Российский пример демонстрирует, что в Каире можно ожидать столько же демократии, сколько и в Москве

Ну, это был настоящий сюрприз сезона: Владимир Путин объявил съезду своей партии «Единая Россия», что он согласился с предложением выставить свою кандидатуру на президентских выборах, назначенных на март 2012 года. А вот еще один сюрприз: его доверенное лицо, действующий президент Дмитрий Медведев, объявил, что поддержит кандидатуру Путина.

А в запасе у нас есть еще один сюрприз: Путин победит на выборах. И когда он это сделает, то сможет остаться у власти на два срока, до 2024 года.

Последние несколько месяцев эксперты по России спорили о том, кто будет следующим президентом страны, Путин или Медведев. Сам по себе вопрос демонстрирует наивность и отсутствие понимания того, как работает российское общество. Очевидно, что Путин будет избран, так как он был реальным правителем России с тех пор, как Борис Ельцин был вынужден уйти в отставку в 1999 году.

Путин это неоавторитарный правитель, затушивший искры демократии, которая начала появляться в России: деятельности СМИ была ограничена, противников придавили, а оппозиционные партии разрушили с помощью изощренной тактики устрашения и уничтожения. Вороватые олигархи, не ставшие раболепствовать перед Кремлем, обнаружили себя либо в тюрьме, либо в изгнании (некоторые из них здесь, в Израиле).

Но невозможно игнорировать тот факт, что Путин также спас Россию как государство от полного распада. Когда советский режим развалился, Россия и сама рисковала надломиться. Поэтому ничего удивительного в том, что большинство россиян поддерживают Путин и его политику: он переделал российское государство, остановил продолжающийся грабеж его сокровищ бандами олигархов и восстановил международный статус России.

Нехорошо так говорить, но Путин стал идеальным ответом на утопические мечты о создании демократического общества в России, где нет традиций либерализма, демократии, самоуправления, терпимости или плюрализма. В отличие от других бывших коммунистических стран, вроде Польши, Венгрии и Чехии, у которых была некоторое подобие гражданского общества и некоторый, хотя и ограниченный опыт многопартийного парламентского режима, посткоммунистической России не хватало этих жизненно важных элементов, необходимых, чтобы совершить переход к демократии и либерализму.

На Западе движение к стабильной демократии тоже занимает десятилетия. Но если Польша, Венгрия и Чехия могут хотя бы вытащить на поверхность воспоминания о представительном правлении, какими бы старыми эти воспоминания ни были, все, что было у России от своего докоммунистического прошлого, это Петр Великий, диктатор, навязавший свои реформы покорному обществу. Единственный опыт, который у России был с демократией, это кратковременное правительство Александра Керенского в 1917 году, развалившееся из-за слабости гражданского общества.

Поэтому хотя Польша, Венгрия и Чехия стартовали в 1990-м году с той же исходной позиции, что и Россия – однопартийный режим, чье правительство контролировало экономику, СМИ и образование – сегодня эти страны являются действующими демократиями: конечно, не без проблем, но проблемы есть во всех демократиях. Тот факт, что этого не произошло в России, проистекает из ее отличной от других истории.

Означает ли это, что Россия обречена оставаться автократией, хотя бы и с человеческим лицом? Однозначного ответа на этот вопрос нет, но дорога к демократии там очень длинна.

Из этого мы можем сделать выводы, актуальные для нашего региона: энтузиазм всего мира по отношению к демократической страсти на площади Тахрир очень похож на возбуждение по поводу России после того, как Ельцин поднялся в Москве на танк вопреки последней попытке коммунистов свергнуть Михаила Горбачева. Тогда, как и сейчас, казалось, что падение диктаторского режима станет предисловием к возникновению демократии.

Но пример России демонстрирует, что в Каире можно ожидать примерно столько же демократии, сколько и в Москве.