Уже сам факт визита Кэмерона в Россию будет приветствоваться в Москве как знак того, что Великобритания готова похоронить дело Литвиненко.

Британские премьер-министры и дипломаты долгое время пребывали в рабстве у того, что они воображали себе как особые отношения с Соединенными Штатами. Иллюзия искажала образ Великобритании и влияла на британскую внешнюю политику таким образом, который редко отвечал собственно британским интересам. К сожалению, есть еще одни отношения, которые были не менее особыми и не менее искаженными, но совершенно иным образом.

За последнее десятилетие или больше наши отношения с Россией были почти однозначно плохими. Одной из мер того, насколько сложными являются отношения, является тот факт, что визит Дэвида Кэмерона в Москву в начале будущей недели станет первым визитом в российскую столицу британского премьера с 2006 года. Были рутинные двусторонние встречи в рамках международных саммитов, но ничего такого, что хотя бы отдаленно напоминало усилия Барака Обамы по нажатию кнопки перезагрузки. Конечно, Владимир Путин осуществил государственный визит, когда был президентом, в 2003 году, но это выглядело как неохотное и небрежное дело, которое во многом носило церемониальный характер, но которому не хватало сути.

Аналогичным образом поездка Кэмерона в Москву вряд ли амбициозна. Он собирается пробыть едва ли двадцать четыре часа. В предшествующие недели наблюдалось какое-то потепление, неопределенная культурная активность, как например, установка памятника первому космонавту Юрию Гагарину у офиса Британского совета в Лондоне, и гастроли балета Мариинского театра из Санкт-Петербурга, но никаких продвижений на политическом фронте. То, что известно из повестки дня визита, заставляет предполагать, что обсуждаться будут какие-то полезные и не вызывающие особых споров предметы, типа борьбы с киберпреступностью. Также безопасной темой для соглашения является годовщина событий 11 сентября 2001 года. Но это остается, говоря дипломатическим языком, материалом с общим знаменателем низшего порядка.

Также, судя по всему, Британия упустила возможность сделать визит более предметным. Премьер-министр прибывает в Москву лишь через несколько дней после завершения Ярославского форума, ежегодного собрания политиков и представителей бизнеса, старт которому положил Дмитрий Медведев, когда стал президентом.

Кэмерона, предположительно, приглашали, чтобы он там выступил, но он отклонил приглашение. Если это так, то подобный отказ может рассматриваться как противоречащий желанию правительства сделать вопросы бизнеса более центральной темой британской дипломатии. Более вероятно, что это нужно воспринимать как свидетельство того, что Кэмерон полон решимости не допустить никакого возможного риска – в том числе риска быть неправильно понятым, не только в России, где политический климат и в лучшие времена мог быть переменчивым, но и в Британии.

Главная причина того, почему не было визитов премьеров в Москву с 2006 года, может быть суммирована лишь одним именем: Александр Литвиненко. Бывший российский полицейский офицер – не профессиональный шпион по существу – погиб в лондонской больнице, скончавшись от радиоактивного отравления, и этот случай почти повсеместно рассматривается в Великобритании как убийство, исполненное по указанию Кремля.

Эта версия, подогреваемая в значительной степени антипутинскими спонсорами Ливтиненко в российском эмигрантском сообществе, была настолько сильно принята, по крайней мере публично, британскими правительственными чиновниками, что она остается официальной версией. В течение нескольких недель после смерти Литвиненко королевская прокурорская служба обвинила Андрея Лугового, российского бизнесмена и возможно секретного агента, а ныне депутата, в причастности к убийству.

Отказ русских экстрадировать Лугового, судя по всему, вызвал гнев британских властей, почти такой же, как и само убийство, и отношения сильно охладели. Уже сам факт визита Кэмерона в Россию будет приветствоваться в Москве как знак того, что Великобритания готова похоронить дело Литвиненко. И хотя Кэмерон захочет избежать такого впечатления, из опасений как бы не показаться слабым игроком, тем не менее, в этом все дело. Луговой сейчас вдвойне защищен – не только содержащимся в российской Конституциизапретом на выдачу собственных граждан, но и своим иммунитетом от судебного преследования как депутата, а на следующий месяц назначена дата официального дознания по делу о смерти Литвиненко, которое будет проведено только после того, как всякие надежды на суд испарятся. То, что дознание не состоится до визита Кэмерона в Москву, также заставляет предполагать, что британское правительство очень сильно заботится о том, чтобы ничто не помешало этому предварительному сближению с Россией.

Многое остается неясным в связи со смертью Литвиненко, и я лично, например, подозреваю, что власти – в обеих столицах – знают гораздо больше, чем говорят. Но это устраивало всех в то время – за исключением тех, кто был озабочен ухудшением отношений Британии с Россией – поэтому все внимание концентрировалось на предполагаемом убийстве британского гражданина на британской территории особенно ужасным способом, вместо того, чтобы делать акцент на том, как радиоактивные материалы попали в Британию, и точной последовательности, с которой они распространялись. Это была шпионская сага, которая хорошо соответствовала британским стереотипам восприятия России времен холодной войны, и она объединила интересы российских врагов Путина в Лондоне с интересами британского правительства, вовлеченного в ряд других споров с Россией.

Так что, хотя и краткий, но этот визит – это шанс покончить с печальным периодом российско-британских отношений, в которых каждая сторона поспешила поверить в худшее в отношении другой стороны. Те, кто думает, что дипломатия должна отражать повестку дня «ценностей», будут не рады; те, кто верит в прагматизм, ведомый торговыми связями, будут ликовать. Кэмерон несомненно сделает все возможное, чтобы предложить что-то и тем, и другим. Но лучшим итогом будет начало признания того, что эти особые отношения, как и другие, отжили свое.