Новые крепостные: постыдный экспорт Северной Кореи

Улан-Батор - Британские компании используют эксплуатируемых рабочих, направляемых отшельническим государством, для наполнения своей казны.

Сидя верхом на стоящих рядами гудящих станках и отличаясь от своих коллег белым макияжем, обильно нанесенным на лица, несколько десятков северокорейских женщин на захудалой монгольской швейной фабрике деловито шьют одежду, чтобы угодить контролерам из их коммунистического государства.

Они - часть северокорейской рабочей силы, десятки тысяч представителей которой рассыпаны по Азии в целях оказания помощи своему сталинистскому режиму добиваться своих финансовых целей. А британские потребители невольно наполняют карманы диктатуры благодаря этим рабочим, показало расследование, проведенное в Монголии силами The Independent и проекта расследовательской журналистики WorldView.

По соглашению, заключенному между Монголией и Корейской народной демократической республикой (КНДР), северокорейские рабочие сотнями направляются на монгольскую землю, где работают на стройках и на заводах и фабриках по всей территории этого среднеазиатского государства, где за ними пристально следят наблюдатели-контролеры с родины. Как обнаружилось, некоторые из них производят одежду и для популярных британских брендов, таких как, например, Edinburgh Woollen Mill (EWM).

«Они прилежные, усердные работники, они не жалуются, они серьезно подходят к работе и они достаточно опытные», - говорит Дэвид Вудс (David Woods), британский профессионал в области текстиля, привлеченный в качестве специалиста и работающий на швейной фабрике Eermel в монгольской столице Улан-Баторе. Северная Корея смогла привнести элементы своего сверхцентрализованного государства и в Монголию, где рабочие придерживаются жесткого графика, устанавливаемого их посольством в отношении их трехлетних контрактов. Им также приходится испрашивать разрешение на общение с посторонними, в отличие от их монгольских коллег.

Г-н Вудс показал журналисту во время ознакомления с фабрикой кашемировый свитер под брендом James Pringle, произведенный для EWM, с уже прикрепленным к нему ценником в 140 фунтов стерлингов, перед отправкой в Великобританию. Он рассказал и живописал, как его 80 северокорейских работниц живут и как их кормят прямо на рабочем месте, по схеме, составленной северокорейским посольством, и как они зарабатывают примерно по 200 фунтов стерлингов в месяц.

Другой работник Eermel рассказал The Independent, что этот женский труд наполняет казну северокорейского режима, перекликаясь с северокорейской практикой, применяемой по всей Азии, когда тысячи северокорейцев, по подсчетам, трудятся от имени своего правительства. «Мы платим корейским рабочим такую же зарплату, как и монгольским, совершенно такую же», - говорит Байяр, директор Eermel по экспорту, который, как и многие монголы, использует для общения и представления только имя, без фамилии. «Но… мы переводим деньги на счет северокорейского посольства. Как они распределяют зарплаты, мы не знаем».

Это удивительный шаг для режима, который регулярно пытается держать своих граждан в неведении относительно того, что происходит в мире, и строго контролирует доступ к информации на родине. Тот факт, что Северная Корея разрешила столь многим своим гражданам уехать и получить некоторое представление об окружающем мире, отражает тяжелую экономическую ситуацию, с которой столкнулась страна после краха некогда спонсировавшего ее Советского Союза, и, позднее, введения международных санкций в связи с ее ядерной программой. Это также пример того, как Пхеньян смог адаптироваться и продолжить извлекать прибыль из глобализованной экономики, при этом удерживая большую часть своего населения от нее на расстоянии.

В Монголии эта практика восходит еще к 2004 году, согласно опубликованным WikiLeaks в августе депешам из американского посольства. В депешах, написанных в 2006 году, описывается, как представитель Северной Кореи, который был «чрезвычайно профессиональным как в плане хороших манер, так и в смысле внешнего вида», вступил в контакт с представителями золотоносной шахты, владельцем которой является канадская компания, и предложил ей рабочих по 1,5 доллара (90 пенсов) в день.

