По мере того, как масштабы ущерба в результате ядерного инцидента на АЭС «Фукусима» в денежном выражении продолжают расти – японские официальные лица сейчас оценивают в его в 64 миллиарда долларов или больше – будущее атомной энергетики тает на глазах. Развитые страны ограничивают или вообще закрывают свои программы в области атомной энергетики, а государства к югу от них, в горячих точках мира (подумайте о Ближнем Востоке и Дальнем Востоке), стремятся строить свои собственные реакторы. При нормальных условиях это привело бы к еще большей концентрации внимания на вопросах ядерной безопасности и нераспространения. Но учитывая, насколько снизились продажи атомных реакторов в ведущих странах мира, оба этих пункта отошли на второй план по сравнению с желанием стран-поставщиков ядерных технологий использовать то, что остается от рынка атомных реакторов.
Конечно, возможности в области продаж ядерных реакторов и технологий сейчас гораздо менее изобильны, чем когда-то были.
Этой весной Германия на постоянной основе закрыла восемь из своих реакторов и пообещала заглушить остальные к 2022 году. Вскоре после этого итальянцы подавляющим большинством проголосовали за то, чтобы сохранить свою страну неядерной. Швейцария и Испания последовали этому примеру, запретив строительство новых реакторов. Потом японский премьер-министр покончил с планами его страны расширять свой арсенал атомных станций, пообещав радикально уменьшить степень зависимости своей страны от атомной энергии. То же самое сделал президент Тайваня. Сейчас Мексика откладывает строительство десяти реакторов в пользу развития электростанций на природном газе, а Бельгия рассматривает возможность полного отключения своих атомных станций возможно уже к 2015 году.
Даже наиболее проядерно настроенные из государств мира после Фукусимы испытали реакцию, которая заставила их отбросить или пересмотреть свои планы. Китай - самый крупный перспективный рынок для атомной энергетики - приостановил процесс одобрения строительства новых реакторов, начав проводить длительные исследования по ядерной безопасности. Прогнозы в области ядерных мощностей на 2020 годы снижены на 30%. Ключевым узким местом является недостаток специалистов в области атомной энергетики: чтобы поддерживать обозначенные цели Китая в этой сфере, Пекин должен выпускать примерно 6 000 экспертов в атомном секторе в год. Сейчас его высшие учебные заведения готовят едва ли 600 человек.
Соседняя Индия, еще один потенциальный рынок для атомного бума, испытывает разный набор проблем: среди них активная местная оппозиция, растущая национальная обеспокоенность по поводу иностранных атомных реакторов и разногласия по поводу ядерной ответственности, которые могут помешать импорту новых реакторов. Индия должна была ввести в строй первый из двух реакторов российского производства в подверженном угрозе цунами штате Тамилнад. Однако после Фукусимы местные жители провели серию голодовок протеста, и открытие станции было отложено. Еще более негативная антиатомная реакция в находящемся неподалеку штате Западная Бенгалия вынудила местные власти покончить с крупным российским проектом в Харипуре. Сейчас они блокируют еще более крупный французский проект строительства реактора в Джайтапуре.
Эти ядерные неудачи происходят в то время, когда премьер-министр Индии Манмохан Сингх пытается согласовать законодательство страны в области ответственности за ядерные инциденты с американскими требованиями того, чтобы зарубежные поставщики реакторов были освобождены от какой бы то ни было ответственности за вред, который может быть нанесен собственности или людям за пределами места расположения реактора в случае аварии. Сингх недавно объявил, что он попытается убедить парламент ограничить ответственность зарубежных поставщиков 300 миллионами долларов (даже при том, что Япония оценивает на данный момент ущерб от инцидента на Фукусиме не менее чем в 64 миллиарда долларов). Неясно, будут ли намерения премьера реализованы, поскольку в 1984 году в результате взрыва на химическом предприятии американской Union Carbide в Бхопале погибли как минимум три тысячи человек.
Читать по теме: АЭС - предмет российского саботажа
В США процессы строительства новых реакторов также пострадали - не из-за общественного противодействия, а из-за экономических проблем. Еще до аварии на Фукусиме избыток относительно чисто сгорающего природного газа и недостаток финансирования проектов, стоимость реализации которых настолько выросла, что вышла из-под контроля, заставляли предполагать, что ядерный ренессанс угаснет. Потом случилась Фукусима, которая превратилась в угрозу, могущую стать катализатором еще более жестких норм в области безопасности, которые пока только должны быть приняты. Итоговый результат - если в 2007 году американские предприятия подали в Комиссию по регулированию атомной отрасли (Nuclear Regulatory Commission) заявки на строительство 28 атомных станций до 2020 года, то теперь крупным достижением будет, если до конца десятилетия хотя бы три АЭС будут введены в строй.
