Спустя двадцать лет после распада или разрушения Югославии остаются сомнения, неужели все должно было произойти именно так, кроваво и ужасно. Могли ли народы бывшей Югославии разойтись относительно прилично, без разрушений, можно ли было обойтись без войн, чтобы сейчас, после всего этого, те же народы не были вынуждены опять искать новые пути примирения? Была ли Югославии, по сути, парадигмой века в этих краях?
Адмирал флота в отставке Бранко Мамула - один из последних среди живых высокопоставленных военных чиновников бывшей Югославии, свидетель соответствующих событий в политической и военной верхушке страны, человек, который знает, что происходило накануне распада бывшего общего государства.
Читайте еще: США грозит участь СССР и Югославии
Адмирал Мамула был главнокомандующим вооруженными силами СФРЮ и секретарем по вопросам национальной обороны, то есть министром обороны, с этой должности в 1988 году он и вышел на пенсию. К тому времени, как он ушел в отставку, Югославская Народная Армия насчитывала 336 тысяч солдат, сержантов и офицеров. Сегодня он живет в Тивате и ему 90 лет.
«Политика»: Господин адмирал, как вы сегодня смотрите на трагедию Югославии, могли ли мы разойтись по-другому?
Бранко Мамула: Югославия не распалась, ее разрушили. Подожгли дом, а пожарные, вместо того, чтобы помогать тушить огонь, уничтожили дом до конца. Мы с ЮНА хотели сохранить Югославию и реформировать ее в мирных условиях, потому что мы понимали, что все остальное приведет к войне, но у нас не было власти в Югославии. Власть была у республик, а на уровне федерации власть если и была, то в руках двух председателей: государства и партии, прежде всего партии. Именно поэтому наибольшую ответственность за все те трагедии, возникшие из распада Югославии, несут те, кто был у власти.
- В какой мере руководство ЮНА ответственно за трагические последствия разрушения страны?
- Военное руководство ЮНА ответственно за то, что не свершило переворот, что позволило националистическим вождям и сепаратистскому поведению двух западных республик толкнуть ЮНА в объятия сербского национализма, который ЮНА брутально использовала в межэтнической войне а потом отбросила.
- А ваша личная ответственность во всем этом?
- Есть вещи, которые я должен был сделать, но не сделал, я считал, что ретроградные силы из темного прошлого нашего народа, с их националистичными военными флагами, должны быть остановлены, и у ЮНА не было никаких оснований не сделать этого. Я уверен, что если бы это было сделано вовремя, Армию бы поддержало большинство всех югославских народов. И, в результате, исход был бы гораздо лучше, чем тот, который пережили граждане Югославии. Мне и моему поколению остается только нести ответственность за все, что не было сделано для предотвращения наиболее трагического исхода. ЮНА вынуждена была взять на себя ответственность, когда государственные учреждения притаились.
Читайте еще: Хотел ли Тито распада Югославии?
- Вы были на последнем заседании руководства ЮНА с Тито 22 декабря 1979 года в Карагеоргиеве. Что там было сказано?
- На День ЮНА Тито плохо себя чувствовал, все свелось к поздравлениям генерала Любичича и банкету, но за день до этого, на заседании Совета национальной обороны, на котором присутствовали первые люди федерации, республик и областей, ЮНА и конечно маршал, я, как начальник штаба, отрапортовал о ситуации в вооруженных силах. Настроения в обществе я охарактеризовал как негативные, я представил это как предупреждение о последствиях, в контексте предосторожности, что может произойти в период, который последует после Тита. Конечно, я все это очень деликатно сформулировал, и Тито все внимательно выслушал. Нам было важно, чтобы он занял позицию по этому вопросу. Тем не менее мои оценки никто не стал комментировать, так как председатель правительства Веселин Джуранович сразу же после моего доклада неожиданно выступил с речью о необходимости девальвации динара и новых заимствований у МВФ. Тито отклонил и одно, и другое, Джуранович подал в отставку, Тито рассердился и закончил собрание. Ситуация была неловкой, это была последняя возможность обсудить со всеми, и с маршалом, куда катится страна. Момент ускользнул, ведь Тито сразу же после этого отправился в клинический центр в Любляне. Но Тито при каждой встрече с нами из ЮНА всегда подчеркивал, что Югославия должна быть сохранена и защищена.
- Вы потом навестили Тита в больнице?
