился играть он у своей матери и в Джульярдской школе, был законченным русофилом и смешно смущался, когда ему аплодировали.
Его выступления транслировались по советскому радио, и его слава распространялась как электрический ток . В финале он играл рахманиновский Третий концерт для фортепиано ре минор. Овации следовали за овациями. Хотя второй раз выходить на аплодисменты на конкурсе было не принято, председатель жюри Эмиль Гилельс лично взял г-на Клиберна за руку и вывел его на сцену.
По слухам, Гилельса ситуация настолько обеспокоила, что он решился спросить у Хрущева, что делать с американцем. «Он лучший?» - якобы спросил Хрущев. Г-н Гилельс признал, что это так, и Хрущев сказал: «В таком случае, дайте ему первое место».
После этого началось нечто невообразимое. Г-н Клиберн вспоминает, что люди ждали, когда он выйдет из гостиницы, чтобы вручить ему банки с вареньем и собственноручно связанные носки. Впрочем, как тогда писали журналисты, русские приветствовали бы так же любого победившего американца. Это был знак оттепели. Что лежало в основе – народное восхищение или официальное одобрение, до сих пор трудно понять.
«Мы ведь очень эмоциональный народ, очень чувствительный, - говорит 70-летняя Рима Лебедева, врач-гастроэнтеролог, потратившая на конкурс большую часть своего летнего отпуска. – А у нас тогда не было свободы. Внутри у нас все было как будто придавлено. Его выступление позволило высвободить эти чувства, и с тех пор они начали развиваться».
Маниакальная любовь к «Ване», «Ванюшке», как его называли, охватила все слои советского общества. Российский скрипач Артур Штильман вспоминает, как дворник с дрожью в голосе рассказывал ему о выступлении г-на Клиберна: «Этот юноша, почти мальчик, играет – и я сижу и плачу. Не знаю, что со мной происходит, я ведь эту музыку никогда раньше не слышал, но слушаю и не могу оторваться».
В Нью-Йорке г-на Клиберна встречали как героя, но таких моментов экстатической славы в его биографии больше не было. Еще 20 лет он играл приведших его к триумфу в Москве Рахманинова и Чайковского и присутствовал едва ли не на каждой встрече американского и российского руководства.
В дальнейшем критики перестали отзываться о пианисте с прежним восторгом. Его имя стало синонимом быстро угасшего таланта. В 2003 году газета Seattle Times назвала выступление вернувшегося на сцену г-на Клиберна «странным и наводящим тоску».
«Иногда можно было услышать проблески былого Клиберна, - отмечал обозреватель, - но их было мало».
Однако на прошлой неделе в Москве это никого не волновало. Несмотря на то, что на сей раз г-н Клиберн не собирался играть на пианино, Евгения Заляшина специально приехала из Тулы, находящейся в 120 милях от Москвы, чтобы посетить все мероприятия с его участием – которое иногда сводилось только к присутствию в концертном зале. К ней присоединились еще несколько женщин, которые впервые встретились в1958 году, когда всю ночь стояли в очереди за билетами.
«Понимаете, люди говорили о нем везде – в автобусах, в метро, - говорит 73-летняя Людмила Авдюшина. – Для нас он никогда не был иностранцем. Он был одним из нас».
Десятилетиями, когда г-н Клиберн посещал Москву, его поклонники прибегали к самым разным уловкам, чтобы заранее узнать о его передвижениях. «У меня были свои каналы, - подмигивает один из них. – Я был знаком с журналистами». Один из американских коллег вспоминает, как однажды дождливым утром в 1989 году он пришел на репетицию вместе с г-ном Клиберном и столкнулся с сотней разгоряченных поклонников, которые сумели прорваться за кулисы. Милиция с трудом с ними справилась.
Сейчас поклонников стало меньше, и поговорить с г-ном Клиберном намного легче, чем раньше. На прошлой неделе он обрадовался как ребенок, увидев в толпе знакомых поклонников. Он так долго лично здоровался с каждым, что пройти по тротуару было некоторой проблемой.
Люди, собравшиеся вокруг, протягивали пианисту фотографии, чтобы он их подписал. В последнем свете летнего вечера казалось, что Ван Клиберн находится именно там, где он должен находиться.
В разговоре с журналистами он это подтвердил: «У большинства людей мы видим лишь оболочку. У русских мы видим суть».
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
53 года спустя после победы американского пианиста Вана Клиберна на конкурсе Чайковского, память об этом столь жива, что когда г-н Клиберн заходит в концертный зал в Москве, публика как будто вздрагивает и тянется к нему точно единый организм.