Наконец, есть еще Франция - страна, «самая атомная» в мире, если взять ее мощности в плане АЭС в пересчете на душу населения. Часто характеризуемая как образец коммерческих отношений в атомном секторе для всего мира, сегодня она погрязла в общенациональных дебатах по поводу возможного частичного вывода из обращения атомных мощностей. Президент Николя Саркози, разумеется, поддерживает атомную энергетику, в то время как его оппонент от социалистов, Франсуа Олланд (François Hollande), который сильно опережает его по данным опросов общественного мнения, предложил к 2025 году сократить долю АЭС в производстве энергии более, чем на треть. В отношении Олланда наблюдается явный сдвиг французского общественного мнения: если до аварии на Фукусиме две трети французов поддерживали атомную энергетику, то сейчас 62% выступают за постепенное свертывание этих мощностей. Вдобавок, французский суд недавно обязал энергетического гиганта EDF выплатить Greenpeace 1,5 миллиона евро за незаконный шпионаж за экологами. Общественная поддержка этого решения и то, что французская Социалистическая партия добивается расположения французских «зеленых», минимизируют вероятность того, что Олланд отступится от своего обещания.
Каковы же, тогда, хорошие новости для атомной отрасли? Ряд новых реакторов может быть построен в Восточной Европе и в Великобритании, и еще несколько в Южной Корее, но в северном полушарии это все. Если же взглянуть южнее, то перспективы атомного сектора выглядят гораздо оптимистичнее. Россия продвигает проекты строительства реакторов в Бангладеш, Индии, Вьетнаме, Иране и Турции. США, Франция, Япония и Южная Корея - все работают над тем, чтобы закрепить аналогичные сделки в Иордании, Вьетнаме, Турции и Саудовской Аравии, по мере того как Китай продолжает расширять группировку атомных реакторов Пакистана.
Ни у одного из этих ядерных клиентов, стоит отметить, нет системы регулирования ядерной безопасности, достойной того, чтобы так называться. Да и помимо Пакистана ни в одной из этих стран нет достаточного количества обученного персонала в атомном секторе, который мог бы строить или работать оператором крупных программ в области атомной энергетики. Более чем несколько из них - Турция, Сирия, Иран, Алжир, Египет и Саудовская Аравия - либо уже имеют развитые возможности в области разработки ядерного оружия, либо стремятся к их получению. (И, конечно же, Пакистан уже обладает настоящим ядерным оружием). А Египет, Турция, Иордания, Вьетнам и Саудовская Аравия неоднократно отклоняли американские призывы прекратить производить ядерное топливо - процесс, который способен за несколько недель превратить страну в государство, обладающее ядерным оружием. Кроме того, Иран, Египет, Алжир и Сирия были пойманы нарушающими меры и стандарты в области безопасности Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ).
Читайте еще: плавучие АЭС столкнулись с трудностями
Так что же движет странами, которые являются поставщиками атомных технологий на планете, в их желании обслуживать подобные государства-парии в ядерном секторе?
Во-первых, и прежде всего - деньги. Когда перспективы продаж реакторов в мире развитых экономик иссякли, большинство поставщиков ядерных решений и технологий были вынуждены обратить свой взор на менее развитые - и потенциально более прибыльные - рынки на Ближнем и Дальнем Востоке. На самом деле, поставщики просто расталкивают друг друга, стремясь реализовать контракты на этом рынке, в особенности Южная Корея, которая дебютировала в качестве ядерного экспортера, заключив договор на 20 миллиардов долларов по строительству четырех атомных реакторов в Объединенных Арабских Эмиратах.
Россия, между тем, нацеливается на активизацию своей работы по строительству реакторов в иранском Бушере. Москва рассчитывает, что на этом месте в Иране появится как минимум четыре новых крупных ядерных реактора. Чтобы не отставать, Эр-Рияд объявил после аварии на Фукусиме, что он планирует потратить 112 миллиардов долларов на покупку 16 подобных устройств вместе со всей необходимой ядерной инфраструктурой в период до 2030 года. Наконец, Турция, в которой Россия уже строит один реактор, объявила конкурс на строительство еще одного и планирует завершить возведение еще 18 реакторов к 2030 году. Это может означать серьезные деньги.
Второй движущей силой является геополитика. В случае с Турцией Москва продает реактор Анкаре по себестоимости или даже ниже. Почему? Москва хочет получить рычаг влияния на своего соседа, который может помешать собственным планам России по строительству нефтепроводов. Что касается Ирана, то России нравится быть рассматриваемой в качестве незаменимой сверхдержавы, выступающей как независимый арбитр, третейский судья, в международных спорах Тегерана по атомному вопросу.