Другая депеша от 2006 года гласит: «Условия жизни и работы этих трудящихся вызывают озабоченность и опасения, что они подвергаются принуждению и не могут свободно покинуть свою работу… За рабочими из КНДР пристально следят «контролеры» от властей их страны, и многие, судя по всему, находятся под государственным давлением, так как их члены семей остались в Северной Корее. Работники, по сообщениям, обычно не получают прямую и полную зарплату».

Эксперты, наблюдающие за событиями в Северной Корее, предупредили, что программы по работе за рубежом не стоит рассматривать как шаг Пхеньяна к большей открытости. «Что касается режима, то для него посылать группы людей в зарубежные государства, где они не говорят на иностранном для них языке и их можно изолировать в бараках или заводских общежитиях - это гораздо более безопасная возможность, чем разрешать иностранным инвесторам в Северной Корее какого-то рода свободу и мобильность, которых они требуют», - говорит Брайан Майерс (Brian Myers), аналитик по Северной Корее из Сеула.

Схема пользуется большим успехом у бизнеса в Монголии, который привлекает крайне низкая стоимость рабочей силы и беспримерная, не имеющая себе равных трудовая дисциплина. Одна из немногих стран, которая поддерживает теплые отношения со сталинистским государством, Монголия увеличила свою квоту на северокорейцев, которым разрешено работать в стране, с 2 200 человек до 3 000 в 2011 году, по данным Министерства труда и социального обеспечения.

Рабочие из КНДР еще более популярны в России, где 21 000 таковых трудилась только в первом квартале 2010 года, по данным российской Федеральной миграционной службы. И еще гораздо больше, по неофициальным данным, работают в Китае, где статистика не обнародуется.

Часть этой армии рабочих - это швеи в Eermel, громоздкая и неповоротливая кашемировая фабрика советских времен в монгольской столице, которая производит свитера и другие кашемировые предметы одежды для розничной сети EWM и ряда менее известных британских лейблов, таких как Hush, Moray или Brodie. Полки в магазинах одежды в Германии, Италии, Австралии, Японии и других странах также ломятся от вещей Eermel, по словам г-на Вудса. Это означает, что международная изоляция не препятствовала Северной Кореек выйти на глобальный потребительский рынок.

Свойственная Северной Корее тотальная секретность осложняет задачу получения точных данных относительно условий контрактов этих рабочих. Частные компании, использующие труд северокорейских рабочих, кажется, понимают, что продолжение сотрудничества зависит от соблюдения ими закона молчания. После короткого телефонного разговора с северокорейским посольством официальные лица из Eermel отказались разрешить The Independent взять интервью у кого-либо из северокорейских рабочих.

А в монгольском Министерстве иностранных дел чиновники тоже держат рот на замке относительно того, во сколько обходится труд северокорейцев Пхеньяну и сколько приносит ему денежных переводов, предпочитая делать упор на выгодах для конкретных рабочих. «Для семей конкретных лиц, которые работают здесь, это может служить подспорьем», - заявил государственный секретарь Цогтбаатар Дамдин (Tsogtbaatar Damdin). Но когда его спросили о том, в курсе ли он, какую часть зарплат северокорейским рабочим позволяют оставить себе, он ответил: «Если у них есть какие-то обязательства перед своей страной, мы бы предпочли не вмешиваться в это дело».

Все это дело может приносить Северной Корее 7 миллионов фунтов стерлингов ежегодно, если принять уровень зарплат на фабрике Eermel за средний уровень, по которому можно судить обо всей Монголии. Это не маленькая сумма, по сравнению с северокорейским ВВП, который, по оценке ЦРУ, в 2008 году составил всего 40 миллиардов долларов в 2008 году. EWM, со своей стороны, подтвердила, что фабрика Eermel в Монголии снабжает ее продукцией, и что среди рабочей силы там есть северокорейцы, но отметила, что на предприятии британской компании сказали, что зарплаты северокорейцев выплачиваются напрямую самим рабочим, а не северокорейскому правительству.

