Интервью с египетской писательницей и журналисткой Мансурой Эз Элдин

Интервью с египетской писательницей и журналисткой Мансурой Эз Элдин (Mansoura Ez Eldin).

В январе этого года египетская писательница Мансура Эз Элдин вместе со своими соотечественниками провела на каирской площади Тахрир дни и недели, пока Хосни Мубарак не оставил свою президентскую должность. Эз Элдин тогда заметила, что окружающие ее люди по-своему трактовали речи Мубарака и по-своему на них реагировали. Слова, которые использовал Мубарак, несли для них совершенно другое значение. Использование языка в определенных целях характерно для авторитарных режимов. Так делал и коммунизм. Как все происходило в Египте, вы можете прочитать в интервью.
   
Respekt: В своем эссе «Другое лицо январской революции» вы говорите о злоупотреблении языком, которое происходило во время режима Мубарака, и об изменениях в языке, происходящих после свержения Мубарака. Вы можете рассказать об этом и объяснить?
 
Мансура Эз Элдин: За последние несколько десятилетий Мубарак сумел уничтожить наш язык, нарушить настоящие значения слов, и так, что они либо несли измененное значение, либо не несли никакого значения, были пустыми. Режим коррумпировал язык постепенно, целенаправленно и систематически, включая разговорные выражения. Режим использовал слова неверным образом, прибегал к обманной игре слов. Эпоха Мубарака нам доказала, что язык может стать полноценным партнером коррумпированного режима. Не только слова вдруг получают совершенно противоположное значение, коррупционная среда режима сама изобрела свои собственные языковые средства, с помощью которых уходили от объективности.

Когда такое изнасилование языка происходит постепенно, люди перестают это замечать и позволяют тем, кто у власти, менять свой язык. Кто-то осознает это уже тогда, когда этот процесс уже идет, и с ним практически ничего нельзя сделать, максимум – посмеяться над этим. Кто-то понял или стал понимать это только после падения режима Мубарака.

- Вы можете привести какой-нибудь пример?

- Так, например, люди Мубарака, которые незаконно обогащались нашими деньгами, в официальных СМИ назывались не преступниками, а «инвесторами, взявшими деньги в долг». Мое поколение шутило над такими словами, как революция, народ, потому что для нас они не несли никого значения. Теперь мы все ищем настоящее значение этих слов, учимся использовать их в правильном контексте. И, главное, не использовать их неправильно.

На митингах на улицах и площадях мы вдруг понимали, что означает, например, слово революция. Официальные СМИ, контролируемые режимом Мубарака, обвиняли демонстрантов в хулиганстве. И в эти моменты многие осознавали, насколько сильно режим Мубарака пропитан ложью, потому что это были они, кто стоял на той площади и не совершал никаких хулиганских поступков. Лично для меня наша египетская революция означает освобождение не только египетского народа, но и нашего языка.

- Но ведь возвращение первоначальных значений слов – это длительный процесс. Вы считаете, что самое страшное уже позади?

- Ни в коем случае. Сегодня опасность заключается в том, что мы все еще не знаем, в каком направлении будет развиваться язык. Случилось так, что после ухода Мубарака вдруг начал происходить другой тип коррумпирования языка – радикальные исламисты стали массово использовать такие слова, как гражданский, секулярный, либеральный, демократический. Они делали это и делают сегодня для того, чтобы убедить людей, что они понимают смысл этих слов, воспринимают эти понятия серьезно и что они интеллектуалы, которые требуют секулярное общество, они, собственно, против ислама. Таким образом, перед выборами они хотят привлечь на свою сторону как можно больше людей.

Язык, конечно, нельзя изменить за одну ночь. Прежде всего, мы должны понять, каким образом жесткий режим Мубарака злоупотреблял языком, какими были механизмы коррумпирования значений слов, и только потом можно двигаться дальше.

- В свои эссе Вы также говорите о ведущей роли женщин во время революции. Изменилось что-то  в положении женщин с тех пор, как пал режим Мубарака?

- Это правда, что в ходе революции на площади Тахрир мы пережили какой-то небольшой рай, где были представлены абсолютно все из нас – мужчины, женщины, мусульмане, копты, христиане, старики и молодежь. Никто никого не дискриминировал, у всех нас была общая цель, женщины вдруг оказались на первой линии, мужчины относились к ним серьезно. К сожалению, с той минуты, когда Мубарак исчез со сцены, все постепенно начало возвращаться на свое старое место. Что касается женщин, для них пока ничего не изменилось. Например, ни одну женщину не пригласили в комиссию, которая работала над новой конституцией. Даже от исламистов все громче раздаются лозунги, что женщины должны вернуться домой к плите и оставить общественную деятельность мужчинам. Для меня это разочарование.

- Какую роль во время переходного периода в Египте должен или мог бы играть Запад?

- Некоторые западные страны до сих пор поддерживали, некоторые все еще поддерживают самые жестокие диктаторские режимы в мире, это должно прекратиться. Если Запад хочет помочь и другим арабским странам, он может инвестировать в образование и создание гражданского общества. Еще туризм очень помогает. Любой, кто теперь приедет в Египет как турист, поможет нашей революции и переходу к демократическому режиму. Важно налаживать контакт с обычными египтянами, говорить с ними о том, как что делается у нас и у вас.

Мансура Эз Элдин – автор нескольких рассказов и двух романов. Ее последний роман Beyond Paradise в прошлом году был номинирован на премию «Арабский букер». Она работает редактором престижной литературной газеты Achbar al Adab, ее эссе выходили в New York Times и других западных изданиях. В этом году она была гостем Пражской книжной ярмарки.