Германия как пример для подражания России, и не наоборот

Стоит приветствовать, что немецкая Netzwerk Quadriga отозвала присуждение премии «Квадрига» российскому премьер-министру Владимиру Путину в последний момент. Сильная общественная реакция на планы присудить эту награду Путину и продолжающиеся оправдания некоторыми членами жюри такого решения поднимают вопрос о том, как должен оформляться будущий диалог между Россией и Германией.

Присуждение наград ведущим политическим фигурам обычно всегда несет в себе степень преувеличения, а также выборочные упущения истории. Но даже при этих стандартах последнее решение жюри вручить Путину эту престижную ежегодную награду было бы страшной оплошностью.

Награда «Квадрига» ассоциируется с ценностями, образцовым поведением и инновационными идеями, сконцентрированными на будущем, которыми Германия восхищается. Неужели Германия действительно видит в путинской России повод для воодушевления и модель для будущего? Растущий кризис легитимности Путина на родине определенно заставляет предполагать, что российские граждане этого точно не наблюдают.

Награда по-прежнему оставалась бы проблематичной, даже если бы мы отбросили в сторону наиболее очевидные нарушения прав человека при путинском правлении за последние одиннадцать лет, варьирующиеся от кровавых контртеррористических операций на Северном Кавказе до жестокого подавления оппозиционных выступлений и разрушения судебной системы, символом которого стало убийство юриста Сергея Магнитского и показные суды над бывшими руководителями ЮКОСа.

Только в случае сознательной, преднамеренной коллективной амнезии могли бы мы стереть из нашей памяти полную и основательную систематическую коррупцию в России при Путине, притеснения в отношении средств массовой информации и гражданского общества, которые привели к тому, что Россия в плане прозрачности своей бизнес-среды находится на уровне самых проблемных стран Африки. Недавняя трагедия с прогулочным теплоходом на Волге - еще одно напоминание о том, что российское государство стало расстроенным, разлаженным, плохо функционирующим, и неспособно защитить своих граждан.

Либеральный политический комментатор Дмитрий Орешкин в интервью российской радиостанции «Эхо Москвы» 12 июля исчерпывающе охарактеризовал достижения Путина с момента прихода к власти: «В своем первом президентском обращении в июне 2000 года Владимир Путин весьма верно указал, что три вещи замедляют экономический рост: высокие налоги, коррупция и тирания и преступность бюрократии. «С целью преодолеть эти проблемы необходимо усилить государство», - сказал Путин. Ну и, государство было усилено, а число бюрократов увеличилось в два раза, а количество взяток возросло более чем в десять раз, а силовики слили воедино преступные элементы и службы безопасности. Теперь настало время спросить: Каковы выгоды этой модели вертикали власти, которую мы так внимательно строили? И почему человек, который создал эту модель, сидит наверху и не отвечает ни за что из этого?»

Многие годы мы наблюдали гонку по нисходящей в Европе за установление преференциальных отношений с Москвой, и учитывая значительные инвестиции Германии и осознаваемую зависимость от российских энергоресурсов, не должно быть сюрпризом, что такие люди как бывший канцлер Герхард Шредер и ключевые лидеры немецкой промышленности могут пытаться превратить Бундестаг в лоббистский источник для Газпрома.

В разноликом политическом окружении Германии, тем не менее, есть многие, кто сопротивлялся идее того, что хорошие отношения с Россией должны сопровождаться жертвованием правилами, ценностями и толерантным отношением к нарушениям международного законодательства. Однако «новая восточная политика» («новая Остполитик») оппортунистов продолжает ползти вперед. Этот «прагматичный» взгляд на Россию даже описывается со всей серьезностью как «понимание России» (Russlandverständnis), так, как будто бы противоположный взгляд на вещи был бы непониманием страны. Russlandverständnis на самом деле отражает плохое понимание того негативного воздействия, которое вынужденное согласие и оправдание российского управления в мафиозном стиле оказывает на германские институты, германский бизнес и политическую культуру страны.

Во главе этого оппортунизма стоит группа немецких бизнесменов и политических деятелей, которые уверены, что поддержка путинских установок обеспечивает инвестиции и рабочие места. Это не та «Германия ценностей», которой мы могли бы восхищаться. В попытке найти комфортный и прибыльный «модус вивенди» с Россией оппортунисты выражают уверенность в том, что некритичное принятие российских дел и работа с Путиным могут в долгосрочной перспективе смягчить его правление и способствовать усилению возможностей Германии и влияния германского голоса в пользу верховенства закона в России и ключевых общечеловеческих ценностей.

На наш взгляд, данный подход игнорирует российскую историю и не принимает во внимание ту цену, которую за это приходится платить в плане уровня доверия к Германии, в частности со стороны тех групп в российском обществе, в которых зреют семена обновления страны и ее духовного возрождения. Если Германия имеет долг перед Россией, а мы уверены, что имеет, он должен выплачиваться не оппортунизмом, а честностью и искренностью, и нельзя держать глаза плотно закрытыми, а рот широко открытым.

Оппортунизм не годится для «Остполитик» в условиях, когда серьезные нарушения прав человека и принципов верховенства закона рутинным образом признаются российскими лидерами на словах, но отрицаются на деле. Анна Политковская говорила, что понять путинское правление значит не согласиться с тем, что российская ДНК отличается от других, а понять, что боевые действия в Чечне обучили целое поколение российских сотрудников правоохранительных органов пыткам и гибкому отношению к правилам и законодательным нормам, и это распространилось на всю Российскую Федерацию.

Германия не должна делать ошибки, принимая вводную Кремля для всего мира о том, что ему нужно оставаться бесконечно терпеливым по отношению к российским «реформами изнутри», «модернизации» и эмбриональному росту демократического общества путем создания ложных и несерьезных одобренных государством оппозиционных партий.