2011 год войдет в историю как год, в который Европейский Союз впервые заглянул в пропасть и назвал то, у чего нет имени. Неожиданно для своих и чужих, как внутри Европы, так и за ее пределами, как раз в тот момент, когда после десятилетия самокопаний и дробления Европа бросилась наверстывать упущенное, чтобы стать, наконец, игроком мирового уровня, финансовый и экономический кризис нанес ей коварный удар и поставил под вопрос ее основное и самое успешное достижение – единую валюту. «Упадет евро, упадет и Европа», - предупредила в ноябре членов своей партии канцлер Германии Ангела Меркель (Angela Merkel). По ее словам, это «самая сложная ситуация со времен Второй мировой войны». И она права, поскольку последствия падения евро будут столь катастрофическими, что вряд ли ограничатся валютной сферой. Речь идет о мощнейшем ударе по внутреннему рынку и общей политике, включая политику внешнюю, который перечеркнет десятилетия кропотливого строительства единой Европы.
Европейские кризисы шестидесятых и семидесятых годов, экономический и технологический спад в тени США и Японии в восьмидесятых, возврат к концентрационным лагерям и этническим чисткам в девяностых, провал конституционных референдумов во Франции и Нидерландах в прошлом десятилетии... Европейский Союз неоднократно переживал кризис, но еще никогда кризис не был смертельно опасным, в прямом смысле этого слова.
Какие последствия кризиса евро мы уже видим? Самым очевидным и непосредственным из них стало стремительное падение занятости населения и его уровня благосостояния, породившее общую неуверенность относительно будущего социального государства. Кроме того, кризис поставил под вопрос демократическую самооценку общества, оказавшегося под прессом рыночных механизмов, на которые оно не в силах повлиять. И хотя говорить о психологическом эффекте кризиса еще рано, история свидетельствует о том, что общества, в которых царят страх и неуверенность, обычно замыкаются в себе, начинают с подозрением относиться к соседям и отдаются популизму, жертвуя свободой ради безопасности.
Кризис выявил слабые места. Евро, казавшийся таким надежным со всеми этими величественными, хотя и (пророчески?) не существующими, зданиями на купюрах, оказался неприспособленным к неблагоприятным погодным условиям. Это корабль, построенный, чтобы плавать только в спокойной воде. Более того, под ударом оказалась и тонкая, но столь важная ткань самоидентификации, на которой зиждилось строительство единой Европы. Солидарность и единые цели, в основе которых лежало общее видение прошлого и будущего, утратили свои позиции и стали уступать худшим культурным предрассудкам и стереотипам, которые мы считали давно преодоленными: Север против Юга, Восток против Запада, католики против протестантов. В результате, управление кризисом проводилось по принципу «слишком мало, слишком поздно» и завело евро на край пропасти, продержав граждан Евросоюза в предынфарктном состоянии почти год.
С точки зрения институтов, зданию единой Европы также был нанесен серьезный удар: Франция и Германия, невзирая на связанные с этим сложности, сделали выбор в пользу межправительственных организаций, оставив на вторых позициях европейские институты (в первую очередь, Еврокомиссию и Европарламент) и так называемый союзный метод, традиционно бывшей единственной гарантией равновесия между большими и малыми, богатыми и бедными, Севером и Югом.
Под занавес, в конце года Европейский центральный банк (ЕЦБ) спас европейскую экономику от краха, наводнив банковский рынок ликвидными средствами. Что подтвердило правоту тех, кто говорил, что проблема суверенного долга была не причиной, а следствием финансового кризиса, который, вследствие ошибок, допущенных при создании и функционировании зоны евро, чуть не уничтожил сам Евросоюз. Колокол ЕЦБ спас Евросоюз, по крайней мере, на какое-то время, но не решил ключевых проблем, которые никуда не ушли и потребуют дальнейших действий в 2012 году.
Среди них следует выделить невозможность провести границу между евро и Евросоюзом, чтобы не дать краху первого стать концом второго. Поэтому, когда в 2012 году греки и англичане снова сядут за стол переговоров, Евросоюз окажется точно в таком же положении, как в 2011: между молотом выхода Греции из зоны евро, что повлечет за собой катастрофические последствия, и наковальней неизбежного разрыва с Великобританией, ставящего под угрозу единство внутреннего рынка и ослабляющего положение Евросоюза на мировой арене.
Впрочем, будущее Европы решится не на греко-британской периферии, а, как это и должно быть, в ее сердце. Немецкое правительство продолжает настаивать на таком толковании кризиса, которое делает невозможным его решение, поскольку, как уже было доказано, кризис требует изменения норм, регулирующих функционирование зоны евро, и, среди прочего, новой роли ЕЦБ и выпуска еврооблигаций. В Берлине Меркель сознательно привязала себя сразу к двум страховочным тросам: общественному мнению, крайне отрицательно воспринимающему единую валюту, и решению Конституционного суда против евроинтеграции. Но как общественное мнение, так и решение Конституционного суда, которыми прикрывается Меркель, являются не причиной ее действий, а результатом деятельности ее самой и ее партии, внушивших, вопреки всем фактам, немцам убежденность в том, что евро не только был неудачным проектом для Германии, но и, как утверждает Конституционный суд, угрозой для немецкой демократии.
В сложившейся ситуации, после того как ЕЦБ сменил курс и принялся за спасение финансовой системы, все ждут, что будет делать Германия, пытаясь понять, сколько еще Берлин будет оставаться лидером Европы со всеми своими сомнениями, неуверенностью и страхами и когда он предпочтет перейти к конструктивному подходу и долгосрочному строительству во благо всего континента. Забудьте о календаре майя. Предсказание Кассандры подтвердится или окажется ложным в Берлине.
