Чувство великой победы

Как несложно догадаться, я в полной мере разделяю ту радость, с которой Лоран Жоффрен (Laurent Joffrin) приветствовал конец режима Каддафи. С учетом того, что большую часть жизни (то есть до того, как возглавить редакцию этой газеты) я освещал борьбу за независимость арабских и магрибских народов, я просто не мог безучастно взирать на нынешние конфликты, которые стали проявлением любви этих народов к свободе.

Прежде всего, это победа оружия, которой добились демократические герои ливийского народа при поддержке, за которой они официально обратились к международному сообществу и которую получили в первую очередь от правительств Франции и Германии. Нельзя отрицать важную роль Николя Саркози, и я очень рад тому, что у Мартин Обри (Martine Aubry, лидер социалистов) хватило такта признать ее.  

Пока что, разумеется, речь идет всего лишь о военной победе, которая избавила страну от тирана. Нам еще далеко до превращения этой победы в проект формирования так называемого демократического перехода. Я был в Тунисе в тот вечер, когда все устремились к своим ливийским соседям. В прошлом связи этих двух рабочих и туристических стран (а сегодня стран иммигрантов, беженцев и бедняков) стали своего рода залогом общей судьбы обоих народов. Победа ливийцев стала в Тунисе настоящим праздников свободы: тунисцы настолько горды достижением своих соседей, что можно подумать, будто это они стали залогом их успеха. 

Как бы то ни было, пребывание в Тунисе, в стране, где началось первое восстание арабской весны, навело меня на следующие умозаключения: 

Прежде всего, давайте вспомним о том, что важнейшей частью борьбы и победы тунисцев было (и остается) достижение единства народа и определение общих демократических задач. Избавившись от тирана, люди быстро осознали, что самое трудное еще впереди: необходимо было добиться единства. Трудность этой задачи определялась тем, что у них не было времени составить программу Сопротивления, в которой были бы представлены платформы и этапы перехода к демократии.    

О чем идет речь? Тунисцы поняли это очень быстро: нужно было добиться хотя бы временной легитимности для представительного правительства, чтобы то могло получить необходимые полномочия в ситуации, когда это больше всего необходимо. Все это становится только сложнее, если в стране нет нового или обладающего достаточной харизмой деятеля, который мог бы объединить различные движения вокруг общего института. Тем не менее, как мне кажется, Каид Эссебси смог очень точно сыграть такую трудную и сопряженную со множеством препятствий роль.     

Тунисцы сделали выбор в пользу слабого правительства, но такой шаг необходим с учетом его временного характера и грядущих выборов в учредительное собрание. В Ливии проблема в тысячу раз сложнее, так как Каддафи разрушил существовавшую до начала его правления государственную систему и создал свою Джамахирию, то есть независимые друг от друга, но подчиняющиеся центральной власти Триполи племенные сообщества. 

Существует здесь и еще один вопрос, который поднимает форма победы в Ливии. В Тунисе протестующие смогли справиться с ситуацией самостоятельно, то есть без помощи иностранной армии и соседней или западной державы. Более того, действия тунисцев даже вызвали враждебную реакцию во Франции и Алжире и недовольное ворчание лидеров Марокко и Египта. Но тунисцы не нуждались в них, в иностранной армии. Командующий их собственной армией генерал Рашид Аммар стал героем борьбы за свободу, отказавшись стрелять по своему народу. В Ливии же мы увидели нелепого, а затем кровавого тирана, который с самого начала пригрозил истребить под корень всех восставших в Бенгази. Если бы не западная авиация, в стране произошла бы настоящая бойня.

Остается лишь понять, в какой степени все те державы, что приложили руку к падению сумасшедшего диктатора, примут участие в восстановлении лежащих в руинах городов и исцелении нанесенных войной увечий. Тем более что у некоторых  из них в стране особые экономические интересы. Не забывайте, что хотя Ливией правил варвар, она была и остается богатым государством. 

Сейчас же давайте поговорим о спорах, которые велись вокруг необходимости западного вмешательства в Ливии и в частности роли Франции в этой операции. Сам факт того, что бои подходят к концу, уже дает ответ всем тем, кто говорил об «увязании». Французские и британские генералы, а также французские парламентарии, которые недавно были в Триполи, заслуживают унизительного порицания.   

Кроме того, обсуждается здесь и более разумный и политически обоснованный вопрос: было ли вмешательство по-настоящему бескорыстным или же под предлогом спасения повстанцев из Бенгази власти хотели всего лишь привлечь на свою сторону будущих избирателей или даже добиться куда более эгоистичных целей? 

У каждого, неважно какого, вмешательства всегда найдутся противники, которые утверждают, что с одной стороны это не соответствует принципам реальной политики, а с другой стороны лишь в очередной раз подтверждает «высокомерие Запада», уже пытавшегося навязать демократию таким странам, как Афганистан и Ирак.    

Я никогда не считал, что сторонники этих идей достойны презрения. Посягнуть на суверенитет страны, пусть даже та ведет себя и не лучшим образом, значит пойти на огромный риск для международного сообщества. К тому же действительно верно, что ни у кого нет права навязывать демократию в стране, где об этом вас никто не просит.  

Первый ответ на эти утверждения предельно прост. Ливийцы всех племен четко и ясно обратились за помощью к иностранным державам. Разумеется, они бы предпочли, чтобы эта поддержка пришла от арабских стран или их соседей. Но от них они ее не получили.  

Второй ответ сторонникам невмешательства заключается в том, что на защиту этой новой идеи (каковой является демократия в арабских государствах) встало новое поколение, которое хотя и не желает отрекаться от принципов ислама (иногда даже наоборот), безо всяких комплексов стремится к западной концепции свободы. Во имя этих самых западных ценностей мусульмане и приняли помощь Запада. С их стороны это очень смелый и рискованный шаг, так как призраки колониализма и империализма все еще очень сильны в памяти и бессознательном этих народов. То, что Франция и Великобритания, которые совместно выступили во время Суэцкого кризиса в 1956 году, приложили руку к нынешней победе в Ливии, без сомнения повлияет на решение национальных лидеров.   

Вывод заключается в том, что мы добились успеха, диктатора больше нет, и это уже большое достижение. Тем не менее, Запад должен приложить все усилия, чтобы не переоценить свою скромную роль в этой победе и проявить огромное уважение к формирующейся ливийской нации.