«А что, Россия последние 1500 лет (за исключением 1925-1955) не была нашим надежным партнером?» - спросил на прошлой неделе один из читателей журнала Die Ziet в комментариях к интернет-версии издания. И сам себе ответил: «Да, была».
Это звучит провокационно, может быть, так и было задумано. Но, по сути, в этих словах есть доля правды. Россия и Германия действительно обычно понимали друг друга и по-прежнему продолжают понимать. Это можно констатировать и после того, как на прошлой неделе в Ганновере встретились канцлер Ангела Меркель и президент Дмитрий Медведев.
И чем больше спокойствия от взаимопонимания в обеих упомянутых странах, тем больше нервозности на территории между ними. Этому способствует и избранный ритуал. Российско-немецкие саммиты обычно выглядят так, будто бы на них происходит что-то принципиально важное, переломное, только вот мы никогда точно не знаем что именно.
И в Ганновере Медведев был принят очень тепло, а вместе с ним и многочисленная делегация предпринимателей. Параллельно проходил крупный симпозиум. Оба государственных деятеля весь день не скупились на улыбки, и нерадостная минута, по словам очевидцев, наступила только один раз: на пресс-конференции, когда Медведев назвал «трусостью» недавнюю отмену присуждения премии «Квадрига» Владимиру Путину.
Происходило ли что-то действительно важное, мы, в самом деле, не знаем. Но союз России и Германии – ожидаемая и однозначно логичная вещь, потому что обе страны являются идеальными экономическими партнерами: одной необходимо продать сырье, второй – последние технологии. Но, с другой стороны, та же логика есть и в определенной тревоге, которую этот союз вызывает на восточной периферии ЕС и которую уже давно отмечает и Respekt.
Беспокойство вызывает то, что немцы, очевидно, не боятся российского влияния в Европе. Наоборот, к огромной стране на востоке их притягивает упомянутая историческая склонность.
Немцы, прежде всего, решают, выгоднее ли привезти газ из России или, как говорят, из нестабильной населенной мусульманами прикаспийской территории через газопровод Nabucco. И отвечают: из России. Это приносит практические проблемы. По мнению некоторых специалистов, проект Nabucco, сегодня главная надежда на разбавление российской энергетической позиции в Европе, едва ли возможен без активного участия немецкого газового колосса RWE. И именно в том, чтобы это участие не было активным, заинтересована Россия. Неизвестно, насколько немцы понимают опасения в вопросе безопасности поляков, чехов и других, кто населяет российско-немецкое межпространство, немцы, тем не менее, не делают ничего, чтобы эти опасения развеять.
Вместо атома
Немецкие газеты отмечали, что Меркель на встрече с российским президентом не подняла вопрос печального положения прав человека, а также ликвидации неугодных журналистов. Они сосредотачиваются на экономической стороне союза. Главное, что российско-германский союз живет в том числе за счет нервозности немецких властей из-за энергетической ситуации. Канцлер Германии хоть и объявила выход из атомной энергетики, сама она в верность этого шага не верит и поддается панике, что в будущем у Германии может быть недостаточно энергии. Оттуда путь ведет к большей зависимости от российского газа, эту зависимость Меркель в Ганновере договорилась поменять на технологии и упрощение визового режима для россиян в Германии.
Но для немцев эта «зависимость» не кажется такой трагической. Из газа они производят примерно 14% электричества, и только треть привозимого газа идет из России. С учетом закрытия атомных электростанций производство электричества из газа потенциально может вырасти где-то до 25% энергетического микса, что не дает поводов для серьезных опасений относительно зависимости от России.
И поэтому, сегодня кажется, что не столько закрытие атомных электростанций, а будущее ЕС определит возможное усиление России в Европе. То есть если Германия потеряет свои прочные позиции в ЕС, она будет искать их в другом месте, и русским будет что предложить.
