Постоянный риск для творений Александра Солженицына заключается в том, что интерес к ним может остаться в рамках истории, воспоминаний, свидетельств. Его монументальный труд «Архипелаг Гулаг» всегда будет необходим для понимания истории прошлого столетия. На его страницах История действительно пересекается с индивидуальными жизнями людей, эпос становится дневником и наоборот. Это великий роман, в котором нет необходимости прибегать к выдумке. Действительно, Солженицын с самого начала выступает великим рассказчиком, романистом калибра таких своих предшественников как Гоголь, Достоевский, Толстой (примерно это же случилось и с Пастернаком, хотя и в другом роде). Права была Кристина Кампо, когда в середине семидесятых годов заявила, что «сегодня Солженицын заставляет тебя преклонить колени».
Читайте также: Горбачев, Солженицын и Путин
Действительно, он покорил нас уже при чтении его первой незаконченной повести «Люби революцию!», наконец-то ставшей доступной в Италии благодаря Jaca Book. В ней много автобиографического, что характерно для всех начинающих писателей, но разница в том, что к тридцати годам он уже приобрел бесценный, значительный и ужасный жизненный опыт. Основная его часть, которая, несомненно, пронизывает все его существо, связана с фронтом, когда он сражался против гитлеровских орд. В письме к другу он позволил себе высказать некоторые сомнения по поводу сталинского руководства войной. Этого было достаточно, чтобы угодить в пучину лагерей и превратиться в раба «развитого социализма».
Он прожил в этих условиях целых восемь лет, они менялись от легких до очень тяжелых, если имеет смысл таким образом подразделять уровень зла тоталитаризма. В 1948 году, в относительно мирный промежуток между более тяжелыми периодами он начал сочинять историю человека ему подобного с налетом гротеска и юмора. Речь идет о человеке с высшим образованием, влюбленном в литературу, жадном до знаний и опыта, полном идеалов. Сближает автора с его героем и то, что он подозревает у себя раковое заболевание, делающее его непригодным к военной службе на передовой. (Трагическая реальность, с которой Солженицын столкнулся, посвятив потом этой проблеме, этому бичу Божьему, один из своих самых прекрасных романов «Раковый корпус»).
Еще по теме: В Париже так и не появилась площадь Солженицына
Его герой Глеб Нержин остается длительное время в стороне от конфликта, за кулисами Истории в большей части романа. Он так рвется участвовать в Великой Отечественной войне, предчувствуя, что она станет той искрой, которая приведет к вспышке мировой революции, к экспорту большевизма за рубеж. Его герой — убежденный коммунист двадцати трех лет, прекрасно освоивший математические и идеологические формулы. Он прочел массу книг и уверен, что нашел правду. Ему придется сменить свои убеждения, научиться совершенно другим вещам, и не только тому, как обращаться с лошадьми в компании с донскими казаками. Книжка Энгельса «Революция и контрреволюция в Германии», которую он положил в рюкзак, отправляясь из дому навстречу неизвестности, останется нераскрытой; у него не будет времени ее прочесть, а убедительные схемы диалектического материализма вскоре рассыплются под ударами реальной жизни. Несмотря на то, что Глеб - наивный мечтатель (он напоминает вольтеровского Кандида, который верит в существование самого лучшего из миров), он понемногу начинает отдавать себе отчет в мрачной и ужасающей реальности, которая скрывается за мифом, внушенным в школе его поколению, родившемуся в революционном 1917 году. Он обнаруживает, что режим арестует граждан по малейшему подозрению или просто с целью посеять панику, видит собственными глазами коррупцию, полную импровизацию в ведении войны, когда жизни солдат ни во что не ставятся.
Еще по теме: Наследие Солженицына
Солженицын не довел роман до конца, оставил только заметки и план. Глеб наконец-то попадает на поле боя, участвует в битве за Орел, но довольно очевидно, что конец романа был бы далек от поучительности во славу СССР. Глеб, как до него Солженицын, научился не верить советской пропаганде, он постепенно склоняется к более старым и более интимным ценностям, универсальным и личным. Случилось так, что один несчастный как и он человек, разделил с ним кусок хлеба, чтобы утолить голод. Из далекого детства приходит ему на память молитва Отче наш, где есть просьба о хлебе насущном. Он вспоминает всю молитву. И вот выходит из-под спуда другая великая тема Солженицына и его предшественников: религия, неизбежное чувство святого. Она только слегка затронута в повести «Люби революцию!», но это можно считать предвестником главной темы во всех его зрелых произведениях. Глеб кажется все еще более заинтересованным вопросом о том, осталась ли в нем приверженность к коммунистической Родине, ему еще предстоит открыть истинные ценности. Это кажется нам дальнейшим доказательством того факта, что марксизм-ленинизм был огромной профанацией христианства, попыткой в стиле Прометея и Люцифера заместить Евангелие и Церковь гражданской религией государственного социализма. Вот почему, читая подобный роман, хочется преклонить колени.
