Дэнбери (Коннектикут) — Больше десятилетия они трудились в странном, похожем на коробку здании на холме, возвышавшемся над городским аэропортом. В здании без окон (за исключением столовой). В здании, наполненном секретами.
Они носили защитные белые комбинезоны и, чтобы попасть в стерильную комнату, где хранилось оборудование, проходили через обдувочный шлюз.
В разговорах они использовали кодовые обозначения.
Лишь немногие из них знали, кто на самом деле был тем «заказчиком», c представителями которого они встречались в прокуренном, обшитом деревянными панелями зале для совещаний с телефонными линиями для шифрованной связи. Когда они куда-то уезжали, они часто использовали фальшивые имена.
В 1970-х годах в какой-то момент над «Секретом» в Дэнбери и окрестностях работали больше 1000 человек. И хотя они трудились долгими часами при жестких сроках, иногда пропуская семейные праздники и годовщины, он не могли никому – даже женам и детям – рассказывать, чем они занимались.
Эти инженеры, ученые, конструкторы и изобретатели были «настоящими рыцарями плаща и кинжала», говорит с добродушной усмешкой 78-летний Фред Марра (Fred Marra).
Он сидит в ресторанном дворике торгового центра Danbury Fair, в котором группа бывших коллег, работавших в компании Perkin-Elmer, собирается раз в неделю, чтобы выпить кофе. Эти люди, успевшие поседеть и стать глуховатыми, встречаются так уже 18 лет, чтобы провести несколько часов за беседой о гольфе, политике, болезнях и внуках. Однако до самого последнего времени они не могли ни словом упоминать о самом главном достижении своей профессиональной жизни.
«Ах, “Шестиугольник”», - говорит Эд Ньютон (Ed Newton), с удовольствием выговаривая слово, произносить которое на публике до сих пор кажется почти предательством.
Речь идет о так называемой «Большой птице» - самой успешной программе по созданию спутников-шпионов во времена холодной войны. С 1971 года по 1986 год было запущено 20 спутников, каждый из которых нес 60 миль фотопленки и новейшие фотокамеры. Эти спутники кружились вокруг Земли и делали обширные панорамные фотографии территории Советского Союза, Китая и других потенциальных врагов. Отснятая пленка сбрасывалась обратно в атмосферу в капсулах, которые опускались на парашютах в Тихий океан, откуда их специальными «кошками» забирали американские военные самолеты C-130.
От масштаба и амбициозности проекта Hexagon KH-9, а также от изобретательности его конструкторов захватывает дух. Еще больше впечатляет тот факт, что 19 из 20 запусков были удачными (последний запуск сорвался из-за проблем с ракетой-носителем).
Но особенно восхищает человеческое измерение этой истории – тайна, которую хранили 45-лет, и которую многие унесли в могилу.
«Шестиугольник» был рассекречен в сентябре. Теперь Марра, Ньютон и остальные, наконец, могут рассказать миру, над чем они работали все эти годы в своем «учреждении».
«Меня зовут Эл Гейхарт (Al Gayhart), и я конструктор спутников-шпионов», - заявил 64-летний инженер на пенсии удивленному бармену в одной из местных пивных, узнав о рассекречивании проекта. Сейчас он с гордостью повторяет это при каждом удобном случае.
«Это был трудный, но захватывающий опыт, самый важный опыт в моей жизни», - утверждает Гейхарт, нанятый сразу же после института и ставший одним из самых младших членов «братства» «Шестиугольника».
Он вспоминает волнующую атмосферу, в которой работали инженеры, сидевшие над сделанными от руки чертежами, решавшие бесчисленные технические проблемы с помощью «линейки и научных знаний» (компьютеров тогда еще не было) и осознававшие себя частью большого космического проекта. Интенсивность работы возрастала перед запусками, а также во время визитов представителей «заказчика» - сначала ЦРУ, а потом ВВС. Минимум один раз в Дэнбери, чтобы посетить завод, прилетал будущий президент США Джордж Буш-старший, в то время возглавлявший ЦРУ.
