Когда 11 сентября 2001 года первый самолет врезался в одну из башен Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, никто не думал, что это будет началом самой долгой военной кампании современной Америки (и шире – всего демократического Запада). Так началась война с исламским экстремизмом.
Вопреки предположениям и планам десятилетней давности, эта война не оказалась ни простой, ни тем более быстрой. Особенно символичен второй аспект: не стоит забывать, что с точки зрения американцев война с исламизмом продолжается уже в два раза дольше, чем Вторая мировая, и реальных перспектив ее скорого окончания до сих пор не видно.
Осама не имеет значения?
Хуже всего, что несмотря на то, что прошло целое десятилетие, не удалось осуществить практически ни одной стратегической цели международной войны с джихадом. Не были полностью уничтожены структуры Аль-Каиды, особенно в афгано-пакистанском регионе, который превратился в центр мирового джихада под знаком радикального суннитского ваххабизма. В течение десяти лет Запад не мог найти и поймать (или ликвидировать) важнейших членов изначального, узкого руководства Аль-Каиды. Исключение представляет ликвидация в мае этого года создателя и лидера этой организации Осамы бин Ладена. Но это случилось настолько поздно, что уже не окажет особого влияния на деятельность и дальнейшее развитие всего исламистского движения, особенно при том, что другие прежние лидеры организации живы и планируют новые операции.
Ход войны с исламским экстремизмом показывает, что на самом деле удалось достичь лишь одной, хотя с точки зрения Вашингтона, несомненно, фундаментальной, цели: за 10 лет с приснопамятного сентября 2001 года исламистам ни разу не удалось провести удачного теракта на территории США. А они пытались – много раз и разными способами. Этот американский успех войны с исламским экстремизмом не может, однако, заслонить собой факта, что в общестратегическом плане для всего Запада эта кампания развивается не слишком удачно.
Хотя еще сложно прямо говорить о нашем поражении в этой войне, невозможно не заметить, что вопреки официальной пропаганде многих западных правительств, мир не стал более безопасным (в контексте угрозы со стороны исламского терроризма), чем десять лет назад. Упомянутое выше отсутствие успехов в ликвидации структур и лидеров Аль-Каиды привело к тому, что стихийное распространение своеобразных ноу-хау и радикальной идеологии этой организации предотвратить не удалось.
«Спящий» джихад
В результате, исламский суннитский экстремизм, опирающийся в значительной степени на религиозно-идеологическую «базу» Аль-Каиды и использующий терроризм в качестве своего основного modus operandi, присутствует сейчас в 62 мусульманских странах. Для сравнения, десять лет назад исламисты были активны «лишь» в примерно 40 исламских странах. И никто тогда даже подумать не мог о террористах-смертниках под знаком джихада в таких странах как Нигерия, Бангладеш, Казахстан или даже (вот парадокс!) Ирак.
Вдобавок к этому в последние десять лет активность мусульманских радикалов заметно усилилась в западных странах. Сейчас на Западе нет практически ни одной страны, свободной от (хотя бы пассивного) присутствия исламистов. В большинстве случаев их активность, в том числе и в Польше, сводится пока к распространению идеологии джихада, вербовке новых членов и сторонников (иногда также добровольцев для войны с «неверными», например, в Ираке или Афганистане) или аккумулированию средств на поддержку «дела ислама». Но несколько осуществленных терактов – в Мадриде (2004 г.), Лондоне (2005 г.), Стокгольме (2010 г.) и десятки раскрытых службами безопасности исламистских группировок в Европе (Дания, Германия, страны Бенилюкса) демонстрируют, что угроза исламского терроризма на Западе в последние десять лет не только не ослабла, но, напротив, возросла.
Бурное развитие джихадистских структур и группировок в таких регионах мира, как Южная и Центральная Азия, Восточная и Северная Африка или Ближний Восток способствует тому, что все больше завербованных на Западе адептов «священной войны» получает профессиональную всестороннюю военную и идеологическую подготовку в тренировочных лагерях, устроенных исламистами в Пакистане, Сомали, Мали, Нигере, Йемене или Судане. Кроме возможности пройти эту подготовку, у них есть шанс проверить свежее приобретенные умения на практике в Афганистане, Ираке, Алжире и Йемене. Многие из них возвращаются позже в Европу или США, где становятся костяком местных законспирированных - «спящих» структур джихада.
Одинокие стрелки
Этот механизм работает не только для живущих на Западе потомков (часто уже во втором или третьем поколении) эмигрантов из мусульманских стран, но также все чаще и для коренных белых европейцев или американцев, которые приняли ислам и быстро поддались религиозной радикализации. В одной только Германии таких новообращенных радикализировавшихся мусульман насчитываются уже сотни. Другим все более отчетливым западным трендом стало явление т.н. «одиноких стрелков» - отдельных людей, действующих вне широких исламистских структур, которые предпринимают попытки проведения терактов, мотивированных идеологией джихада. Западу становится все сложнее эффективно защищаться от этих новых угроз.
