Опасная безответственность

Пару лет назад я выступал в Берлине перед политической аудиторией, и разговор крутился вокруг российской внешней политики – участники дискуссии сетовали по поводу того, что они считали непоследовательностью и непредсказуемостью Москвы. Я не мог не согласиться с некоторыми упреками. Действительно, поведение России часто определяется противоречивыми внутренними интересами, зачастую не имеющими ничего общего с интересами государства, извечной двойственностью сознания (восток-запад) и исключительной реактивностью, то есть отсутствием стратегического курса. В то же время я заметил, что в той или иной степени это свойственно сегодня всем, а стратегии вообще едва ли возможны, поскольку мир меняется в непонятном направлении, и никто из крупных международных субъектов не знает, что с ним будет даже в среднесрочной перспективе, не говоря уже о долгосрочной.

Последнее замечание вызвало чуть ли не негодование слушателей. Один из них назидательно заметил, что, мол, не знаю, где как, но вот в Евросоюзе все известно и будет поступательно развиваться в заранее заданном направлении. Мои попытки усомниться в такой абсолютной предопределенности не встретили понимания.

Было это, если я не путаю, два с половиной года назад. Глядя сейчас на то, что творится в Европе и Америке, я часто вспоминаю ту самую реплику немецкого политолога. Трудно сказать, чего в ней было больше – наивности или высокомерия, но, как это обычно бывает, жизнь заставляет расплачиваться и за то, и за другое.

Еще год – максимум полтора назад, когда паника после кризиса 2008-2009 годов начала успокаиваться и все вроде бы извлекли из него уроки, едва ли кто-то предвидел, что главной угрозой мировой финансово-экономической стабильности станет коллективный Запад, причем в обеих своих весьма различных ипостасях. Европа утонула в своих внутренних проблемах, и евро – амбициозный проект второй резервной валюты, запущенный в конце ХХ века, из многообещающей альтернативы превратился в головную боль не только для европейцев, но и для остального мира. Америка же наглядно продемонстрировала, в чем заключается самая опасная черта чьей-то гегемонии – межпартийные разногласия и поляризация общества в одной конкретной стране грозят ввергнуть глобальную экономику в глубокий кризис.

И в одном, и в другом случае проблемы носят прежде всего политический характер. Неспособность Евросоюза гармонизировать экономическую и политическую интеграцию (невозможно иметь одну валюту и 17 экономических политик) привела к разрушительному резонансу. Соединенные Штаты столкнулись с концептуальным противоречием. На фоне постепенного осознания того факта, что безоговорочное лидерство, которое планировалось в конце прошлого столетия, невозможно, вспыхнула традиционная полемика о сущности американского государства и его взаимоотношениях с внешней средой и обществом. Поскольку глобализация служит своеобразным увеличительным стеклом для любого процесса, полемика приняла острую и бескомпромиссную форму, что и проявляется на переговорах о потолке государственного долга. Ну а когда американцы вступают в спор о собственной судьбе, остальной мир их уже не очень волнует, даже если он умоляет «больших братьев» договориться во имя всеобщей устойчивости.

Современная международная среда сложна и хаотична. Безусловно, несправедливы утверждения о том, что традиционные принципы отношений между государствами, известные со времен Фукидида и Макиавелли, утратили значения – суть осталась прежней. Однако на эти незыблемые принципы влияет слишком много новых факторов, искажающих привычные механизмы и значительно затрудняющих анализ. Один из них – во взаимозависимом мире резко возрастает цена действий и поступков отдельных политиков и стран, тем более крупных. А поскольку каждый в конечном итоге действует, исходя из собственного восприятия действительности, которое не всегда является адекватным, риск потрясений только повышается, как и степень ответственности.

Доминирование Запада в мировой политике и экономике у многих вызывало вопросы, однако до сих пор никакой выстроенной оппозиции ей не появилось. Россия не способна бросать вызов, исламский мир еще долго будет разбираться сам в себе, а так называемые «поднимающиеся державы» либо просто не заинтересованы в ревизионизме (как Бразилия или Индия), либо (как Китай) считают, что еще очень рано – надо накапливать силы, а там посмотрим. Как бы то ни было, на данный момент консенсусное мнение состоит в том, что выгоднее поддерживать нынешнее мировое устройство во избежание худшего, что и происходит. Пекин крайне недоволен эмиссионной политикой Федеральной резервной системы США, которая ведет к обесцениванию доллара, но вынужден играть по этим правилам и, в принципе, готов это делать.

Сейчас, однако, складывается парадоксальная ситуация. Главным препятствием для сохранения статус-кво или для аккуратного выхода из кризисной ситуации выступают политики в Америке и Западной Европе, то есть те, от кого все и зависит. Время для выяснения отношений, а именно это имеет место, особенно в Соединенных Штатах, выбрано крайне неудачно, даже если те или иные аргументы справедливы. В целом нынешняя ситуация может нанести несопоставимо больший урон репутации и позициям США и Европы, чем все, что было раньше. Потому что безответственность западных элит и их несоответствие декларируемым амбициям мировых идейных лидеров никогда не проявлялись столь наглядно.

Политика великих держав многократно в истории ввергала мир в катастрофы, ХХ век дал множество примеров тому. Иллюзия того, что кто-то чему-то учится, развеивается раз за разом.