Банковская система
Пролог и эпилог кризиса. Предисловие европейского варианта Великой Рецессии – это целый рассказ, как первые предложения великих романов. В начале был финансовый кризис, разразившийся по различным причинам: потому что различные организации связались с нечистоплотными американскими ипотечными компаниями (немецкие банки), из-за финансовых пузырей на рынке недвижимости (Ирландия, Испания и снова Германия, чьи банки финансировали эти пузыри на периферии), а также из-за того, что компании и организации были по горло сыты государственным долгом европейских стран, два года назад считавшимся одним из наиболее надежных активов в мире, крушение которого не смогли остановить ни Брюссель, ни тандем Берлин-Париж. Очень трудно разорвать порочный круг банковского кризиса и кризиса суверенного долга, потому что принятие решения по-прежнему основывается на неверном посыле, а именно, что данный кризис вызван слишком большим государственным долгом. Это неверно, за исключением случая Греции. До возникновения кризиса в Испании и Ирландии был профицит бюджета (по сравнению с бюджетным дефицитом Германии).
Итак, прологом Великой Рецессии стал финансовый кризис; эпилогом, по всей видимости, тоже станет он. На балансах банков по-прежнему остаются все ошибки участников экономического процесса, в течение многих лет недооценивавших риски все более спекулятивной экономики, то есть, все более рискованной и все менее управляемой. Затем наступило все остальное. На устранение этих ошибок уйдут годы.
Государственный долг и сила историй
Все можно уладить с помощью рассказов, пишет Луис Ландеро (Luis Landero) в одной из своих книг. Действительно, с помощью рассказов можно все урегулировать или, наоборот, испортить. Если говорить о Европе, то проблема долга здесь очень многопланова. История греческого долга очень отличается от португальского и ирландского, или испанского и итальянского. Но Греция, на которую приходится не более 2% европейского ВВП, представляет собой некий архетип в этой многочастной драме о европейском кризисе и финансовых рынках.
Стадо буйволов бежит так, как бежит самый слабый буйвол; если чувствуют, что могут напасть на этого буйвола, то нападут и на следующего, то есть на Португалию, и на всех остальных. Вот приблизительно то, что происходит в Европе. Греция столкнулась с проблемой платежеспособности. Долг уже стал ее неотъемлемой частью. В стране уже четыре года продолжается спад производства, постоянно растет безработица, происходит бегство капиталов, банки выживают лишь благодаря аппарату искусственного дыхания, предоставленным Европейским Центробанком. Рынки (волки) видят, что Европа не может справиться с проблемой Греции, почуяли запах крови и постоянно совершают набеги. За первым траншем финансовой помощи последовал второй, и в Германии уже поговаривают о третьем: даже130 миллиардов евро, выделенные недавно в рамках программы по борьбе с кризисом, включающей в себя участие банков в рефинансировании греческого долга, не устраняют риск того, что днем решение проблемы будет ткаться, а ночью распускаться, как в мифе о Пенелопе.
Экстремальным решениям (полная солидарность или дефолт Греции) Евросоюз предпочитает промежуточные. И на то существуют причины политические (Греция обманула своих партнеров, и ее спасение создает некое подобие нравственной дилеммы в таких странах как Германия), идеологических (по сути дела, это не помощь, а кредиты, хотя теперь, по крайней мере, они предоставляются на льготных условиях; но финансирование не доходит до Греции, если не выполнит то, что ей предписано: консенсус Берлина на основе жесткой экономии и сокращения бюджетных расходов). Существуют и весомые экономические причины: полномасштабное спасение может привести к тому, что и другие страны, как, скажем, Португалия и Ирландия, захотят того же. Бросить же Грецию на произвол судьбы может привести к повторению, но в большем масштабе, тех последствий, которые повлекло за собой банкротство банка Lehman Brothers. Эксперты считают, что Европа перевооружилась и сейчас гораздо лучше подготовлена, чем несколько месяцев тому назад, к тому, чтобы противостоять этому урагану. Но действовать надо с осторожностью. Как говорил либерал Руди Дорнбуш (Rudi Dornbusch), «перекосы в экономике всегда длятся дольше ожидаемого и всегда выправляются в гораздо более резкой форме, чем предполагалось».
