Как верно подметил Иван де Нуэс в статье «Ярко выраженный коммунист» (El comunista manifiesto), опубликованы в El País 11 ноября 2011 года, все указывает на то, что происходит какое-то причудливое воскресение коммунизма. Тихое и спокойное, но при этом живописное. Помните ли вы тех «новых французских философов», которые где-то в 1977 году размахивали знаменами антикоммунизма (Б.Леви, А.Глюксманн, А.Финкелькраут и другие)? Почти у всех они вызывали отвращение, и общество в целом осознавало их посредственность, ангажированность и ничтожность. Они осуждали массовые репрессии и участие левой интеллигенции в преступлениях сталинского периода, но, прочитав их книги, сразу же чувствовалось отсутствие глубины мысли и какого-либо теоретического обоснования, которое в той же области продемонстрировали такие авторы как Раймонд Арон (Raymond Aron) и Ханнах Арендт (Hannah Arendt). На «философов» вышеупомянутая троица явно не тянула. Однако дела у них в целом шли неплохо. Никакого философского учения они, разумеется, не создали, зато сегодня имеют свободный доступ в Елисейский дворец, а некоторые из них даже перемещаются по миру в комфортабельном частном самолете, подобно Майклу Джордану или Мадонне. Я пишу это лишь из чувства белой зависти и безо всякого упрека.
Однако по прошествии 30 лет на сцену вышел новый «творческий коллектив», одновременно дополняющий и противоположный тем «старым французским философам»: Ален Бадью (Alain Badiou), Жак Рансьер (Jacques Rancière), возможно, Жан-Люк Нанси (хотя он и принадлежит к другому лагерю), а во главе их всех стоит самый молодой, крикливый и задиристый из них – Славой Жижек (Slavoj Zizek), странный случай «французского философа», по ошибке родившегося в Любляне при режиме маршала Тито. Как считает Жижек, этот режим мы не должны называть «тоталитарным» (Надо же какое интересное совпадение! Некоторые наши наиболее маститые историки высказывают такое же мнение относительно режима Франко!), потому что это идеологический штамп, придуманный антикоммунистической пропагандой, а они все выступают под знаменем идей коммунизма. Даже если исходить всего лишь из их возраста (первым трем уже под семьдесят), их теоретический запас значительно превосходит тот, который имели «новые философы», когда появились. Бадью – автор внушительных трудов по математике, Рансьер – специалист по истории рабочего класса, а Нанси обладает обширными знаниями по истории философии. Если им и не удавалось заявить о себе раньше, то лишь в силу того, что их затмевали более крупные фигуры того же направления: Бадью затмевал Делеза (Deleuze), Рансьера – Альтуссер (Althusser), а Нанси – Деррида (Derrida). Но как только эти фигуры сошли со сцены, они облегчили ту тяжеловесную теоретическую базу (в том числе и «тяжеловесный» марксизм), подобно тому, как аэронавты сбрасывают с воздушного шара часть груза, чтобы устремиться ввысь. Они не хотят походить на интеллектуалов-меланхоликов: Бадью заменяет уравнения хоральными гимнами, Рансьер отошел от истории и пишет высокопарные памфлеты, Нанси увлекся поэтическими афоризмами, а последние книги Жижека представляют собой фрагментарные подборки написанных на скорую руку заметок на различные темы. Автор особо не утруждает себя доводами и выводами, однако его статьи изобилуют умными и яркими комментариями и всегда своевременными анекдотами. В отличие от своих предшественников-антикоммунистов, нынешние философы вызывают у всех положительную реакцию.