Хотя с проектом были связаны и другие компании — Eastman Kodak выпускала пленку, а Lockheed спутники — камеры и оптические системы делала Perkin-Elmer, бывшая тогда крупнейшим работодателем в Дэнбери.
«Мы часто приходили на работу еще затемно, и уходили уже в темноте», - вспоминает 70-летний инженер на пенсии Пол Брикмайер (Paul Brickmeier).
Он вспоминает о первом совещании по «Шестиугольнику», которое прошло в 1966 году, когда Perkin-Elmer получила секретный заказ. Тогда глядя на своих коллег, которых было всего 30 или около того, Брикмайер не понимал, как этот заказ вообще можно выполнить.
Помог осуществить проект активный найм сотрудников, привлекший внимание лучших инженеров Северо-востока Америки. Perkin-Elmer построила для проекта новое здание площадью в 270 тысяч квадратных футов — ту самую «коробку» на холме.
Проверка, которую проходили будущие сотрудники, выглядела сюрреалистически. ФБР допрашивало членов семьи, соседей и бывших работодателей. Самих кандидатах спрашивали обо всем – от отношения к азартным играм до сексуальных предпочтений.
«Они хотели убедиться, что нас нельзя подкупить», - вспоминает Марра.
Проверка иногда занимала до года. В это время новые сотрудники занимались сравнительно малозначимыми заданиями в здании, прозванном «баком для грибов», так как тех, кто там работал «держали в темноте», не говоря им, зачем на самом деле их наняли.
76-летний Джозеф Прусак (Joseph Prusak) в свое время провел в этом «баке» шесть месяцев. Когда ему, наконец, рассказали о «Шестиугольнике», Прусак, ранее работавший инженером в гражданских космических проектах, всерьез задумался о том, не сделал ли он самую большую ошибку в жизни.
«Я решил, что они сошли с ума, - вспоминает он. - Речь шла о спутнике длиной в 60 футов и весом в 30 тысяч фунтов, способном использовать 200 дюймов фотопленки в секунду. Эти точность и сложность меня просто потрясли».
Через несколько лет после множества удачных запусков Прусак смог увидеть, на что способен «Шестиугольник»: ему показали фотографию его собственного дома в Фэрфилде.
«Мы тогда были на расстоянии световых лет до Google Earth, - говорит Прусак. – Но я мог отчетливо различить бассейн на своем заднем дворе».
Более ранние разведывательные спутники «Корона» и «Гамбит» уступали «Шестиугольнику», снабжавшему Америку качественными фотографиями советских ракет, укрытий для подлодок, авиабаз и даже целых воинских частей на учениях.
По данным Национального управления воздушно-космической разведки, один кадр «Шестиугольника» покрывал наземное расстояние в 370 морских миль – то есть примерно дистанцию от Вашингтона до Цинцинати. Ранние «Шестиугольники» проводили в космосе в среднем по 124 дня, однако благодаря прогрессу технологий этот срок позднее удалось увеличить вдвое.
«В разгар холодной войны наша способность получать данные технической разведки такого рода была невероятной, - считает историк космической отрасли Дуэйн Дей (Dwayne Day). –Нам было необходимо знать, что и где они делают, и в особенности, не собираются ли они вторгнуться в Западную Европу. “Шестиугольник” играл очень важную роль, потому что благодаря ему американскому руководству не приходилось блуждать в потемках».
В числе прочего, именно «Шестиугольник» в 1970-х годах обеспечил Соединенные Штаты необходимой информацией для переговоров с Советским Союзом об ограничении стратегических вооружений.
С самого начала секретность была огромной проблемой, особенно в Дэнбери. Дело в том, что интенсивная активность сравнительно небольшой компании, получившей крупный контракт (точные суммы до сих пор не рассекречены), ясно давала понять, что в городе происходит нечто важное. На заводе находилась огромная термобарокамера, в которой фотоаппаратура испытывалась в экстремальных условиях, аналогичных космическим, и которую невозможно было скрыть. Кроме того, там была «комната тряски, грохота и вращения» для создания условий, аналогичных условиям запуска.
