Долгая дорога к восстановлению

На дворе 8 часов утра. Хироси Хасэгаве (Hiroshi Hasegawa) предстоит много работы – он проверяет овощи на радиоактивность. Вот он торопливо подзывает к своему столу посетителя - школьного учителя Акихису Такахаси (Akihisa Takahashi), дожидавшегося приема в душном офисе Общественной станции измерения радиоактивности с пакетом нарезанных баклажанов. Хасэгава спрашивает учителя, где были выращены баклажаны и удалил ли он из своего сада зараженную почву. Такахаси отвечает, что пока не удалил, но проверил на радиоактивность свои персики и обнаружил, что с ними все в порядке. «Это хорошо, - говорит Хасэгава, вбивая данные в компьютер. – Вы можете этому радоваться».

Спустя пять месяцев после землетрясения, цунами и ядерной катастрофы, которые убили до 22 тысяч человек и лишили крова еще 125 тысяч, префектура Фукусима продолжает восстановительные работы. Медленные темпы восстановления заставляют задуматься о том, какая из двух Японий возьмет верх после трагедии? Будет ли это та несгибаемая нация, которая сумела подняться из пепла Второй мировой войны, или та страна, которая в последние два десятилетия славится в мире своей экономической и социальной апатией?

Во многом ответ на этот вопрос будет зависеть от таких людей, как Хасэгава. Он - местный волонтер, инженер-строитель по основной профессии, решивший, что, помогая контролировать безопасность продуктов питания, он может приносить пользу, несмотря на инертность федеральных властей. И он не одинок. Население Фукусимы все активнее берет инициативу в свои руки и принимает на себя ответственность за восстановление своего региона. «Месяц спустя после ядерной аварии были заметны огромные проблемы, но говорить о них было абсолютным табу, - рассказывает Ян ван де Путте (Jan van de Putte), эксперт Greenpeace International по ядерной безопасности, работающий в Японии с 15 марта. – Сейчас открытости стало больше, люди начинают реагировать. Конечно, уже поздно, но пока не слишком поздно».

Постоянная опасность

Содержание радиоактивных изотопов – цезия-134, цезия-137 и йода-131 – в большинстве образцов, проходящих через стол Хасэгавы, находится в предусмотренных законом пределах. Однако некоторые образцы все же преодолевают порог радиоактивности в 500 беккерелей на килограмм. Например, в прошлом месяце поступила партия грибов шиитаке с 8850 беккерелями. Образец, в запечатанной желтой лентой коробке до сих пор лежит на одной из книжных полок в офисе. «Я очень нервничал, когда мне приходилось молоть эти грибы, - говорит Хасэгава – Не прикасайтесь к ним».

Хасэгава идет на риск, потому что он, как и прочие члены растущего гражданского движения города Фукусима разочарован запоздалой и медленной реакцией Токио на ядерную аварию. Правительство не включило этот город, находящийся всего в 50 километрах от пострадавшей АЭС, в планы по эвакуации, несмотря на то, что в нем с марта фиксируется высокий уровень радиации – иногда даже выше, чем в тех местах, которые жителям пришлось покинуть. В апреле три жителя Фукусимы начали в дополнение к проводящемуся государством мониторингу отслеживать уровень радиации. Они обнаружили точки, в которых радиация превышала 100 микрозивертов в час. Это примерно та доза, которую получает пациент при рентгене грудной клетки. Что еще хуже, в трех четвертях посещенных ими школ они обнаружили уровни радиации, превышающие установленный в Японии предел облучения для работников атомных электростанций. «67% наших школьников работали в таких же условиях, как сотрудники АЭС», - говорит Сэйити Накатэ (Seiichi Nakate) – один из проводивших замеры активистов.

