Тадич на баррикадах

Призывом к политическим представителям сербов северной части Косова убрать баррикады Борис Тадич удивил только тех, для кого мгновение реальности то же, что и вечность.

Да, Борис Тадич говорил, что для сербов с севера Косова баррикады - это средство и способ выразить политическую позицию.

Да, Борис Тадич сказал Ангеле Меркель, что политические институты сербов на севере Косова - единственные и легитимные.

Да, Борис Тадич встретился с председателями четырех муниципалитетов с севера и разговаривал с ними как с официальными политическими представителями около 50000 сербов, проживающих в Косовской Митровице, Лепосавиче, Зубин-Потоке и Звечане.

Ответ Тадича канцлеру Германии, его высказывание по поводу баррикад и встречу с руководителями областей я воспринял как способ и средство реализации той политики, которую он представил в четырех принципах по Косову: решение проблемы севера Косова, особые гарантии для сербов в анклавах, защита сербского культурного наследия и решение вопроса имущества Сербии и сербов в крае.

Я согласен, что четыре принципа на практике могут быть достигнуты различными способами и в разной степени и что «решением по северу Косова» может быть и план Ахтисаари, и «Ахтисаари плюс» и разделение, и какой-то из вариантов, предлагаемых сейчас Карлом Бильдтом ...

Эта «открытость» решения является следствием того, что ни Тадич, ни председатели четырех муниципалитетов, ни Меркель, ни KFOR в этой игре не единственные, а только одни из многих участников. К сожалению, у Меркель и Тачи больше полномочий сделать что-либо и на северном, и на южном берегу реки Ибар, чем у президента Сербии — кем бы он ни был и что бы не было написано в Конституции Сербии.

Именно потому, что в игре под названием «конфликт на севере» так много участников, косовский вопрос в целом не может быть «заморожен» до того времени, пока Россия и Китай не станут мировыми правителями. Равно как и нельзя вернуться назад, например, до вторжения единиц «Росу» на пунктах Ярине и Брняк. Несомненно только то, что каждый может использовать максимум своего влияния для достижения наиболее выгодного для себя результата. Делают это и сербы, и албанцы. Это подтверждает и Тадич, когда говорит, что за день до начала конфликта в Ягненице Сербия была ближе к статусу кандидата в ЕС.

Я не думаю, что Борис Тадич верит, что председатели областей с севера послушают его, но безусловно, он убежден, что он послал четкий сигнал.

Одни будут толковать его как нарушение обещания, измену принципам, предательство. Другие же сочтут его единственно возможным ради достижения национальных и государственных интересов. Третьи - слишком запоздалым, следствием недальновидной политики. Этот спор будет продолжаться даже когда ни одного из участников нынешних событий не будет на этом свете.

Несомненно, однако, что Тадич вновь решился на риск, несмотря на то, во сколько ему это может обойтись на предстоящих выборах.

Образно говоря, президент вышел на баррикады. Это и есть работа политика: принимать решения в самые сложные моменты, а не перекладывать их на народ, когда тяжело и рано или поздно прийдется платить.