Со стратегической точки зрения наша война с исламским экстремизмом является оборонительной. Инициатива в ней принадлежит исламистам. Они продолжают выбирать цели и время проведения своих операций, а Запад действует реактивно.
Почему мы проигрываем?
Основных причин такого положения вещей две. Первая – эта целая череда ошибочных политических и военных решений, которые принимались в последнее десятилетие в основном США, и повернули конфликт в невыгодном для Запада направлении. Важнейшей из этих стратегических ошибок был отказ (спустя всего два года с момента их начала осенью 2001 года) от попыток полностью разбить структуры Аль-Каиды в ее афганском логове.
Конечно, быстро удалось (начало 2002 г.) свергнуть теократический и экстремистский режим талибов, поддерживавший организацию Осамы бин Ладена, а также ликвидировать всю ее тренировочную и логистическую инфраструктуру на территории Афганистана. Но что с того, раз уже в 2003 году американцы впутались в авантюрную и, как быстро оказалось, затяжную военную кампанию в Ираке.
Операция «Освобождение Ирака» на долгие годы полностью отодвинула на второй план афганскую тему, вынудив США практически прекратить свою деятельность у подножья Гиндукуша. В итоге афганские талибы и остатки разбитой Аль-Каиды получили возможность восстановить свои структуры и силы и активно этой возможностью воспользовались. Таким образом исламисты в Южной Азии смогли усилиться настолько, чтобы вновь представлять угрозу для безопасности региона, расширив радиус своих действий на Пакистан, Бангладеш, Индию, и даже на постсоветские страны Средней Азии. С другой стороны, насилие и хаос, охватившие Ирак после 2003 года, стали идеальной питательной средой для пропагандистской и идеологической кампании исламских радикалов, что увеличило силу их воздействия на мусульманские массы во всем мире.
Однако у того, что стратегическая ситуация в войне Запада с исламистами выглядит не лучшим образом, есть и другие причины. Многие факторы указывают, что в этом виновата также главенствующая на Западе идея политкорректности и всеобъемлющей толерантности к любого рода инаковости (в т.ч. религиозной), приведшая к тому, что уже в самом начале этой войны мы забыли, с кем и за что мы на самом деле воюем.
Мы перестали называть врага по имени и называть зло злом. Отсутствие точности и прозрачности в описании этой картины касается даже вербальной плоскости проблемы: можно обратить внимание на то, как быстро на Западе перестали подчеркивать, что это война с исламским экстремизмом (терроризмом). В итоге родились некие ничего не говорящие неологизмы, как «глобальная война с террором» и «долгая война». В конце концов, когда президентом уже стал Барак Обама, в официальной американской номенклатуре в отношении борьбы с джихадистами перестали использовать даже само слово «война».
Теперь в соответствии с официальном лексиконом политкорректного новояза мы боремся уже не с «исламистами» или тем более (не дай бог!) с «радикальными мусульманами» (ведь таких быть не может), а с Аль-Каидой, талибами или в целом с неопределенными террористами. Можно ли в такой ситуации удивляться и возмущаться, что в десятую годовщину атаки на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке в непосредственной близости от «нулевой отметки» появится исламский культурно-религиозный центр?
Хуже всего, что политические лидеры Запада уже давно утратили ощущение смысла и целесообразности продолжения усилий, направленных на уничтожение угрозы со стороны исламского экстремизма и терроризма. Было решено, что самая важная цель – любой ценой обеспечить безопасность граждан западных стран в их собственных государствах. Это переродилось в принятие законов, беспрецедентным образом сужающих сферу гражданских свобод и прав/свободы индивидуума в большинстве стран нашего культурно-цивилизационного круга.
Дурным символом такого положения вещей стали тщательные, с разуванием, проверки в аэропортах. Есть и намного более серьезная проблема: мониторинг и прослушивание телефонных разговоров, слежение за электронной корреспонденцией и перемещением граждан, ведущиеся спецслужбами многих западных стран – формально ради безопасности и предотвращения террористических актов. Власть, какую после 11 сентября получили тайные службы, могла раньше присниться, пожалуй, только Оруэллу…
Это не конец войны
То, что Запад сконцентрировался на оборонительном подходе к войне с исламистской угрозой, приводит к тому, что от нас начинает ускользать реальный масштаб данной проблемы. В мае этого года спустя несколько дней после ликвидации Осамы бин Ладена президент США Барак Обама заявил, что близится конец «войны с Аль-Каидой». Ничего подобного! Все указывает на то, что эта война как раз сейчас входит в свою решающую фазу. После смерти харизматичного лидера в Аль-Каиде выдвинулось молодое поколение лидеров, таких как Саиф аль-Адель или Абу Яхья аль-Либи, - еще более (sic!) радикальных и непримиримых, чем Осама бин Ладен или нынешний новый лидер организации Айман Завахири.
Это люди, которые прекрасно знают Запад, его ментальность, слабые стороны и больные места, которые превосходно владеют новейшими завоеваниями самых современных технологий и умеют использовать их в своих преступных целях. И которые, в отличие от нас, отлично знают (и глубоко верят) во что они ввязываются и за что воюют…