Когда Накатэ разместил эту информацию в интернете, в созданную им организацию вступили сотни обеспокоенных родителей, и она превратилась в Фукусимскую сеть по спасению детей от радиации. На ее основе возникла и структура, контролирующая уровень радиоактивности продовольствия. Позднее мэрия и префектура также активнее занялись проверкой школ и сельскохозяйственных продуктов. Кроме этого, город запустил программу по дезактивации, причем, как и общественные организации, осуществляет ее сам, с минимумом внешней поддержки. 3700 работников коммунального хозяйства и волонтеров, вооружившись лопатами и брандспойтами, начали долгий процесс очистки города – школ, парков и мест, часто посещаемых детьми. «Лично я думаю, что этим должны были заняться страна и TEPCO, - замечает Тацуо Миура (Tatsuo Miura), глава городского антикризисного комитета. – Однако в итоге эту работу приходится делать городу, префектуре и населению». Центральные власти пообещали выделить до 300 миллионов долларов на дезактивацию в школах и на игровых площадках, задетых ядерным кризисом, но пока не сообщили, когда поступят эти деньги.

Не предложил пока Токио и долговременного плана по избавлению от быстро скапливающихся радиоактивных отходов. Городские власти сейчас частично отправляют отходы на промышленную свалку. Жителям это, естественно, не нравится. Когда в парках и школьных дворах снимают зараженный слой почвы, город делает единственное, что он может сделать: погребает эту почву на том же месте. Зараженную почву покрывают минимум 50 сантиметрами чистой, что, по словам, чиновников должно на 80% снижать уровень радиации. «Мы просили у правительства придумать другой выход», - объясняет Миура. Он подчеркивает, что, по данным проведенных городом проверок, захоронение почвы не несет опасности, «но не все, что безопасно, успокаивает общество».

Даже те, кто всем этим занимается, ни в чем не уверены. На небольшой детской площадке за муниципальным жилым домом рабочий в футболке и без перчаток лопатой скидывает отчищенную от травы зараженную почву в квадратную яму. Сюя Сато (Shuya Sato), прораб, отвечающий за ход работ, живет в этом же квартале. По его словам, он считает своим гражданским долгом помочь провести дезактивацию как можно быстрее. Когда я спросила его, не опасно ли для рабочего возиться с землей без перчаток, Сато на несколько секунд замолчал и посмотрел на собственные голые руки. «Не знаю, - ответил он раздраженно. - Даже ученые на телевидении по-разному говорят насчет радиации, а мне откуда знать? Я же не специалист».

Бизнес и неопределенность

Проблема незнания лежит в подтексте многого из того, что происходит в эти дни в Фукусиме. Во многом это связано с мощью фухе (слухов), которой не могут противостоять ни смекалка, ни инициатива. Каждый день горожане читают статьи, в которых Фукусима, ранее ассоциировавшаяся с зеленеющими рисовыми полями и горными горячими источниками, упоминается исключительно как символ пагубности, атомной энергетики. Пустуют симпатичные старомодные постоялые дворы, в которые десятилетиями стекались туристы. Хотя благодаря кризису некоторые сектора процветают - гостиницы забиты страховщикам, а в идзакая вечерами сидят инженеры, восстанавливающие электрическую сеть, – не по делам в Фукусиму больше никто не ездит.

Местным рыбакам и скотоводам запрещено продавать свою продукцию, а продажи разрешенной к вывозу продукции продолжают падать. Вокруг эвакуированной сельскохозяйственной деревни Иитате-мура лежат в запустении рисовые поля. Магазины в деревне закрыты. В пятницу утром на стоянке перед местным банком находилась только одна машина, принадлежащая женщине, которая держала в Иитате-муре ресторан. По ее словам, она может вновь его открыть, когда жителям разрешат приехать обратно. «Но если земля заражена, фермеры не смогут вернуться, - признала женщина, отказавшаяся назвать свое имя. – У меня не будет клиентов».

