Кризис доверия к Европе

Алессио Растани (Alessio Rastani) выглядел как истинный представитель профессии. Как настоящий трейдер в современном глобализованном мире. Прекрасно скроенный серый костюм, атласный галстук со скромной розой, тщательно причесанные черные волосы. Молодое, ухоженное лицо, которое прекрасно списывается как в пейзаж Уолл-стрит, так и Кэнэри-Уорф или Бомбея. Даже его имя, с ароматом Италии и иранской (если не индийской) ноткой прямо-таки дышит финансами без границ.    

26 сентября «независимый трейдер» Алессио Растани появляется в эфире телеканала ВВС. Ему как обычно задают вопросы о шансах на успех плана по спасению евро. Внизу экрана титры гласят, что «европейские правительства намереваются разработать план в ближайшие полтора месяца». То есть дом горит, но пожарные, по-видимому, все же успеют. Телезритель ожидает, что приглашенный эксперт выдаст им небольшую дозу скептицизма по этой последней главе отчаянного европейского романа. 

Но вот весь задуманный сценарий идет под откос. Алессио Растани не только не думает, что план в состоянии что-то спасти, ему, по правде говоря, на это наплевать. Пусть еврозона рушится, Темза продолжит свое неторопливое течение под британскими мостами. Более того, старая добрая рецессия – потеря отнюдь не для всех: нужно уметь делать деньги на падающих рынках. В любом случае, «миром управляют не правительства, а Goldman Sachs». Блондинистую журналистку ВВС бросает из недоверия в испуг. Ее коллеги в студии молчат, словно проглотив язык.   

На несколько дней споры вокруг «трейдера с ВВС» захватили всю сеть: кто он, настоящий циник или самозваный эксперт? Хотя ВВС и оправдывался тем, что его ввели в заблуждение, несколько дней спустя благодаря расследованию коллег-доброжелателей удалось выяснить, что молодой Растани барахтается в болоте лондонского Сити, но никак не относится к британской финансовой элите. Но это уже неважно. Самое интересное в его апокалипсической тираде – это не аморальность заработка на рецессии, а то, как он рассматривает Европу через призму прибыли и убытков.  

Вообще с начала греческого кризиса в сформированные глобализацией умы потихоньку проложила дорогу коварная мыслишка: неизбежность краха Европы. Мы, европейцы давно привыкли к трудностям строительства нашего общего, но в то же время такого разношерстного дома. Прошло уже полвека (два, а то и три поколения!), как мы идем по этому тернистому и бесконечно сложному пути кризисов, саммитов, расширений, голосований, достижений и неудач. Он стал настолько неотъемлемой частью наших жизней, что мы просто не можем представить себе, что он может исчезнуть. Однако за границами Европейского Союза взгляд на ситуацию у людей, разумеется, совершенно иной.  

20 лет назад при взгляде из Москвы и Варшавы Европа сулила одновременно опасности и надежды. В течение всей холодной войны для советской империи она была главным союзником США. Те, кто стремился отказаться от коммунизма, видели в ней нечто вроде рая на земле или, во всяком случае, единственную возможную альтернативу. Едва получив свободу, они захотели присоединиться. Европейская идея покорила даже Турцию, которая не жалела сил, чтобы добиться вступления.  

Создание евро в 1999 году ошеломило тех, кто хотел видеть в Европе лишь машину для производства директив по уравниванию длины огурцов. Американцы начали уделять ей внимание. Азия, которая к тому моменту только вставала на ноги после разрушительного финансового кризиса, с завистью глядела в сторону европейцев, оказавшихся в состоянии объединиться, чтобы стать сильнее. Отказ от немецкой марки и франка в восприятии азиатов стал более чем серьезным шагом. В Бразилии, где только начиналась эра Лулы, столкнувшиеся с перипетиями региональной интеграции чиновники восхищались европейскими достижениями.

Но всему пришел конец. Все стало с ног на голову с появлением долгового кризиса. Теперь за границей все как один соревнуются в критике Европы, которая, видите ли, не может взять себя в руки. Президент Обама не без некоторого цинизма заостряет свою кампанию на следующем: европейский паралич «пугает мир» заложенной в нем угрозой. Его министр финансов Тимоти Гайтнер обвиняет Европу в создании «серьезнейшего риска для мировой экономики». Американский публицист и лауреат Нобелевской премии по экономики Пол Кругман рассказывает свои читателям о «смертельной поездке в еврозону», которая одновременно «пугает и навевает смертную скуку».  

Результаты ежегодного опроса Фонда Маршалла также вызывают удивление: впервые в истории большинство американцев (51%) и даже три четверти молодых людей в возрасте от 18 до 24 лет полагают, что Азия представляет больший интерес, чем Европа. В то время, как европейцы по-прежнему отдают предпочтение США (52%), а не Азии (37%).

Устав от ожидания, Турция обставляет европейцев в арабском мире. В Москве на Европу отныне смотрят с иронией или изредка: богачей Европа все еще привлекает недвижимостью класса люкс или охотно продаваемыми футбольными клубами, а интеллектуалов – возможностью посокрушаться об «исчезновении модели».

Но самыми жестокими оказываются развивающиеся страны: Бразилия предлагает спасти еврозону, а китайцы дают понять, что это не значится в их приоритетах. Они предпочитают инвестировать в европейские страны по отдельности, минуя Брюссель. «Что бы там ни случилось, экономики Китая и Индия продолжат расти, - недавно заявил экс-министр иностранных дел Сингапура Джордж Ео на экономическом форуме в городе Далянь. – И всему остальному миру придется с этим считаться».

Еврокомиссар Вивиан Рединг (Viviane Reding) удивляется, что кризис в Миннесоте этим летом (правительство и госучреждения штата не работали фактически весь июль 2011 года из-за того, что законодатели никак не могли принять бюджет штата на 2012 год – прим. ред.) в европейской прессе ажиотажа не вызвал, в то время как проблемы Греции по ту сторону Атлантики воспринимаются как эпидемия чумы мирового масштаба. Да, так оно и есть. Но Миннесота-то - часть федерального государства.