На прошлых выходных, как и следовало ожидать, президент Туркмении Гурбангулы Бердымухамедов был переизбран, получив 97% голосов. Оставшиеся три процента распределились между семью «оппозиционными» кандидатами, которые потратили большую часть отпущенного на предвыборную кампанию времени на то, чтобы восхвалять бывшего зубного врача.
Похоже, поддержка Бердымухамедова - или, по крайней мере, доверие к нему - несколько увеличилась по сравнению с 2007 годом, когда он после смерти своего предшественника и ментора Сапармурата Ниязова набрал 89 % голосов. Ниязова с его 99,5 %, полученными в 1992 году, он пока не догнал, зато уже обогнал других региональных коллег – таких, как президент Узбекистана Ислам Каримов и президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, набравшие на последних выборах, сравнительно скромные 90,77 % и 80,7 % соответственно.
В современном мире даже откровенно недемократические правительства считают необходимым время от времени проводить выборы, чтобы подтверждать свою легитимность. Однако мне лично всегда интересны окончательные результаты тех голосований, на которых вопрос о том, за кем будет победа, даже не ставится. По-моему, водораздел между авторитарными правительствами, которых волнует, что подумают об их выборах за рубежом, и которые поэтому хотят создать впечатления наличия реальной оппозиции, и правительствами, для которых главное – продемонстрировать абсолютный контроль над своими гражданами, проходит по границе 90 %.
Хотя о демократической конкуренции речь не идет ни в том, ни в другом случае, разница между тем, как Хосни Мубарак получил в 2005 году на выборах 88,6%, и тем, как Башар Асад набрал в 2007 году 97,62% на «президентском референдуме» без оппозиционных кандидатов, все-таки была - как минимум, если говорить о запланированном эффекте. Кроме этого, есть клуб 99 %, в который входят братья Кастро и входил Ким Чен Ир. Саддам Хусейн в 2002 году набрал полные 100%, но, следует заметить, через год его свергли. (Как диктатор делает выбор между 97 % в свою пользу и 99 % сказать трудно.)
В целом, когда бывший обладатель 90 % скатывается ниже этой границы, как Мубарак в 2005 году, это не слишком хороший знак для будущего режима. Коммунистическая партия Советского Союза набирала 100 % на каждых выборах в Верховный Совет до 1984 года, когда партия во главе с генеральным секретарем Константином Черненко получила лишь 71,5% , а остальные голоса отошли к тщательно отобранным «беспартийным» (Так в тексте, автор, видимо, не знает про «Блок коммунистов и беспартийных», – прим. перев.). Через семь лет коммунисты утратили власть.
Сейчас Россия представляет собой нечто гибридное. На последних парламентских выборах правящая партия «Единая Россия» набрала в целом по стране 64,3 % голосов (Так в тексте, на самом деле 49,32%, автор перепутал данные 2007 и 2011 годов, - прим. перев.) – обычный уровень для авторитарной страны, которая чувствует необходимость продемонстрировать, что в ней есть хотя бы символическая оппозиция (примерно те же цифры фигурировали на последних президентских выборах в Иране). Однако в Чечне «Единая Россия» получила «туркменские» 99,48 % при 99,5 % явки – интересный уровень поддержки для республики, в которой недавно бушевало кровавое националистически окрашенное восстание против Москвы.
Еще один связанный с этой темой вопрос – каким был самый большой перевес на национальных выборах, которые принято считать демократическими? В 2002 году Жак Ширак на президентских выборах во Франции победил Жана-Мари Ле Пена, набрав 82,21% голосов, но это был второй тур, а в первом он не смог получить больше 20 %. Аналогичная ситуация была и с Лехом Валенсой, который набрал на первых демократических выборах в Польше 74,3 %.
Среди действующих демократических лидеров – прошу читателей поправить меня, если я ошибаюсь, – первое место занимает президент Южной Африки Джейкоб Зума, победивший в 2009 году на национальных выборах с 65,9% голосов. Это немногим меньше количества голосов, которое получил в 1994 году, когда чернокожим южноафриканцам впервые разрешили голосовать, Нельсон Мандела.
В новых демократиях голоса зачастую распределяются крайне неравномерно. В 1951 году Индийский национальный конгресс во главе с Джавахарлалом Неру набрал 44,99 %., в то время как следующая за ним по популярности партия - лишь 3,29 %.
На первых двух президентских выборах в США у Джорджа Вашингтона не было соперников, и он набирал 100 % голосов. В 1820 году без оппозиции избирался Джеймс Мэдисон (Так в тексте, на самом деле Джеймс Монро, - прим. перев.). Самый большой в истории США разрыв между соперниками на конкурентных президентских выборах был отмечен в 1804 году, когда Томас Джефферсон победил Чарльза Коутсуорта Пинкни. Автор Декларации независимости набрал чуть больше 72% голосов избирателей (в то время в шести из 17 штатов выборщики избирались законодательными собраниями). Это больше, чем когда-либо набирали Владимир Путин или Махмуд Ахмадинежад.
Вопрос к читателям: Получал ли где-либо какой-нибудь кандидат на национальных выборах больше 90 % голосов при наличии реальных противников и без жульничества? А больше 80 %?
Дополнение: Несколько читателей напомнили о президентских выборах, прошедших в Грузии в 2004 году, после «Революции роз», на которых Михаил Саакашвили получил 96% голосов. ОБСЕ признала голосование в основном честным.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
На прошлых выходных, как и следовало ожидать, президент Туркмении Гурбангулы Бердымухамедов был переизбран, получив 97% голосов. Оставшиеся три процента распределились между семью «оппозиционными» кандидатами, которые потратили большую часть отпущенного на предвыборную кампанию времени на то, чтобы восхвалять бывшего зубного врача.
