Россия протягивает руку Ирану

Характерной и периодически дающей о себе знать чертой российско-иранских отношений является то обстоятельство, что обычно они маячат где-то на заднем плане, но как только возникает критическая ситуация на Ближнем Востоке, эти отношения обязательно выходят в центр сцены. Иранский министр иностранных дел Али Акбар Салехи (Ali Akbar Salehi), подчеркнул это недавно в своем интервью  российским средствам массовой информации, назвав Иран «самым важным соседом» Москвы, противостоящим западной стратегии окружения России.

Сигнал был весьма четкий: «Вы нуждаетесь в нас больше, чем мы в вас». Безусловно, российско-иранские отношения хоть и на цыпочках, но все равно возвращаются в центр сцены. Это происходит на весьма заметном фоне устойчивого разрушения «перезагрузки» в отношениях между Соединенными Штатами и Россией.

Тем временем, противостояние между США и Ираном в последнее время усилилось, чему активно способствовало еврейское лобби в Америке, пользующееся общей пассивностью администрации Барака Обамы. Появляются и другие темы, ведущие к сближению Москвы и Тегерана: это американская программа противоракетной обороны, турецкий вопрос, Сирия, Ирак и Афганистан.

На фоне этих проблем Москва поспешно планирует активный стратегический диалог с Тегераном, который начнется в предстоящие недели. В следующие выходные в Тегеран отправится секретарь Совета безопасности России Николай Патрушев, а сразу после этого Москву с официальным визитом посетит Салехи.

Похоже, что вопреки протестам со стороны  США и Израиля, Тегеран и Москва готовы окончательно ввести в строй Бушерскую атомную электростанцию, построенную в Иране Россией. Тем самым, они закроют последнюю страницу этой тринадцатилетней саги, от которой исходит мощный запах ближневосточной геополитики.

Министерство иностранных дел Ирана подтвердило, что в повестку консультаций с Патрушевым войдет иранский ядерный вопрос. Тегеран в последнее время стал теплее относиться к российскому предложению о «поэтапном» подходе к поиску выхода из этой патовой ситуации. В связи с этим может быть поэтапно облегчен режим санкций, если Иран отреагирует на международные озабоченности и ответит на вопросы Международного агентства по атомной энергии. Русские продвигаются в этом направлении на основе проведенных ранее консультаций с Вашингтоном.

Ожидания таковы: если на переговорах Патрушева в Тегеране удастся создать позитивные позывы, то во время визита Салехи в Москву может быть выработан дополнительный импульс силы, способный пробить брешь в тупике по ядерному вопросу. Важно и то, что иранский президент Махмуд Ахмадинежад будет участвовать в работе сентябрьской сессии Генеральной ассамблеи ООН в Нью-Йорке.

Израильская пропаганда о расколе в рядах иранского руководства разоблачена. На решении Тегерана наладить контакты с Россией в ядерном вопросе лежит печать одобрения верховного лидера Али Хаменеи. (Безусловно, без его одобрения не обошлось и при принятии Ахмадинежадом решения назначить новым министром нефти Ирана бывшего командующего Корпусом стражей исламской революции Рустама Кашеми (Rostam Qasemi).)

А какая здесь выгода для Москвы? Кроме общего снижения напряженности на Ближнем Востоке, Москва надеется попасть в первый круг процесса, способного позитивно отразиться на российско-американской перезагрузке. Москва делает все возможное, чтобы воспрепятствовать действиям Вашингтона по размещению компонентов системы противоракетной обороны в черноморском регионе, особенно в Турции.

Российский представитель в Организации  Североатлантического договора Дмитрий Рогозин в ходе своего недавнего визита в Анкару сделал заявление о том, что развертывание противоракет в Турции может стать прелюдией американского военного нападения на Иран.

И Москва, и Тегеран обеспокоены и возмущены изменчивостью турецкой политики в отношении Сирии. Исламистское правительство Реджепа Тайипа Эрдогана ведет двойную игру. Оно систематически дестабилизирует и ослабляет Сирию, заявляя при этом о своей заинтересованности в мирных демократических реформах в этой стране. Оно афиширует свое сочувствие «арабской весне», но при этом поддается соблазну «зеленых денег» из Саудовской Аравии и Катара.

Москву и Тегеран очень беспокоит будущая траектория движения Эрдогана после недавнего кризиса, связанного с командованием турецкой армией. Впереди лежит полоса неопределенности. Jerusalem Post написала в среду в своей редакционной статье следующее:

Поскольку перспективы вступления Турции в Евросоюз угасают, Эрдоган явно стремится сместить фокус турецкой политики в направлении мусульманского Востока. В связи с ослаблением светских оппозиционных партий у Эрдогана все чаще проявляются диктаторские замашки.

В этой стране, которая разрывается между Западом и традиционным исламом, отказ от наследия Ата-Тюрка и возрождение исламского популизма в ущерб военным отразится далеко за пределами турецких границ. Это четкий и весьма тревожный сигнал – пусть для нас он пока плохо различим. Он свидетельствует о том, что отмежевание Турции от Запада уже налицо.