Впрочем, некоторая помощь уже близка. В начале августа центральное правительство приняло закон о создании фонда с участием государственных средств и средств японских ядерных корпораций. Его цель – помочь компании TEPCO расплатиться с жителями эвакуированных населенных пунктов, рыбаками, фермерами и предпринимателями, жизнь которых коренным образом изменилась. TEPCO, крупнейшая энергетическая компания в Японии, в прошлом квартале объявила об убытках в размере 7,4 миллиарда долларов. Как ожидается, ей еще предстоит выплатить миллиарды долларов жертвам катастрофы. Уже выплачены сотни миллионов, однако многие из тех, кто потерял деньги, жалуются, что получение компенсаций сильно затягивается. «Они обещают, обещают и обещают заплатить, - говорит фермер из Кориямы Куниэи Канно (Kuniei Kanno), потерявший годовой урожай брокколи, которую ему запретили продавать. – Но не говорят, когда».

Деньги необходимы срочно. Возможно, эвакуируются люди лишь на время, но бизнес, который держится на них, гибнет окончательно. В результате исчезают рабочие места, что увеличивает поток переселенцев.

Что будет дальше?

Судя по всему, безвозвратный исход населения из Фукусимы уже начался. В эвакуированных городах закрылись десятки школ, и власти префектуры объявили, что на новый учебный год не будут нанимать новых учителей. Расположенный в основном в зоне добровольной эвакуации город Минами-сома, покинула половина от 70 000 его жителей, в том числе 70% детей. С детьми уехали и их матери. Уехали беременные женщины, инвалиды, пожилые, больные и все, кто не смог бы быстро покинуть город, произойди на соседней АЭС еще один взрыв.

После того, как TEPCO взяла свои реакторы под контроль, кое-кто вернулся. Однако местные чиновники боятся, что даже после того, как Токио отменит распоряжения об эвакуации – что столица может сделать уже в сентябре, – город не сможет вернуться к нормальной жизни. Базовые элементы инфраструктуры, доступные в большинстве городов такого размера — тем более в третьей по богатству стране мира, — рассыпались. В городе продолжают работать всего две больницы, множество врачей и медсестер уже нашли работу в других местах. Если у кого-нибудь случается сердечный приступ, этого человека приходится вести в соседний город, расположенный в получасе пути. В частной больнице Ватанабэ, которая больше не может нормально лечить пациентов, старший медбрат Манабу Такано (Manabu Takano) открывает дверь в расположенное на верхнем этаже пустое отделение интенсивной терапии – стерильно чистое, но душное от неиспользования. Больница была построена два года назад и оснащена по последнему слову техники. Сейчас администрация подумывает о том, чтобы превратить ее в дом престарелых. «В сельской местности и так не хватает врачей, - говорит Норихико Итоу (Norihiko Itou), врач с Хоккайдо, проводящий свой отпуск в больнице Ватанабэ в качестве волонтера. – Убедить медиков вернуться будет непросто».

Тем не менее, Такано, численность подчиненного которому медперсонала сократилась с 80 до 30 человек, отказывается покидать город. После мартовских событий его работа стала его жизнью. Когда его жена и дети эвакуировались на западное побережье Японии, он переехал в комнату в здании больницы, в которой теперь спит шесть ночей в неделю. Он предлагает своим подчиненным уехать туда, где они могут чувствовать себя в безопасности, но сам решил остаться, чтобы обеспечивать пациентам, которые продолжают поступать, хоть какой-то уход. В ответ на вопрос о том, как долго он собирается так жить, Такано только пожимает плечами и произносит: «Дзутто» - «всегда».

Возможно, бесконечно город все же восстанавливаться не будет, но по любым оценкам этот процесс займет долгое время. Чтобы его завершить, Фукусиме понадобится вся помощь, которую она сможет получить. Нелишними будут и упрямство медбрата, отказывающегося покидать свой пост, и упорство ученого, в свободное от основной работы время добровольно защищающего свой город, копаясь в баклажанах.