«Новые французские философы» -весьма постаревшие и одетые в костюмы от Армани - пользуются самолетом Саркози и посещают исключительно районы конфликтов или стихийных бедствий (Глюксманн - Чечню; Леви – Ливию; Финкелькраут – Сербию, и все они вместе – Ирак), подобно призракам либерализма, и принимают их в этих местах, боюсь, весьма прохладно. А вот «старые коммунистические» философы, несмотря на свой преклонный возраст, заметно помолодели: они не носят дорогих костюмов и не пользуются президентским самолетом, но делают это по той же причине, по которой профсоюзные лидеры не летают бизнес классом. И дело вовсе не в том, что им этого не позволяет их статус, а в том, что они должны поддерживать определенное общественное лицо и быть чуть неряшливыми в одежде, что, с другой стороны, подчеркивает их молодой задор. Внезапные появления призрака коммунизма вызывают всякого рода неформальные акции, зачастую непродуманные, иногда под открытым небом, но при этом обязательно в нервных узлах планеты (Уолл-Стрит, выставка современного искусства в Касселе, портал Wikileaks, Принстон, Бразилия, Китай или крупные международные фестивали искусств и культуры). Их движущей силой является толпа, которая приветствует призрак коммунизма с радостным ликованием и неустанно распространяет его высказывания в YouTube и социальных сетях, которые, как утверждают, являются нашим будущим и одновременно бомбой замедленного действия. Вожак этой толпы по популярности может посоперничать с основателем Wikileaks ДжулианомАссанжем или с поп-дивой Леди Гагой (каждый из которых достиг недосягаемых вершин в своей области, как утверждает пресса). И хотя он еще не удостоился Премия принца Астурийского за гуманитарные исследования (но скоро получит), но уже награжден такой почетной международной премией в области гуманитарных наук, которая была вручена испанскому философу Хулиану Мариасу (Julián Marías) и иранской писательнице Азар Нафизи, автору нашумевшей книги «Прочитать «Лолиту» в Тегеране» (как вы понимаете, я пишу об этом с восхищением и детской завистью).
Читайте также: кто стоит за «Occupy Wall Street»
И как же можно быть коммунистом и при этом так располагать к себе, спросите вы. Главная уловка заключается в том, что их коммунистические воззрения как бы не от мира сего. Они не только тщательно скрывают свое прошлое, но и отмежевываются от всего того, чем коммунизм на самом деле обернулся: Советский Союз, ГУЛАГ, культурная революция в Китае эпохи Мао Цзе Дуна, таким образом освобождая себя от его тяжкого исторического наследия. Но при этом они настаивают на своем праве с гордостью нести знамя идей Ленина, Че Гевары и Пол Пота, чьи имена для них ассоциируются не с так называемыми коммунистами мира сего, а иного мира, который можно построить. Эти коммунисты столь же знамениты и мужественны, но они очистились от своих грехов и преступных деяний и стали символом Высшей Этики вечных ценностей, оставившей далеко позади не только капитализм, но также общество формальной демократии и государство всеобщего благоденствия, которые они считают растленными, загнивающими и не имеющими никаких перспектив. А поскольку у этого идеального коммунизма нет ни учения, ни программы действий (это всего лишь призыв к человеческой солидарности, к тому общему, что у нас есть), то у кого он может вызвать страх или неприязнь?
Но это отнюдь не означает, что он совсем бессодержательный. Если забыть о том, что эти «старые философы» впадают в тот же самый грех спекуляции, который совершали все богословы, освобождая Бога или Абсолютную идею от ответственности и возлагая весь ее груз на слабости несчастных смертных, жертвовавших своей жизнью, счастьем и достоинством во имя этого Бога или Абсолютной идеи, когда истинными виновниками являются именно они, то практическим результатом их высказываний может стать дальнейшее распространение политического смирения по всему миру. Они утверждают, что финансовый капитализм реален, а коммунизм нового типа возможен, но особенно – и именно поэтому они приходятся столь по душе большинству людей - что социал-демократия невозможна (а вместе с ней – правовое государство и гражданское общество). По этому вопросу, как представляется, существует совпадение мнений, что в значительной мере облегчает осуществление проектов правых сил во всем мире. В этом, похоже, убеждены даже социал-демократы, готовы признать главенство технократов из Goldman Sachs.
Постановка вопроса о политических альтернативах будущего с использованием лишь бинома «капитализм-коммунизм» (как это делала сталинская пропагандистская машина), даже если речь идет о придуманном капитализме и салонном коммунизме, наглядно отражает нынешнюю политическую обстановку – заключающуюся в отсутствии альтернатив -, но является ошибочной, если забыть о том, что ни капитализм, ни коммунизм (по крайней мере не тот, о котором говорят «старые философы») не являются политическими режимами, сколь бы реален ни был первый и сколь бы извечным ни был второй. Воистину становится жутковато от мысли о том, что будущее предлагает нам выбор между брокерами Нью-Йоркской биржи и обитателями палаток, расположившимися на тротуаре напротив. Но особенно страшно становится оттого, что лишь на пространстве, расположенном между двумя тротуарами – там, где сейчас кишит нескончаемый поток автомобилей - имело смысл то, что мы до настоящего времени называли «политикой». И, по правде говоря, я думаю, что ни у брокеров, ни у обитателей палаток напротив, ни у старых философов, ни у новых, не имеется этому каких-либо альтернатив.