Экономика в упадке
Испания в качестве пробного камня. С помощью политики жесткой экономии правящие круги пытаются найти выход из кризиса, вызванного чрезмерной задолженностью частных банков, которая в итоге становится государственной. В результате этого наступает опасное сокращение производства. Это недавний случай, произошедший в Европе, однако то же самое случилось в Японии в 90-х годах, после чего эта страна провела 20 лет в состоянии анабиоза. Такой же спор вел некий Джон Кейнс (John Keynes) с британским казначейством в 30-е годы прошлого века. История не повторяется, но, похоже, рифмуется сама с собой: европейская экономика восстановилась после краха банка Lehman Brothers с помощью стимулов, однако в этот момент зародились страхи на долговом рынке, Германия объявила об уменьшении финансирования, а европейский ВВП сократился в 2011 году на 0,3%. Италия, Голландия, Бельгия, Греция и Португалия уже вступили в фазу спада производства. Испания и Ирландия вплотную к ней приблизились. Испания вновь стала границей евро. Специалисты утверждают, что если Брюссель будет настаивать на предложенных им параметрах сокращения бюджета (в Испании – с 8,5% в 2011 году до 4,4% в этом, то есть 40 миллиардов), то второе Великое Сжатие экономики, как его называют Кеннет Рогоф (Kenneth Rogoff), еще более усилится.
«Более 10 лет тому назад Германия почти насильственно стала сдерживать рост заработной платы и делать более гибким рынок труда: это объясняет экспортный бум и ряд дисбалансов, возникших почти во всей Европе. Единственным ответом Европы на это стало повсеместное применение мер жесткой экономии.
Работайте и экономьте, как мы, как будто говорят немцы. Идите на жертвы: рынки всегда правы, они требуют дефляции для Испании, для всех. Но рынки не всегда правы. Если они ошибались в течение стольких лет, финансируя Грецию на тех же условиях, под те же процентные ставки, что и Германию, то где гарантия того, что сейчас они ведут себя правильно? Вся Европа должна быть как Германия», задает вопрос Пауль де Грауве, преподаватель Лондонской школы экономики. Де Грауве придерживается весьма критичной позиции по отношению к Берлину: «Ключевой элемент, который вводит Германия, по сути своей репрессивен. Он создает очень негативное представление о Евросоюзе, как о структуре, основанной лишь на дисциплине. С этой единственной составляющей европейский проект будет работать. Солидарность, наверное, позволит согласиться с этой дисциплиной, но в Берлине это слово находится под запретом», заключает он.
В случае Испании речь пойдет об окончательной проверке всех этих правил, принятых под немецким давлением, несмотря на то, что действительность всякий раз свидетельствует об ошибочности такого подхода. «Обоснование сокращений поистине отдает безумием: урезать годовой бюджет на 40 миллиардов евро, чтобы любой ценой выполнить правила, как это предлагают Испании, равносильно самоубийству. Если правила таковы, то необходимо их изменить, поскольку они абсурдны. Естественно, что правительство во главе с Мариано Рахоем (Mariano Rajoy) стремится уменьшить ущерб. Главная проблема заключается в том, что руководящее ядро Европы не желает понять того, что эта горькая пилюля принесет лишь обратный результат», утверждает Боррель.
Испания вновь стала главной мишенью для нападок. «Еврокомиссия разговаривает с Мадридом на повышенном тоне, отчасти потому, что Мадрид никаких правильных действий не предпринял, хотя то, о чем просит Рахой, абсолютно логично. Но это с логикой мало связано. За Брюсселем последнее слово в вопросе о размерах бюджетного дефицита. На настоящий момент, хотя окончательное решение еще не вынесено, вызывает опасение то, как оно может сказаться на рисковой премии и внешнем финансировании Испании», считает один дипломатический источник. Это очень ответственный момент, потому что Европа поставила на карту доверие к своим же собственным правилам. Возможно, эти правила и абсурдны, но Испания поставила на карту гораздо больше».
Европейские долговые обязательства и мост через реку Квай
Самой острой проблемой продолжает оставаться Греция. Между экономистами существует некое подобие консенсуса: последний план по выходу из кризиса помогает выиграть время, но проблему не решает. Если Европа хочет, чтобы Греция стала единичным случаем, то она должна предпринять целый ряд профилактических мер, чтобы предотвратить распространение кризиса. А в дальнейшем ей необходимо создать механизм доверительной солидарности, нечто подобное тому, что позволяет США оплачивать рисковые премии, например, Германии, несмотря на то, что бюджетный дефицит США сопоставим с испанским, долг такой же, как у Италии, а положение в некоторых штатах (скажем, в Калифорнии) ничуть не лучше, чем в Греции.