По словам шотландской компании, в Eermel ей сказали буквально следующее: «Мы не платим никакой комиссии северокорейскому правительству, какому-либо северокорейскому институту или кому бы то ни было еще. Мы платим напрямую рабочим». Получается серьезное противоречие по сравнению с тем, что The Independent рассказали официальные представители предприятия Eermel в Монголии. Но даже при том, что условия их контрактов держатся в секрете, и весьма вероятно, заключены в нарушение целого ряда международных соглашений в области прав трудящихся, данная практика имеет своих сторонников среди экспертов по Северной Корее. Они уверены, что северокорейцы, работающие за рубежом, поделятся своим опытом относительно внешнего мира, когда вернутся домой, и возможно, в долгосрочной перспективе это приведет к социальным и политическим переменам внутри страны.

«Это мечта каждого северокорейского рабочего - быть отобранным (для работы за границей», - говорит Андрей Ланков, профессор в области корейских исследований из университета Кукмин в Сеуле. «Они не могут заработать суммы, даже отдаленно напоминающие те, что они получают за границей, на родине, внутри Северной Кореи. И самое главное, они возвращаются и приносят с собой знания об окружающем мире. За ними пристально наблюдают, и им нужно быть очень осторожными, потому что их семьи там, в КНДР, конечно, являются заложниками, но… эти знания в долгосрочной перспективе наверняка изменят северокорейского общество».

Есть свидетельства того, что северокорейские рабочие готовы пойти на крайние меры, лишь бы избежать возвращения домой, и живут в постоянном страхе, что их наблюдатели заставят их сделать это. «Я встречал одного человека, который сломал руку и скрывался от своих контролеров больше месяца, потому что боялся, что его отправят обратно в Северную Корею, если они об этом узнают», - говорит Кох Кван Суб (Koh Kwang Sub), член южнокорейского бизнес-сообщества в Улан-Баторе. Г-н Кох, который владеет местной аптекой, говорит, что он мог встречаться с рабочими и передавать им медикаменты, каждые несколько недель, когда их управляющих не было. «Было бы здорово, если бы они могли работать здесь и безопасно вернуться домой, но у них нет никакой медицинской помощи, а при этом они часто получают связанные с рабочим процессом травмы», - говорит он.

Полностью забитые полки магазинов и распространенность мобильных телефонов тут, должно быть, становятся сюрпризом для тех, кто первый раз приезжает, и кто рос, привыкнув думать, что Северная Корея - одна из самых продвинутых стран мира. Возможно, осознание того, что это не так, и заставило многих рабочих предпринять попытку побега? «Я действительно не могу об этом говорить», - говорит Ха Кьен Юн (Ha Kyeong Yun), южнокорейский предприниматель, у которого работает тридцать северокорейских армейских ветеранов на его ферме в северном монгольском городе Шарингол. Но вероятно, ответ на этот вопрос в том, что таковых было мало, если вообще были.

«Их иерархия очень жесткая. Они из военных, и они сохраняют свои уставные отношения».

Также не совпадение, что всем северокорейским рабочим-мужчинам - как минимум сорок лет. У всех есть семьи на родине, которые заплатят большую цену за то, что представляет собой государственное преступление согласно принятой в стране системе потомственной дисциплины.

Все это делает северокорейцев очень преданными своему делу и склонными к упорному труду работниками. В Eermel г-н Вудс говорит, что он был очень горд доставшимися фирме с большим трудом отношениями с EWM и поздравил северокорейский коллектив. «Почему они приезжают из Северной Кореи в Монголию, я точно не знаю», - говорит он. «Они очень усердно работают, а мы рады, что они здесь».

Глобальный рынок

Монголия. Практика использования северокорейских рабочих ведет свою историю по крайней мере с 2004 года. Новая договоренность была заключена в 2008, которая позволила более чем пяти тысячам рабочих приехать в Монголию в период до 2013 года. Сейчас их в стране около 3 000.

Россия. Примерно 21 000 северокорейских рабочих трудятся на Дальнем Востоке страны, где они работают на лесоповале. По сообщениям, у них всего два выходных в год.

Китай. Никакой надежной статистики не имеется, но по неофициальным данным, тысячи северокорейцев работают в Китае. Цифры в Даньдуне, городе неподалеку от границы, как говорят, просто взлетели в последние годы.