Сложности нефтяного вождизма

«Арабская весна» добавила практически всем нефтегосударствам, независимо от их местонахождения, видимой хрупкости. В Венесуэле президент Уго Чавес, вернувшийся на Кубу для прохождения противораковой терапии, вызвал спекуляции на тему того, что произойдет, если он станет недееспособен или умрет. Среди интересующих всех вопросов есть и такой: возродит ли преемник Чавеса нефтяную промышленность, чьи запасы официально превысили запасы Саудовской Аравии, но чей объем производства составляет лишь треть от объемов королевства? Схожие вопросы вновь задаются и в богатом нефтью Казахстане, что вызвано исчезновением на 11 дней президента Нурсултана Назарбаева, который, как сообщила дерзкая немецкая газета Bilt, был в Гамбурге для проведения тайной операции на простате.

В центре всех этих расспросов – династия Ас-Саудов, королей Саудовской Аравии: несколько месяцев назад цены на нефть резко выросли из-за обеспокоенности тем, что произойдет с мировой экономикой, если стражи мировых запасов нефти исчезнут. То содрогание не продлилось долго, потому что предпосылки были неубедительны, и стали еще неубедительнее, когда король Абдулла щедро одарил население страны 130 миллиардами долларов и отправил войска, чтобы поддержать монархию в соседнем Бахрейне, где базируется Пятый военно-морской флот США.

Однако и сегодня, хотя в тисках «арабской весны» не запуталось ни одно развитое нефтегосударство, мы все еще нервничаем из-за возможности дополнительного экономического хаоса, который наступит, если беспорядки начнутся в какой-нибудь из стран-нефтепроизводителей. Однако Венесуэла демонстрирует нам, что диапазон возможных исходов включает в себя не только повторение йеменского или ливийского сценария, но и изменения в рыночном статус-кво через простые перемены в руководстве.

Но идет ли речь о существенных изменениях? Например, откроет ли внезапно преемник Чавеса знаменитый своими богатствами нефтеносный пояс реки Ориноко и начнет ли производство, сравнимое с масштабами России и Саудовской Аравии? При цене в 100 долларов за баррель даже дорогая в производстве венесуэльская нефть окажется крайне прибыльной. Такой подъем производства мог бы изменить баланс мировой нефтяной политики и избавить США от обеспокоенности по поводу поставок нефти. В вероятности подобного сдвига сомневаешься, но эта возможность остается.

Что же касается Казахстана, то нефтяники и политические обозреватели беспокоятся о политической нестабильности после Назарбаева в стране, где за право стать его преемником борются лидеры региональных кланов, его старые закадычные друзья, молодые политики и олигархи. А что произойдет с нефтью этого молодого нефтегосударства? Но этот сценарий кажется крайне преувеличенным.

Сначала давайте взглянем на два очень разных региональных примера наследования: в Азербайджане Гейдар Алиев умудрился передать власть своему сыну Ильхаму в целости и сохранности, когда умер в 2003 году; в Туркменистане внезапная смерть Сапармурата Ниязова привела к сравнительно спокойной передаче власти его зубному врачу Гурбангулы Бердымухамедову. В обеих странах прогнозировали хаос, но ничего такого не произошло.

Подсказку о том, что последует за Назарбаевым, можно найти, если внимательно изучить его собственные пожелания. Так как он таких пожеланий не озвучивал, давайте построим немного догадок. Считая себя главным визионером своей страны, Назарбаев почти наверняка захочет, чтобы меры и методы эго политики оставались неизменными в то время, как питающейся нефтью экономикой управляет технократ. Он также предпочел бы, чтобы положение его семьи в обществе не претерпело изменений, сохранив свой престиж и богатство. Кто сможет лучше других выполнить эти предпочтения? Первое имя, приходящее на ум, это самый очевидный выбор – его второй зять Тимур Кулибаев, миллиардер, управляющий нефтяной промышленностью страны.

Мне кажется, что Кулибаев придет на смену Назарбаеву. Если это произойдет, не ждите в стране никаких важных перемен. Казахстан, чья политическая жизнь гораздо оживленнее, чем в соседних странах, может столкнуться с беспорядками во время избирательного периода. Но это совсем не то же самое, что опасные массовые волнения и серьезные сдвиги геополитической или экономической политики.