Решением является выпуск европейских долговых обязательств. Однако это не так просто: в экономике бесплатных обедов не раздают. Если необходимо распределить долговое бремя среди всех стран, то одной лишь общей валютной политики недостаточно. Нужно также унифицировать бюджетную политику, а это требует времени и, в особенности, смены социально-политического антуража во многих местах, а старые национальные государства при этом, как всегда, не захотят поступаться своим суверенитетом. Германия выступает против выпуска европейских долговых обязательств, убедительно аргументируя, что пройдет достаточно много времени, прежде чем наступит долгожданная унификация бюджетной политики. Но если европейские долговые обязательства – это другой берег реки, то в таком случае Европейский Центробанк должен стать тем мостом, который позволит Европе достичь их и не утонуть. Европейский Центробанк работает для других банков: свободная ликвидность на три года была главным условием предотвращения катастрофы. Именно этим можно объяснить спокойствие последних недель. Но при этом Европейский Центробанк проводит четкий водораздел между спасением банков и государств. Он приобрел европейские долговые обязательства скрипя зубами и исключительно под давлением Берлина. И ему пришлось поломать голову над тем, чтобы именно банки приобрели на эти деньги европейские долговые обязательства, и таким образом обойти догматизм и упорство Немецкого федерального банка, который все равно не пожалел критики в адрес Европейского Центробанка. А ведь именно он, по всей видимости, внес наибольший вклад в то, чтобы сохранить еврозону.
Постдемократия, смирительные рубашки и другие чудовища
Крупные экономические кризисы представляют собой тектонические сдвиги, ускоряющие закат одних империй и появление других. Экономические кризисы вызывают политические, социальные и иные потрясения. Одним из самых больших упреков, извечно раздававшихся в адрес Евросоюза, была демократическая легитимность. И сегодня этот упрек актуален, как никогда. Многие европейцы весьма обеспокоены внешними ограничениями, своеобразными смирительными рубашками, которые Еврокомиссия (чьи комиссары назначаются, а не избираются) надевает на национальные правительства. Последствия отношений между экономикой и демократией являются одной из главных причин евроразочарования: политика превратилась в нечто, что рынки (и некоторые еврочиновники) рассматривают в качестве потенциального риска («Дробление европейской власти», Х.И.Торребланка, La fragmentación del poder europeo, J. I. Torreblanca).
В Европе набирает силу то, что некоторые аналитики называют постдемократией: бельгиец Херман Ван Ромпёй (Herman Van Rompuy), председатель Европейского совета, предупредил итальянское правительство технократов о том, что у него «нет времени» на то, чтобы думать о проведении выборов. Евросоюз оказывает давление также и на Грецию с тем, чтобы она перенесла выборы. Дело уже дошло до того, что всем партиям предложено подписать документ с обязательством не отменять сокращения бюджетных расходов в случае победы на выборах, независимо от выдвигаемых ими предвыборных программ. Еврокомиссия угрожает введением санкций в отношении тех стран, которые не урезают бюджет. Но если сокращения не принесут желаемых результатов, на выборы идти придется не комиссарам Еврокомиссии.
Все это является результатом непрекращающегося состояния чрезвычайного положения в экономической и, возможно, также в политической области, создавая таким образом питательную среду для столь отрицательного явления современности как евроразочарование.
В своем монументальном исследовании «Послевоенная Европа, начиная с 1945 года» (Postwar : A History of Europe since 1945) Тони Джадт (Tony Judt) говорил о чрезмерном возвеличивании европейских достижений до недавнего времени: «Можно понять удовольствие от рассказа о неожиданном восстановлении Европы, начиная с 1945 года. Как и во многих мифах, в этом чуде очень малая толика правды, а основные события замалчиваются».
С наступлением кризиса маятник качнулся в совершенно другую сторону: пессимизм в отношении Европы, который стали называть евроразочарованием, настолько укоренился, что потребуется много времени и сил, чтобы его развеять. Европейский проект, который многим казался утопичным, сейчас стал еще более утопичным даже для тех, кто защищал его с пеной у рта. Хотя кто его знает.