- Да, и было ясно, что он уходит в последний путь. Он тогда пошутил: «Как бы смотрелось, если бы я в качестве верховного главнокомандующего вышел к Святому Петру на одной ноге и сообщил, что я, наконец, прибыл». Его пресловутый черный кожаный портфель стоял у изголовья, в портфеле был и пистолет. Адмирал Костич, его адъютант, попытался эту сумку убрать, но Тито ему не позволил.
- В то время к нашим границам Советы подтягивали войска.
- Да, у нас был опыт 1968 года, когда советские войска проводили операцию в Чехословакии, а нам нужно было слишком много времени чтобы мобилизоваться для обороны от возможного советского вторжения, просто тогда мы были неготовы. Во время болезни Тита целых семь советских дивизий были в Венгрии, и мы тогда, наученные опытом 1968 года, готовились к серьезной обороне. Весной 1980 года с визитом к нам пожаловал начальник Генерального штаба Венгрии, генерал Иштван Ола. Мы говорили о событиях, происходивших несколько месяцев назад. Он сказал мне, что было вполне возможно, что силы Варшавского договора нападут из Венгрии, при чем венгерская армия выполнила бы свои обязательства, и ни он, ни руководство Венгрии не смогли бы этого остановить. Но он, Иштван Ола, уверял, что нашел бы способ предупредить меня обо всем. Он был великим человеком и офицером, я не распространялся об этом разговоре дальше, так как мы уже были продырявленные как решето, и я не хотел подставлять искреннего приятеля.
Еще по теме: Бывший командующий югославской армии приговорен к 27 годам тюрьмы
- Что вы имеете ввиду, продырявленные как решето?
- В июле 1976 года Тито вызвал меня к себе. Он попросил порекомендовать ему нового адъютанта, я предложил адмирала Виловича и он согласился. Потом он вдруг спросил: «Скажите, Мамула, есть ли предательства в верхах армии?» Я хорошо запомнил каждое его слово. Я был удивлен. Как на киноленте я прокрутил в голове все события в армии, которые могли бы быть причиной для беспокойства Тито. Маршал почувствовал, что я напрягся, он прошелся по кабинету, а затем сел за рабочий стол. Я пытался повторить некоторые оценки, которые генералы Любичич и Шарац изложили руководству страны в марте того же года. Тито прервал меня вопросом: «В верхах армии?» Я сказал, что не думаю, что кто-то из руководства армии мог бы пойти на государственную измену. Он не был удовлетворен ответом и попросил, чтобы этот разговор остался между нами. Случай генерала Джоки Йовановича еще не разразился, но и тогда невозможно было доказать, что готовился военный переворот, и, тем более, что в этом была замешана Йованка Броз. Все, что сделал Йованович, была консультация наивысших генералов Союзного Секретариата Народной Обороны и Генерального штаба о возможном кандидате на пост министра обороны, поскольку Любичич завершал свой третий мандат. Генерал Стане Поточар был убежден, что дело в подставе Йованича и Йованки Броз, в то время как Йованич думал, что его «подставил» его соотечественник, генерал Дане Чуич, но это не так. Я удивлялся, почему маршал не спрашивает у генерала Любичича и начальника службы военной безопасности генерала Бране Йоксовича. Тот факт, что маршал на предложение Бакарича принял четвертый мандат генерала Любичича, и что он, после Доланца, стал вторым человеком в Югославии, не вызывает сомнений, что Тито доверял Любичичу.
(...)
- Расскажите историю про зерно за НАТО...
- После резолюции Коминформа в воды Виса с официальным визитом прибыла группа кораблей американского флота под командованием адмирала Джона Касадо на авианосце Coral Sea. Вместе с Тито мы посмотрели авианосец, на котором нас принял адмирал Касадо. Адмирал сказал, что они, американцы, находятся в водах Висы, откуда они могут стрелять по советским целям в Украине. Тито слегка нахмурился, а когда адмирал продолжил в том же духе, Тито прервал его и сказал, что никто и никогда не будет стрелять по Советскому Союзу с территории Югославии. Через год мы попросили у Вашингтона доставить нам зерно. Переговоры с американской стороны вел уже отставной адмирал Касадо. Он дословно нам сказал: «Получите зерно, если вступите в НАТО». Белград был информирован о ультиматуме. Тито передал американцам, что никто не смеет так разговаривать с Югославией и прекратил переговоры. Однако позже Эйзенхауэр поставил нам зерно. И мы не вступили в НАТО.