Россия и Иран заинтересованы в том, чтобы Эрдоган следовал независимым курсом во внешней политике. Но тот факт, что Эрдоган склонен разрешить развертывание у себя элементов ПРО, становится решающим испытанием для его региональной политики. Но больше всего Москву и Тегеран сближает сирийская проблема. Обе страны выступают в поддержку реформ в Сирии и испытывают отвращение к внешнему вмешательству.

Салехи на прошлой неделе заявил: «Мы видим, как внешние силы целенаправленно искажают требования сирийского народа, что неприемлемо … Мы наблюдаем там четкую картину иностранного вмешательства, обслуживающего интересы колониализма … Сирия играет очень важную роль в регионе. Она оказывает значительное влияние на Ближний Восток, находясь на переднем крае сопротивления сионистскому государству. То давление, которое осуществляется в настоящее время на Сирию, напрямую связано с ролью Дамаска в этом сопротивлении».

Тегеран доволен тем, что Москва не намерена повторять свои ливийские ошибки, когда она позволила Западу прикрыться фиговым листком ооновского мандата для проведения вооруженной интервенции в ходе конфликта. С точки зрения Ирана, твердая позиция России по Сирии это своеобразная лакмусовая бумага, показывающая решимость Москвы не поддаваться американскому давлению. Заместитель министра иностранных дел России Михаил Богданов заявил в понедельник, давая в Москве интервью:

Мы считаем, что сирийцы должны решать свои проблемы в рамках своей внутренней повестки. Это внутренний гражданский конфликт, и интернационализировать его не следует … С другой стороны, мы должны извлечь для себя уроки. Это относится к резолюции ООН по Ливии. Мы все стали свидетелями, и продолжаем наблюдать за тем, как целый ряд международных игроков уклоняется от строгого соблюдения положений и духа этой резолюции.

Москва также высоко ценит тонкий подход Ирана к Ираку. Иран не идет на конфронтацию с США, хотя иногда ведет себя пассивно и не оптимально – но он никогда не соглашается на сотрудничество с американцами. Сдержанное воодушевление в связи с американскими трудностями в Ираке вступает в новую фазу, поскольку администрация Барака Обамы отбрасывает в сторону всякое притворство и буквально начинает умолять Багдад позволить Вашингтону оставить в этой стране 10-тысячный контингент после декабря 2011 года.

Тегеран открыто и громко выступает против долговременного военного присутствия США в Ираке, в то время как Россия воздерживается от решительных высказываний и продолжает напряженно размышлять. Но ни Россия, ни Иран ничего не выиграют от дестабилизации на Ближнем Востоке. А добиваются они того, чтобы положить конец американскому господству в этом регионе, сохранившемуся со времен холодной войны.

Тем не менее,  Москве и Тегерану предстоит еще пройти немалый путь, чтобы стать настоящими партнерами в содержательном ближневосточном проекте.

Если говорить просто, надо на долгую перспективу налаживать взаимное доверие и уверенность друг в друге. Россия и Иран испытывают взаимное подозрение в том, что другая сторона может тайно заключить сделку с Вашингтоном. У Ирана уже есть печальный опыт, когда он становился жертвой российско-американской перезагрузки. И Москве придется напряженно думать, останется ли у Тегерана для нее время в том случае, если в какой-то момент произойдет нормализация в иранско-американских отношениях.

Поэтому ввод в эксплуатацию Бушерской АЭС приобретает большое значение. Россия многократно и на самых разных этапах реализации этого проекта начинала упираться в самый последний момент. Москва должна понимать, что неразумно снова раздражать и злить Тегеран на нынешнем политическом перепутье. А поскольку политика США на Ближнем Востоке сегодня в беспорядке, диалог с Тегераном на определенном этапе может стать для Вашингтона настоятельной необходимостью.

Геополитическая реальность такова, что региональное влияние Ирана будет только усиливаться. Затруднительное положение Запада в Ливии; крах его попыток свергнуть сирийский режим; крен Турции в сторону мусульманского Ближнего Востока и ухудшение ее отношений с Израилем; развал оси США-Израиль-Саудовская Аравия; трудности Америки в Ираке и Афганистане; сближение Египта и Ирана; высокая вероятность признания в ООН палестинской государственности; решимость Китая налаживать стратегическое партнерство с Ираном – все это идет на пользу Тегерану.

В дополнение к этому Тегеран сейчас начал налаживать отношения с Эр-Риядом, а если верить Международному валютному фонду, с экономикой в Иране все хорошо.

Москва должна понимать, что дальнейшее пренебрежение России к стратегическим связям с Ираном может негативно отразиться на ее ближневосточной политике. Инициатива по ядерной проблеме позволяет Москве вернуться на игровую площадку и реанимировать стратегический диалог с Ираном.

Посол М. К. Бхадракумар был кадровым дипломатом в индийском внешнеполитическом ведомстве. Он работал в Советском Союзе, Южной Корее, на Шри-Ланке, в Германии, Афганистане, Пакистане, Узбекистане, Кувейте и Турции.