«Пришел вопрос, как вы прячете слона», - записано в те годы в одном из докладов Национального управления воздушно-космической разведки. Ответ оказался простым: «Какого слона?» Сотрудникам было велено игнорировать любые вопросы СМИ и не подтверждать никакие предположения о том, над чем они работают.
Однако скрыть производившиеся с калифорнийской авиабазы Vandenberg запуски было невозможно, и авиационные журналы несколько раз упоминали о «Большой птице». В 1975 году телепрограмма «60 минут» выпустила сюжет о космической разведке с рассказом о мире «Алисы в Стране чудес», в котором и американские, и советские разведчики, и их коллеги из третьих стран знали о наличии у обеих сторон «глаз в небе», но не подтверждали существование таких программ и не говорили о них публично.
Для сотрудников Perkin-Elmer подписка о неразглашении была почетным знаком.
«Мы были как разработчики первой атомной бомбы, - рассказывает 87-летний Оскар Берендсон (Oscar Berendsohn), участвовавший в работе над оптической системой. – Это была больше, чем подписка. Нам доверили безопасность этой страны. Бывает ли большее доверие?»
Даже жены, которые не могли связаться с мужьями или узнать, куда они уезжают, в основном мирились с секретностью. Они знали, что их мужья занимались крайне секретной работой. И понимали, что вопросы задавать нельзя.
«Мы были поколением детей времен Второй мировой войны», - рассказывает Линда Бронико (Linda Bronico). Ее муж Эл сообщил ей только, что он занимается испытательными установками и кабелями. «Мы все знали, что болтун - находка для шпиона».
К тому же Perkin-Elmer считался хорошим местом для работы – с высокими зарплатами, дополнительными льготами, гольф-клубом, софтбольной лигой, роскошными летними пикниками (компания арендовала для сотрудников и их семей целый развлекательный парк) и великолепными рождественскими праздниками для детей.
«Нам это нравилось, - говорит Марра. – Это была наша жизнь».
У Марры и его бывших коллег возможность рассказать о своей жизни и поделиться секретом, который они так долго хранили, вызвала целый спектр эмоций – от гордости до ностальгии, от облегчения до - в некоторых случаях - скорби.
Мэр города Марк Баутон (Mark Boughton) узнал, что его отец работал над «Шестиугольником», только, когда его пригласили участвовать в октябрьском памятном мероприятии на территории бывшего завода. Его отец Дональд Баутон (Donald Boughton), также некогда бывший мэром Дэнбери, из-за болезни не смог присутствовать на церемонии и умер несколькими днями позже.
По словам Баутона, дети – в том числе и он сам – докучали его отцу-конструктору расспросами о работе, пока не поняли, что это — закрытая тема.
«Когда я узнал о “Шестиугольнике”, я начал совсем по-другому смотреть на отца, - утверждает Баутон. – Это был не просто мой папа, с его взрывным темпераментом, горячностью и собственными мнениями по любым вопросам. Это был боец холодной войны, делавший невероятно важную для нашей страны работу».
Для Бетти Остервайс (Betty Osterweis) церемония также несла оттенок горечи. Она узнала не только о профессиональной жизни своего покойного мужа, но и о его последних минутах.
«Все эти годы, - рассказывает она, - я думала, что именно произошло» в тот ужасный день в 1987 году, когда ей позвонили, чтобы сказать, что ее 53-летний муж Генри Остервайс (Henry Osterweis), занимавшийся ведением переговоров по контрактам, умер на работе от сердечного приступа. На мероприятии она смогла побеседовать с его коллегами, которые отчасти утешили ее, рассказав, что его смерть была быстрой.
Стоя с детьми и внуками там, где когда-то работал ее покойный муж и слушая рассказы о нем, Остервейс выглядела ошеломленной масштабом всего это — жертвы, секретности, гордости.
«Я узнала, что это была не просто компания, торговавшая приборами… что он вел переговоры по контрактам ради свободы и безопасности нашей страны…» - заявила она.
«Какая тайна! И какое наследие!»
