Кризис обычно означает то, что кто-то становится менее стабилен и жизнеспособен, а это в свою очередь ведет к критическим оценкам последствий кризисной ситуации. Но всегда ли политический, экономический или социальный кризис означает лишь потери? Возможно в результате него может появиться что-то новое и более ценное? Пример Евросоюза, который сегодня переживает трудные времена, в данном случае показателен: и кризис еврозоны, и сомнения по поводу будущего ЕС заставляют искать возможный положительный эффект от происходящего.
Читайте также: А кризис все ближе
Две мировые войны опустошили Европу и показали, что неправовая конкуренция государств за доминирующее положение ведет исключительно к катаклизмам, а общепризнанная методика по поддержанию мира была дискредитирована. С другой стороны войны (как бы цинично это не звучало) всегда были наилучшим способом изменения statusquo и поиска новых способов межгосударственного сотрудничества. Так, появление почти сразу после Второй мировой войны Европейского объединения угля и стали, с которого началось политическое и экономическое объединение Европы, способствовало установлению долгосрочного мира.
Однако Вторая мировая стала косвенной причиной не только евроинтеграции, но и еще одного глобального кризиса – Холодной войны. В результате Европа превратилась в кордон, разделяющий две противоборствующие стороны – США и СССР. На этом этапе много сил было вложено в консолидацию свободного от советского влияния европейского пространства и его вовлечение в борьбу с коммунизмом. Вследствие этого утвердилось понятие «Западня Европа».
Опыт войны заставил переосмыслить и место национального государства на европейской арене, а появление новых политических институций создало новую реальность развития. То, что она является достаточно привлекательной, доказывают события, произошедшие после еще одного кризиса – распада СССР: тогда к Западной Европе выразили желание присоединиться практически все оставшиеся страны Старого света. В данном контексте дальнейшее расширеннее ЕС наряду с Европейской политикой добрососедства можно рассматривать как одну из важнейших отличительных черт Евросоюза, стремящегося минимизировать вероятность возникновения кризисов в своем ближнем зарубежье.
В то же время, углубленный взгляд на евроинтеграцию позволяет обнаружить в Европе множество больших и менее значимых внутренних проблем. Ключевых – несколько.
Военное измерение ЕС. Военная интеграция ЕС является одной из тех областей, которые вызывают особое внимание. Одни ее поддерживают и надеются на то, что она будет продолжаться. Другие говорят о ее незначительности. Необходимость в координации действий стран Европы в сфере обороны и предотвращения кризисов возникла посте того, как стала очевидной ее неспособность эффективно отреагировать на сложившуюся в конце XX в. ситуацию в Югославии. Именно после этого европейское антикризисное сотрудничество стало более плотным: сначала в Хельсинки на заседании Совета глав государств ЕС было принято решение о развитии военной составляющей Евросоюза, а затем в Гетеборге было решено создать военные силы, способные за 60 дней предоставить 50-60 тысяч солдат, готовых выполнять намеченную миссию минимум год. Хотя все, что было намечено, осуществить не удалось, активное участие ЕС в антикризисных операциях показывает, что общеевропейская военная политика реальна. Иными словами, кризис на Балканах помог европейцам понять, что для того, чтобы ЕС смог стать полноценным участником мировых процессов, ему необходим единый военный инструмент.
Читайте также: Кризис доверия к Европе
Иракский кризис лишний раз это подтвердил, и в 2003 г. была принята Европейская стратегия безопасности, в которой зафиксирован общий подход к данному вопросу. Однако «Арабская весна» и ситуация в Ливии показали, что возможности ЕС в решении проблем в близлежащих районах ограничены. Поэтому вопрос объединенных боеспособных вооруженных сил раньше или позже вновь окажется на европейской повестке дня. Вероятно, нужен еще один кризис, чтобы наконец дождаться большей военной интеграции Евросоюза.
Энергетическое измерение ЕС. В сфере энергетики кризисы случаются часто, а их последствия крайне болезненны. ЕС импортирует около 80% необходимой ему нефти и почти 60% потребляемого газа. Поэтому в случае осложнения отношений с поставщиками ресурсов вероятность энергетического кризиса резко возрастает. Именно это произошло в 2006 г., когда Россия прекратила поставки газа на Украину, и в 2007 г., когда разразился энергетический конфликт между Москвой и Минском. Эти кризисы и попытки Кремля использовать энергетику в качестве политического инструмента способствуют тому, чтобы Европой был найден способ, как в будущем избежать подобных инцидентов и политического давления со стороны третьих стран. Поэтому ЕС пытается увеличить мощности газовых хранилищ, создать механизм энергетической солидарности, а также эффективный внутренний энергетический рынок. Это в свою очередь вызывает недовольство со стороны монополиста (России) и становится причиной кризиса в данной сфере.