Еще по теме: АЭС "Темелин" достроят русские
Что же касается Вьетнама, то Соединенные Штаты не могут открыто сказать, что они пытаются сдержать Китай с предполагаемой реакторной сделкой. Достижение соглашения о сотрудничестве с Вьетнамом, однако, показывает, что США доверяют Ханою самые чувствительное и щекотливое оборудование и ноу-хау; это открывает дверь и для других потенциально возможных стратегических продаж технологий. Более того, эти выгоды достигаются без необходимости для США продавать какие-то реакторы напрямую Вьетнаму (Япония, которая строит американские реакторы, может сделать это вместо них). Также это легко осуществимо политически: формальные соглашения о гражданском сотрудничестве США в области атомной энергетики могут быть заблокированы только маловероятным квалифицированным большинством палаты представителей и сената. Фактически парафирование подобных соглашений настолько же хорошо, как и их вступление в силу.
Ну и потом, наконец, есть Саудовская Аравия. Не секрет, что саудовцы заигрывают с идеей получения атомной бомбы. «Мы не можем жить и существовать в такой ситуации, когда у Ирана есть атомная бомба, а у нас нет, - заявил саудовский официальный представитель в июне. - Все просто. Если Иран разработает ядерное оружие, это будет неприемлемо для нас, и нам придется последовать его примеру». Тегеран, возможно, активно разрабатывает атомное оружие, хотя сам настаивает на том, что его программа в этой области носит исключительно мирный характер и направлена на решение задач в энергетическом секторе. В качестве дополнительной преграды Эр-Рияд планирует закупить обычного современного оружия у Соединенных Штатов на 60 миллиардов долларов.
Да, саудовские чиновники обдумывали получение бомбы от Пакистана. Они также рассматривали вариант осуществления «мирной» ядерной программы как первого шага на пути разработки ядерной бомбы собственными силами. Чтобы уверить своих соседей, что их ядерная программа носит мирный характер, саудовцы твердят о том, что у них кончаются нефть и природный газ. Они также настаивают на том, что они должны субсидировать это топливо на внутреннем рынке, чтобы избежать политических волнений. И неважно, что если позволить внутренним ценам на нефть и газ вырасти, это отложит момент истощения запасов на многие десятилетия; саудовцы хотят получить современные реакторы.
А больше всего они хотят реакторы американской конструкции. Следовательно, соглашение о сотрудничестве с США - самое желательное. Высокопоставленные обамовские чиновники оправдывают стремление заключить подобную договоренность не столько промышленными причинами, сколько доводами в пользу того, что это будет способствовать нераспространению. Их образ мышления напоминает британские аргументы XVIII века о том, что британцы должны оставаться в секторе работорговли, чтобы ее контролировать, и возможно, эти нынешние американские чиновники и их аргументы и заслуживают доверия и даже вполне правдоподобны, за исключением одной маленькой детали - их босс, президент Обама, сейчас выступает против предложенных законопроектов, которые ужесточат требования в области нераспространения в применении к американскому сотрудничеству с другими странами в ядерной области.
В апреле прошлого года комитет по внешнеполитическим отношениям сената проголосовал 34 голосами «за» в пользу принятия закона H.R. 1280. Законопроект требует того, чтобы обе палаты парламента голосовали давали свое одобрение американских соглашений в области атомной энергетики с теми странами, которые не хотят отказываться от производства ядерного топлива или принимать у себя назойливые инспекции МАГАТЭ. Разумное объяснение тут заключается в том, что после того, как ОАЭ согласились на такие условия в своем соглашении с США, США должны обеспечивать, чтобы сотрудничество шло на тех же условиях и с другими государствами, по возможности.
Администрация Обамы, которая назвала эти условия новым золотым стандартом, когда сделка с ОАЭ была финализирована, сейчас заняла другую позицию – они не хотят ничего делать с этим законодательством. Саудовская Аравия, между тем, наняла юридическую фирму Pillsbury, один из ведущих инструментов лоббирования в Вашингтоне, чтобы обеспечить сотрудничество с США в атомной области без этих условий.
Выразит ли конгресс несогласие или нет, и заставит или нет Обаму работать жестче, чтобы убедить мировых поставщиков ядерных технологий принять условия ОАЭ для своего атомного экспорта – остается неясным. Но что ясно, так это то, что если эти усилия не увенчаются успехом, и ядерные страны продолжат свое движение на юг, задача избежать повторения инцидентов, подобных фукусимскому, станет еще более трудной. Но этот вызов может оказаться незначительным по сравнению с задачей предотвращения гонки ядерных вооружений на Ближнем и Дальнем Востоке.
Генри Сокольский (Henry Sokolski) – исполнительный директор Центра обучения политике нераспространения (Nonproliferation Policy Education Center) в Арлингтоне, штат Вирджиния, и редактор издания «Глобальная экспансия атомной энергетики: взвешивание затрат и рисков» (Nuclear Power’s Global Expansion: Weighing Its Costs and Risks, 2010 год), а также труда «Будущая гонка вооружений» (The Next Arms Race, ожидается к публикации).