К сожалению, пока вышеупомянутые проблемы не заставили Евросоюз активнее объединять энергетические усилия. Дополнительно осложняют интеграцию в этой области двухсторонние договора отдельных стран ЕС с Россией, которая выступает против европейской энергетической реформы. Однако идея единого энергетического рынка Евросоюза развивается, и вероятно в будущем в данном направлении будут сделаны серьезные шаги, сделать которые заставляет опасность возникновения энергетических кризисов.
Финансовое измерение ЕС. Нет признаков того, что начавшийся с Греции кризис еврозоны в ближайшее время будет урегулирован. Кроме того, нет гарантий того, что он не начнется в крупных экономиках Евросоюза – например, в Италии и/или Испании. Международные финансовые агентства понижают рейтинги этих стран, и доверие к ним падает, что приведет к серьезным проблемам, если оперативно не будут приняты решительные меры по исправлению ситуации.
Увеличение европейского стабилизационного фонда с 440 до 780 миллиардов евро вряд ли может считаться переломным решением. Кажется, в это не верят даже главные спасатели евро – А. Меркель и Н. Саркози, которые говорят о необходимости углубленной интеграции в рамках еврозоны. Одним из шагов в данном направлении может стать выпуск еврооблигаций. Это позволило бы странам еврозоны делать займы в облигациях, которые выпускались бы Европейским долговым агентством и за которые отвечали бы все ее члены. Хотя такое решение увеличит нагрузку на Германию и других лидеров европейской экономики, А. Меркель дает понять, что ее страна готова жертвовать своими интересами ради централизации фискальной политики ЕС.
Создание Министерства финансов еврозоны стало бы важным шагом на пути борьбы с кризисом. Эта институция накапливала бы средства и следила за тем, чтобы страны-участницы еврозоны придерживались фискальной дисциплины. Вместе с ней появился бы общий контроль и общая стратегия, которые в свою очередь создали бы благоприятные условия для еще более плотной экономической интеграции и ускоренного экономического роста. Одновременно в руки ЕС перешла бы еще одна прерогатива национальных государств – право самостоятельно планировать свою экономическую жизнь. Таким образом, кризис еврозоны как и вышеупомянутые заставляет Европу объединяться еще быстрее.
Конституция ЕС. В заключении стоит упомянуть еще об одном кризисе – кризисе европейской Конституции. В 2005 г. после сказанных Францией и Голландией «нет» ее проекту пошли разговоры о туманном будущем всего Евросоюза. Однако этот кризис как никакой другой подтвердил «упертость» и наднациональность евроинтеграции. Принятие Лиссабонского договора, практически во всем совпадающего с проектом Конституции, показало, что странам-членам ЕС трудно сопротивляться движению Союза в сторону субъектности. Иными словами, так называемый конституционный кризис по сути стал прецедентом, позволяющим сказать, что процесс евроинтеграции практически не зависит от мнения рядовых европейцев. Хотя система и зиждется на принципе консенсуса, постепенно она начинает сама себя создавать (пример Словакии, наложившей вето на план по спасению еврозоны, которое в последствие было отозвано, лишь подтверждает данную гипотезу).
На все, о чем говорилось в статье, можно смотреть по-разному. С одной стороны сказанное можно оценивать негативно и с определенной долей пессимизма. Примером такой позиции является книга Наоми Клейн «Доктрина шока: расцвет капитализма катастроф» («The Shock Doctrine: The Rise of Disaster Capitalism»), в которой кризис капитализма сравнивается с шоковой терапией. Однако с другой стороны любой кризис можно рассматривать как основу для созидания и объединения. Случай ЕС в данном контексте показателен. Другой вопрос – как расценивать трудно контролируемую европейскую интеграцию? Если урезание национального суверенитета считать покушением на идентичность – интеграцию придется назвать вредным явлением. Однако если на то же самое посмотреть как на движение в сторону более безопасной и полноценной жизни, модификацию местной власти в пользу ЕС можно считать шагом вперед.
